Андрей Ваон - Чемпионат
— Так! Ты хватит там трескать без меня, — Лера сунула мужу посуду с дымящейся картошкой в кожуре. — Мни!
Они ели молча, лишь хрустя едой. Из колонок тихонько подвывал Том Йорк.
— Вкусно! — отвалился Юра, прихлёбывая тёплый, только что сваренный морс. — А где ты взяла клюкву?
— Это брусника вообще-то. Если бы ты почаще бывал в магазине, ты бы знал, что там продаются замороженные ягоды.
— Так я ж хожу! — взвился Юра.
— Ходишь-ходишь. Я пошутила. Но вот что там есть, кроме того, чего тебе нужно ты вряд ли замечаешь. Весь в думах о своей географии, — несколько наигранно ревниво заметила Лера.
— Ну, на первом месте в моей голове всё же ты, — Юра поластился к жене.
— Подхалим, — отрезала Лера. — Так что там с завтрашней игрой? Получилось наладить чего-нибудь? И чего это ты полез всё-таки в Среднюю Азию, а не в древний, скажем, Египет, что географически объяснимо?
Юра, поблагодарив за вкусный ужин, пристроился мыть посуду.
— Да тема Древнего Египта настолько затаскана, что стала для меня несколько пошловатой. И мой геоноут, если честно, не очень справляется с такими местами в истории Планеты.
— Какими «такими»?
— Ну, загадочными, что ли… Спекуляций много развелось, инопланетяне, исчезнувшие могучие цивилизации… И тоже какую-то пургу казать начинает.
— Так, насколько я понимаю, в истории любого народа, страны, континента можно выдумать и сложить новую конструкцию историческую. То есть свойственно всем и вся. Разве нет?
— Да конечно, конечно, это так. История наука неточная, как повернуть выгодно тому или иному, так он её и поворачивает, коверкает и переиначивает. Археология, лингвистика, логика и ДНК-генеалогия при всём желании точного результата не дадут. А желания очень разные имеются. Оттого и спекуляции.
— Тогда чего ж тебе не нравятся всякие «исчезнувшие цивилизации» и альтернативные истории? Если уж это, по твоим словам, всё равно неизбежно.
— Ну, я тебе толкую про детали. Детали могут трактоваться в ту или иную сторону. Но вот когда начинают открывать «сенсации» или вот, например, свежая теория о зарождении цивилизации в Америке. Что, мол, они сюда всё притащили, в том числе и пирамиды. То есть эдакое переворачивание всей картины развития человечества, принятое в фундаментальных трудах.
— О! Я что-то не слышала. Хейердал, наверное, переворачивается.
— Да, и не только он. Вот я про что и говорю, что, пользуясь некоторыми нестыковками, натянутыми объяснениями, такие вот «альтернативщики» привязываются к мелочами и начинают вытягивать из этого вязкие теории. Не стремясь получить общую картину Мира. По мне это мелочно и погоня за сенсацией. Что всегда «хавалось» народом с особым аппетитом. Вот поэтому я в историю Нижнего Нила и не люблю лезть.
— Ну а когда ты там бываешь, «дыхание веков» чувствуешь? Потому что я там чувствую лишь запустение, разорение и пыльную жару с ветром. Несмотря на их небоскрёбы сейчас.
— Да как-то непонятно я себя там чувствую — с одной стороны, интересно, как сочетается в этих по-прежнему диких людях пассионарность и нежелание трудиться, с другой, за этим интересом совершенно не думается, что здесь было и как существовало тысячелетия назад. Слишком заретушировано современностью. Очень уж толстый слой пыли. Даже на тех же Пирамидах. Там чуть ли не лифт наверх примастырили и «Макдональдс» воткнули почти у подножия.
— Да, меня это тоже покоробило.
— Так что я не сильно люблю выезды в Александрию. Вот когда Иран играл, было поинтереснее. Ну, ты же помнишь, ты тогда ездила раза два с нами. Мы как-то с тобой прихватили ещё несколько дней после матча.
— Там было интересно. Ещё, по-моему, ноябрь был, было нежарко.
— Ага, горы уже были заснежены, и ещё там были очень вкусные помидоры.
— Всё с тобой ясно, мой славный Бобрик. О! И всю посуду перемыл, — Лера подошла сзади и обняла мужа.
— Но, в общем, надо задуматься о том, чтобы в геоноуте вот этот момент в порядок привести. А для этого придётся нам вновь поездить, — Юра в объятиях жены был задумчив.
— Ты же хотел на Алтай, к родителям. После завершения «московитских» дел?
— Хотел. И хочу. Так оттуда и будем выбираться. Средства изыщем.
— Как скажешь. Я уже двадцать лет за тобой…
— Почти всегда…
— Почти. Но про тот пропуск, думаю, ни тебе, ни мне душу бередить вновь не нужно.
