Ирина Крупеникова - Застава
Сотовый ответил озадаченным дыханием.
— Как ты это представляешь? — осведомился Ворон, переварив идею брата.
— Хочу убедить главврача дать мне санкцию на полевую поездку.
— Мы засветимся.
— Результаты будут переданы в санитарно-эпидемиологическую службу. Какая разница, кто инициировал исследования? Я устрою так, чтобы причиной считали анамнез в истории болезни.
— Ну-у, давай, — не слишком уверенно согласился Ворон.
Тур слышал, как Лис возле брата бурно противился, ссылаясь на вездесущих заложных.
— Волков бояться — в лес не ходить, — поднажал Тур. — Там сотня людей, которым, очень вероятно, нужна медицинская помощь.
— Когда отправляемся?
— Необходимо твоё присутствие здесь завтра в девять утра. Без очков.
Ворон понимающе хмыкнул.
— Кого будем убеждать? Начальство? — уточнил он.
— План у меня есть.
Тур закрыл мобильник и внимательно осмотрелся. В холле, кроме пожилой женщины в больничном фланелевом халате, никого не было. Доктор Полозов пошёл к выходу на лестницу, но тут открылась дверь ближайшей палаты, и две медсестры выкатили носилки с телом, закрытым простынёй. Покрывало зацепилось за щеколду и поползло на пол прежде, чем медработницы заметили непорядок. Хирург остановился в нескольких шагах от холодного тела. Мёртвое лицо старушки приковало взгляд. Смерть вдавила морщинистые щёки вглубь черепа, заострила ровный прямой нос, припорошила белой невещественной пудрой тонкие губы и расписалась синевой под навсегда закрытыми глазами.
Тур неожиданно поймал себя на том, что едва ли не любуется некогда красивым старческим ликом. Сердце дрогнуло в его груди. Нечто тёплое присутствовало возле покойницы. Незримое и неосязаемое.
Бледная женщина на цыпочках приблизилась к каталке и бережно накинула на тело старушки простыню. Медсёстры невозмутимо развернули неуклюжие носилки и повезли умершую в сумрак коридора.
— Как же так, баба Прося? Как же так?
Доктор Полозов перевёл взгляд на взволнованную даму преклонных лет. Она заметила его внимание.
— Она поспать прилегла после обеда. Только поспать! Ничего-то у неё не болело. Мы вечерком с ней собирались в «дурачка» сыграть. И вот… Доктор, почему?
Больную пробила крупная дрожь. Хирург поспешно взял её под руку.
— Так бывает, к сожалению, — он почувствовал, как в ладонях скапливается привычный жар. — Вам нужно успокоиться. Где ваша палата? Я провожу.
Женщина испуганно замотала головой, и слёзы вопреки её воле брызнули из красноватых глаз.
— Я не могу туда сейчас. Не могу.
Доктор Полозов поискал глазами медперсонал отделения, но постовая медсестра на своём месте отсутствовала.
— Присядьте, пожалуйста, — он мягко, но настоятельно, повёл пациентку к дивану в холле.
— Доктор, вы не представляете, как она любила жить! — тяжело дыша, бормотала женщина. — В свои семьдесят с лишним лет, подумать только! И вот… вдруг…
— Успокойтесь, — Тур бережно провёл ладонью по влажной дрожащей руке больной и незаметно задержал пальцы на запястье, просчитывая пульс. — Для пожилого человека умереть во сне — благо. Недаром говорят: кого Бог любит, того во сне к себе берёт. Баба Прося, я уверен, прожила долгую жизнь и прожила её достойно.
— Да… да… — под действием чудотворных рук женщина почувствовала себя увереннее. — Мы с ней в палате познакомились. Какая она забавная бабушка! Господи… Представляете, доктор, она всё помнит. Вот вы, врачи, говорите про старческий склероз, а у неё голова светлая, будто у молодой.
Всеволод Полозов понимающе кивал, а сам следил за коридором, где, по его мнению, должна была бы вот-вот показаться медсестра. Состояние больной внушало ему серьёзные опасения.
Та тем временем продолжала, не обращая внимания на жестокую одышку.
— Она мне каждый день про дочку свою рассказывала. Представляете, её Людочка в детстве рисовала розовое солнце. Все дети — красное или жёлтое, а она — розовое. Ей говорят: так не бывает, а она — будет розовое. Представляете? Упрямая девочка. Она учёным стала.
