Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы - Эдвард Гамильтон Уолдо
Зена взяла один из кристаллов и поднесла к свету. Людоед хмыкнул, она перехватила взгляд хозяина.
– Я загадал, какой из них ты возьмешь первым. Этот очень живой. – Он забрал у нее кристалл и посмотрел на него, сощурив глаза. Молния ненависти, которую он вонзил в кристалл, заставила Зену заморгать.
– Пожалуйста, не надо…
– Он так кричит… – с нежностью произнес Людоед, вернув кристалл на место. – Если бы я только мог понять, как они мыслят. Я способен причинять им боль, отдавать им команды. Но я не знаю, как вступить с ними в диалог. Когда-нибудь научусь…
– Разумеется, – ответила Зена, не отводя взгляда от лица хозяина. Чего от него ожидать? Очередной вспышки бешенства? Давненько ее не было…
Людоед рухнул на стул, свесил сцепленные пыльцы между коленями и потянулся. Плечи громко хрустнули.
– Они умеют мечтать, – сказал он. Трубный голос опустился до напряженного шепота. – Лучшей аналогии я пока не нашел. Они мечтают.
Зена продолжала ждать.
– Причем их мечты осуществляются в нашем мире, в нашей реальности. Их мечты не мысли и тени, не образы и звуки, как у нас. Они облекают мечту в плоть и соки, в дерево, кости, кровь. Иногда они не доводят мечту до конца, и тогда получается двуногая кошка, безволосая белка, Гоголь, задуманный как человек, но лишенный рук, потовых желез и мозга. Все это – незавершенные мечты, среди прочего для них не хватило муравьиной кислоты и ниацина. Но они… живые.
– И ты пока еще не знаешь, как это у них получается?
Людойе искоса глянул на Зену, из-под густых бровей сверкнули глаза.
– Я тебя ненавижу, – с улыбкой сказал он. – Ненавижу, потому что завишу от тебя, вынужден говорить с тобой. Хотя иногда мне нравится то, что ты умеешь делать. Мне нравится, как ты говоришь «пока еще». Да, я не установил, каким образом кристаллы мечтают. Пока еще.
Он вскочил на ноги, отбросив в сторону стул.
– Кто способен понять воплощенную мечту? – Затем, спокойно, словно подавив возбуждение, ровным голосом продолжил: – Попробуй вступить в разговор с птицей и растолковать ей, что трехсотметровая башня – порождение мечты человека, и что эскиз художника – ее часть. Попытайся объяснить гусенице структуру симфонии. И мечту, на которой она основана. К черту структуру! К черту способы и средства! – Кулак Людоеда грохнул по столу. – Как это происходит, неважно. Важно – почему. А главное, что я могу этим процессом управлять. – Он опустился на стул и вежливо спросил: – Еще вина?
– Нет, спасибо.
– Кристаллы живые, – как ни в чем не бывало продолжал Людойе. – Они мыслят. Мыслят совершенно чуждым для нас образом. Они провели на Земле сотни, тысячи лет… куски почвы, галька, осколки камней… думали свои тайные думы, не стремясь ни к чему, что привлекает людей, ничего у людей не отбирая, ни во что не вмешиваясь, сообщаясь только с себе подобными. Однако у них есть сила, о которой люди не смеют даже мечтать. Я хочу обрести эту силу. Хочу, хочу. И обрету.
Он отпил вина, вперился взглядом в бокал.
– Они размножаются. Умирают. И делают что-то такое, чего я не понимаю. Умирают парами, мне приходится их выбрасывать. Но в один прекрасный день я заставлю их отдать мне свою силу. Я создам идеальное существо – мужчину или женщину, способное общаться с кристаллами на их языке… и выполнять мои приказания.
– Ты уверен? – осторожно спросила Зена.
– Есть едва заметные приметы. Когда я им делаю больно, они выдают вспышки, осколки мыслей. Я много лет, образно говоря, тычу в них булавкой, на каждую тысячу тычков получая один крохотный обрывок мысли. Словами это не выразить, я просто знаю. В доведенной до конца мечте есть нечто особенное. Она не принимает облик Гоголя или Солума, недоделанного или неправильно скроенного существа. Скорее итог похож на обнаруженное мной дерево. И эта законченная мечта, возможно, будет человеком или чем-то похожим… а если так, я смогу ей управлять.
– Однажды я написал о кристаллах статью. – Людойе наклонился, чтобы отпереть нижний ящик стола. – Продал ее в журнал, один из толстых литературных альманахов. Это была даже не статья, а гадание на постном масле. Я привел всяческие описания кристаллов, не упоминая, собственно, их внешности. Подбросил мысль о вероятности существовании на Земле других, инопланетных форм жизни и о том, что они, возможно, живут и множатся среди нас без нашего ведома – потому что не соперничают с нами. Муравьи соперничают, сорняки, амебы. А кристаллы просто живут своей жизнью. Допускаю, что у них есть групповое сознание, как у людей. Однако если так, они не пользуются им для выживания. Единственное свидетельство разумности кристаллов – это их мечты, бессмысленные, незаконченные попытки копирования живых существ в своем окружении. Как ты думаешь, какое опровержение выдвинули ученые?
Зена молча слушала.
– Один, – произнес Людойе с подозрительной мягкостью, – ответил дурацким заявлением: мол, в поясе астероидов между Марсом и Юпитером существует небесное тело размером с баскетбольный мяч, полностью состоящее из шоколадного пирожного. Это утверждение должно считаться истинным, ибо его невозможно научно опровергнуть. Будь он проклят! – взревел Людойе. И тут же продолжил все тем же мягким тоном: – Другой отверг любые свидетельства существования деформированных существ, наболтав с три короба всякой ахинеи о дрозофилах, рентгеновских лучах и мутациях. Точно такое же слепое, тупое упорство побуждало людей доказывать, что самолеты не способны летать, или что поезда непрактичны (потому что давление вагонов на рельсы не дадут поезду двинуться с места). Логически обоснованные наблюдения доказывали, что Земля плоская. Мутации? Естественные мутации, разумеется, существуют. Мутации, вызванные жесткой радиацией – вполне вероятно. Чисто биохимические мутации? Не исключено. А что касается мечтаний кристаллов…
Он извлек из глубокого ящика кристалл с наклейкой. Взял со стола серебряную зажигалку, чиркнул и провел желтым пламенем по кристаллу.
Из темной сердцевины кристалла донесся слабый жалобный крик.
– Прошу тебя, не надо, – взмолилась Зена.
– Это Малявка кричит. Зена, ты привязалась к двуногой кошке?
– Зачем мучить животное?
– Зачем? – Людоед еще раз провел пламенем по кристаллу, и опять из палатки-зверинца послышался крик. – Я хотел подчеркнуть свою мысль. – Он закрыл зажигалку, и Зена расслабилась. – Свое доказательство. Я мог бы привести этого дурака с его космическими пирожными в трейлер и продемонстрировать ему то, что только что показал тебе, но ведь он и тогда заявит, что у кошки просто разболелся живот. Я мог бы показать ему с помощью электронной микрофотографии, как гигантская молекула внутри эритроцитов кошки действительно преображает одни элементы в другие, а он обвинит меня в подделке снимков. Человечество вечно