— Не нужно, — Юра обернулся и, выбравшись из цепких объятий Леры, сграбастал её сам. — Ладно, завтра всё же рано вставать. Поедешь с нами?
— Посмотрим. Дел много.
— Когда же ты собралась смотреть? В девять утра самолёт.
— Вот будешь с утра вставать, тогда и посмотрим.
С утра же Лера, сладко посапывая, проигнорировала писк будильника и сборы Юры.
— И правильно, поспи лучше. Завтра увидимся, — он приник на мгновение к лежащей не на подушке кисти. Лера что-то пробурчала во сне и перевернулась, закутываясь в одеяло. Юра улыбнулся — она любила свёртываться клубочком. «Кошка», — подумал он.
Густые сумерки сопроводили взлёт их самолёта, и они понеслись на юг, на очередную игру Чемпионата. С «Халифатом» из Арабии. В самолёте большинство ребят принялись досыпать короткую ночь, Юра уткнулся в свой геоноут, Проскурин всё решал какие-то недодуманные мелочи.
Декабрьская Африка была суха, пыльна и ветрена. На контрасте с Москвой показалось жарко, однако потом пронизывающий сирокко сдул все эти неполные двадцать градусов, и хотелось кутаться в воротники курток. Бывший «Борг Эль Араб» находился в пригороде столицы Халифата (собственно, внутри Арабского Халифата город уже несколько лет назывался Ракота, но вот международного признания название пока не получило, по старинке везде писали Александрия), недалеко от аэропорта.
— Да, ребятки, сам город не повидаете даже из автобуса. Да и нечего там глядеть, как мне кажется, — пространно заметил Юра.
— Да, пилим прямо на стадион, здесь рядом. Слушай, эта пылища везде проникает. Надеюсь, на поле хоть не будет песка.
— А что? Поиграем в пляжник, — Юра был настроен благодушно лишь по привычке, как всегда на выездах, начал скучать по Лере.
Автобус встречали, но других признаков предстоящей игры они не наблюдали. Для этого и был вынесен стадион в пригород. До матча было ещё несколько часов, и народ, согласно обычаям, не торопился и никуда не спешил.
На стадионе внутри чаши ветра не было, и они ощутили палящее солнце.
— Хорошо, что вечером играем, уже оно зайдёт, — заметил Юра, сразу вспотевший даже от лёгкой разминки. — Глядишь, ещё и замёрзнем.
— Бегать будете, чтобы не замёрзнуть, — Проскурин слегка нервничал, пытаясь «надышаться перед смертью», всё просчитывал в уме разные варианты.
Оставался ровно час, а по-прежнему никакого заметного движения около стадиона не намечалось.
— Однако, они хорошенько зазнались. Ганжа постарался, — Юра был доволен. — Но всё-таки неплохо было бы появиться хотя бы команде.
И, согласно его словам, послышался шум. «Халифат» ехал в открытом автобусе, а за ним огромной свитой на разных транспортах следовали болельщики громкой толпой. На низкой высоте пикировали многочисленные мобили. Стадион практически мгновенно набился, заполнив гвалтом тысяч глоток предшествующую тишину.
— Вот! Так-то будет поинтереснее, — Юра, оглядываясь, потирал руки. «Московии» надоело сидеть в помещении, и игроки продолжали вяло разминаться возле скамейки запасных. Люденов прошивали — Валентин всё же внёс какие-то изменения в прошивку в последний момент; ребята из запаса пинали друг другу мяч, Юра с Ребровым тренировали рывки. Рома на этот раз оставался на скамейке запасных — его выход планировался во втором тайме.
Напряжение, нарастая, прорвалось со стартовым свистком. На табло горели невесёлые «2:0» в пользу хозяев. И это преимущество будто было отражено на довольных усатых лицах игроков «Халифата». Они приготовились, не спеша, отбиваться, всё же уделив внимание, двойке «Московии». И были заметно удивлены тем, что эта двойка работала в центре поля, не сильно приближаясь к штрафной. Побегав с Ребровым и Бобровым минут пятнадцать, убедившись в их «кроткости», они по-восточному потеряли интерес и стали присматривать за ними, спустя рукава. Игра была размеренной, вязкой и нудной.
— Юр, что-то совсем вяло, нужно активизироваться. Они уже более чем усыплены. Как бы и нам в спячку не впасть, — крикнул Проскурин кидавшему мяч из-за боковой рядом с ним Борову. Тот кивнул.
И стало заметно, как он начал подгонять ударную четвёрку люденов на ворота хозяев. Те, почувствовав, наконец, ощутимое давление, оживились. Стало больше борьбы, однако разума не прибавилось. Что-то не ладилось у московитских люденов с организацией. Всё затыкалось на третьем-четвёртом пасе. Ближе к концу тайма посыпались удары, до стража ворот, правда, мяч долетали нечасто, да и то как-то вяло.
