Александр Розов - Голод богов (1)
— Благородного дона Румату Эсторского, известного еще как Светлый, — без запинки ответил шпион.
— Еще интереснее, — сказал Тойво, — и где же он?
— Вряд ли я смогу показать это, лежа лицом вниз на мостовой.
…
— Ладно, — сказала Светлая, — думаю, мы уже достаточно далеко.
— Если ветер не переменится, — добавил Румата.
— Не знаю, почему это так важно, но на закате ветер здесь всегда в сторону моря, — заметил Кроат.
— Это действительно важно, капитан, — сказал Румата.
— А от чего мы вообще так бежим? — спросил дон Тира.
— Увидите, — невесело пообещала Светлая.
…
Корчма, куда странный шпион привел Тойво, называлась «Пьяный кабан» и выглядела вполне безвредно. У распахнутых дверей болтались несколько обычных для таких мест фигур в том состоянии опьянения, когда еще удается сохранять вертикальное положение тела, но уже сложно определить свое положение в пространстве и времени. Внутри были видны несколько грубо сколоченных столов, между которыми, в слабом красноватом свете очага, проворно двигался хозяин заведения, оделяя посетителей вином и закусками.
— Сюда, господин, — негромко сказал шпион и первым зашел внутрь, видимо более заботясь не о приличиях, а о том, чтобы не вызвать ненужных подозрений.
Тойво осторожно последовал за ним, огляделся и снова не увидел ничего подозрительного.
— Садитесь на любое свобдное место, он сам вас найдет, — шепнул ему на ухо шпион, не дожидаясь ответа, выскользнул на улицу и был таков.
Ну, что ж, найдет, так найдет. Тойво уселся на симпатичное место спиной к очагу. Отсюда хорошо просматривалось помещение, вход и узкая лестница на второй этаж. Сбросил плащ и достаточно громко потребовал:
— Эй! Вина и мяса мне. Поживее!
— Сию минуту, — с улыбкой ответил корчмарь, — но вот тот господин сегодня угощает всех. Если вы, конечно, не возражаете…
Названный господин, хорошо сложенный мужчина, одетый, как это принято у офицеров метрополии вне службы, уже встал со своего места и направился к столику Тойво.
— Вы позволите? — спросил он и, не дожидаясь ответа, уселся напротив.
— Благодарю вас, — сказал Тойво, выдерживая предельно-дипломатичный тон, — но я жду здесь одного человека ради приватной беседы, и, надеюсь, вас не обидит мой отказ…
— Я знаю, кого вы ждете, и вы с ним встретитесь, — спокойно ответил незнакомец, — но несколько позже.
Тем временем, обставновка в корчме неуловимо и стремительно изменилась. Люди, казавшиеся безобидными посетителями, небрежно распахнули плащи, так что стали видны стальные кирасы и лежащие на коленях мечи, уже извлеченные из ножен. Посетители ближе к углам оказались вооружены арбалетами, а за дверью, на улице стала видна ровная линия тяжелых прямоугольных щитов. Довольно многочисленное подразделение легионеров надежно блокировало выход из заведения.
— Я — Флеас, император, — представился незнакомец, — и я хочу знать, какова цель вашего пребывания в моей стране.
Тойво сориентировался достаточно быстро.
— Простите, ваше блистающее величество, я не узнал вас. Ведь я всего лишь ландскнехт, нанятый для сопровождения благородной дамы и для передачи сообщения известному вам лицу…
Император одарил его снисходительной улыбкой. Почти отеческой.
— Бросьте, юноша. Если вы — бедный ландскнехт, то я — Морская Мать с рыбьим хвостом. Я отлично знаю, кто вы и кто — ваша спутница. Которой, кстати, сопровождающий нужен меньше, чем чайке — лоцман. Меня интересует только ответ на вопрос, который я задал.
— Я должен только передать сообщение дону Румате, — твердо сказал Тойво.
— От кого? О чем? Только не говорите, что это — приватное сообщение, которое не касается ни меня, ни моей страны. Поскольку все, что вы и вам подобные творили здесь до сих пор, касалось нас прямо и непосредственно. Итак?
Тойво сосредоточенно молчал.
— Вы заставляете ждать императора, — заметил Флеас, — это, по меньшей мере, невежливо.
— Простите, но я имею приказ молчать об этом.
— Чей приказ? Кто его отдал? Я хочу говорить с тем человеком, который отдает приказы, касающиеся моей страны.
…
Через час Румата приказал остановить колонну и спешиться. На фоне усыпанного огромными яркими звездами ночного неба едва заметно прорисовывалась линия Подветренных гор.
Вдруг, как будто, солнце двинулось в обратном направлении, и горную цепь прорезал первый луч утренней зари, окрасивший облака в нежно-розовый цвет. Длилось это всего одно мгновение — а затем снова наступила ночь. От странного луча осталась лишь хорошо заметная тускнеющая ярко-алая черта, будто нарисованная на склоне одной из гор. Звезды над ней померкли, будто их завесили черным покрывалом.
Еще через мгновение земля лениво качнулась под ногами, и в воздух поднялась мелкая пыль, сделав очертания предметов размытыми и призрачными.
— Что это было? — спросил Кроат.
— Это был город Питан, — спокойно сказал Румата, — теперь уже не существующий. Осталось только придумать название новому заливу. Может быть…
Оставшуюся часть фразы перекрыл раскат грома, сменившийся невероятной смесью треска и шипения. Над горами переливались радужные всполохи, а земля гудела, будто где-то вдалеке по ней колотили чудовищными молотами.
— Вот и вода пошла, — также спокойно заметила Светлая.
— Еще не пошла, — возразил Румата, — пока она вскипает. Канал еще недостаточно остыл.
— Однажды, на востоке кайсанских земель, я видел извержение огненной горы, — заметил дон Тира, — очень похоже, на то, что сейчас. Но я и предположить не мог, что подобное можно сделать человеческими руками…
— Как видите, можно, — сказала Светлая, — но только в исключительных случаях.
Тем временем беспорядочные звуки сменились ровным гулом на басовой ноте.
— А вот теперь действительно пошла вода, — сказал Румата, — кстати, я бы запомнил эту идею на счет огненной горы, а проще говоря, вулкана. Она может в ближайшем будущем пригодиться.
…
Пол корчмы покачнулся, как палуба корабля на легкой волне. Со стойки упали на пол несколько бутылок, одна из которых разбилась вдребезги. С потолка на столы полетела пыль и мелкий мусор. Легионеры вскочили со своих мест, оружие уже было у них в руках…
— Отставить! — громко сказал Флеас, — все идет правильно… Так на чем мы остановились, юноша? На тех, кто отдает приказы.
— Мне надо подумать, — сказал Тойво.
— О чем?
— Как устроить вашу встречу. Это ведь не так просто…
Флеас улыбнулся.
— Положительно, ваши командиры нас недооценивают. Мне известно, что для устройства такой встречи вам требуется меньше времени, чем мы уже потратили на бессмысленные разговоры. Сколько я еще, по-вашему, должен ждать? Или вы настолько непонятливы, что мне следует применить более сильные меры убеждения?
В этот момент прозвенела негромкая трель клипсы-коммуникатора.
— И что это значит? — поинтересовался император.
«Включи мне визуализацию», — услышал Тойво спокойный голос Каммерера.
— Но…
«Немедленно, — перебил Каммерер, — это приказ».
** 38 **
Появление фантома Каммерера посреди корчмы вызвало достаточно бурную реакцию легионеров. Одни метнулись между Флеасом и фантомом, закрыв своего императора от предполагаемой опасности, другие взяли фантом на прицел своих арбалетов. Сам же Флеас даже не изменился в лице. Совершенно спокойно он извлек из пояса мелкую монету и бросил ее сквозь изображение.
— Вернитесь на свои места, — сказал он, — это просто мираж. Он безвреден.
— Вы очень проницательны, император, — с улыбкой сказал Каммерер.
— Я просто неплохо осведомлен о таких, как вы, — холодно ответил Флеас, — а теперь я хочу услышать ответ на мой вопрос. Что вы делаете на моей земле?
— Почему вообще возник такой вопрос? — сухо спросил Каммерер, — разве мой подчиненный нарушил какие-то законы вашей страны?
— Нарушил. В отношении таких, как вы, действует указ Литена Великого, написанный в 409 году от основания города. — Флеас швырнул на стол перед Тойво свиток пергамента, — читайте вслух.
Тойво развернул лист и прочел:
…
«Я, император Литен, исследовал вопрос о так называемых богах, духах и тому подобных существах.
Некоторые из них, как известно, с начала времен обитают на наших землях или землях других народов, рядом с людьми, покровительствуя плодородию и пользуясь должным почитанием.
Иные же, под личиной добродетели, приходят из-за небесного свода, из-под холмов, из-за моря и из других мест по ту сторону. Эти не приносят ничего, кроме проклятья своего вечного голода, который они, подобно упырям, могут утолять только кровью живых.