— А где сейчас дочка бабы Проси? — спросил Тур, чтобы отвлечь женщину от осознания нарастающей боли в груди, которую он всеми силами старался сейчас отодвинуть, удерживая кисть больной в своих руках.
В коридоре мелькнул белый халат. Доктор Полозов, вознамерившийся уже уложить пациентку на диване и самостоятельно принять меры по купированию приступа стенокардии, призывно взмахнул медсестре. Та заторопилась.
— Умерла её дочка, — голос больной утонул в возобновившемся потоке слез. — Баба Прося не верит, говорит — ушла. А я поняла: погибла.
— Ну-ну, не волнуйтесь, — повторил хирург, уступил место возле пациентки медсестре и тихо распорядился. — Обеспечьте полный покой, нитроглицерин немедленно, а я позову дежурного врача.
— Вы случайно не из… — начала медсестра, изумлённо осматривая синий медицинский костюм хирурга.
— Случайно из хирургии, — отрезал доктор Полозов. — Займитесь пациенткой, коллега.
Закончив экстренную операцию, Тур долго стоял на крыльце больницы с сигаретой в руке и смотрел на малиновый закат, расплывшийся над лесом. Розовое солнце не выходило из головы, равно как и странное ощущение тепла, возникшее внутри при виде умершей старушки. Он ожидал явления её призрака в той или иной форме, однако пространство дышало одиночеством. Всеволод Полозов возвратился в отделение без каких-либо выводов и с тревожной мыслью: не разучились ли мы видеть гостей с того света?
Ответ на волнующий вопрос он получил через час. Работая над операционным столом, он краем глаза наблюдал туманное мерцание возле кварцевой лампы, и нечто незвучавшее билось в ушах: помоги ему, пожалуйста, помоги! Когда состояние оперируемого больного стабилизировалось, мерцание и мольбы прекратились. Никто из бригады, разумеется, привидение не заметил, зато горячие руки хирурга вызвали беспокойство заботливой Лидочки, помогавшей ему снять окровавленные перчатки.
— Всеволод Васильевич, вы хорошо себя чувствуете? По-моему, у вас жар.
Тур непринуждённо отшутился и даже позволил медсестре прикоснуться к своему лбу. Лидочка осталась удовлетворена.
День девятнадцатый
Пока Владимир Полозов поджидал брата во дворе клиники, к нему дважды обратились: здравствуйте, Всеволод Васильевич. Для простоты он просто кивал в ответ. Третьей жертвой поразительного сходства близнецов стала юная барышня, спешащая к дверям больницы с автобусной остановки.
— Всеволод Васильевич! Я так и знала, что обязательно вас встречу!
Он непринуждённо снял очки и мило улыбнулся девушке, направлявшейся к нему.
— Увы, мадемуазель. Владимир Васильевич.
Она удивлённо остановилась. Владимир Полозов показал на больничное крыльцо.
— А Всеволод — вот он идёт!
Девушка оглянулась, несколько секунд следила за приближающимся доктором Полозовым, перевела взгляд на его брата-близнеца и, слегка покраснев, рассмеялась.
— Ой, извините. Я не узнала.
— А я, кажется, вас узнаю, — начал Владимир Полозов.
— Оля? — продолжил за него Всеволод Полозов. — Рад видеть. Какими судьбами?
— Я на практику сюда напросилась. Но к вам в хирургию только после третьего курса направляют, — она виновато передёрнула узенькими плечами.
— Не всё сразу, коллега, — улыбнулся доктор Полозов. — Была бы цель, найдётся и решение.
— Я побегу. А то, кажется, опаздываю.
— Удачи вам, Оля.
Близнецы проводили девушку весёлыми взглядами.
— Шустрая девчоночка, — заметил Ворон.
— Ты бы её тогда, на поле, видел! — кивнул Тур. — Умелая и бесстрашная. Не каждая в её возрасте сохранила бы самообладание. Ну, ты готов?
Ворон спрятал очки в карман и усмехнулся.
— Каков план? Входим в кабинет и…
— Нет. Вхожу я. А вот чтобы я вошёл, тебе придётся мне помочь.
— А почему не вместе? — удивился Ворон.
— Он должен принять решение сам, без постороннего воздействия. Откажет, значит, будем искать другие пути, — Тур протянул брату белый халат. — И постарайся сделать так, чтобы на нас двоих внимания не обращали.
Ворон стряхнул со лба непослушную чёлку и хитро прикусил ус, заметив, как близнец тем же самым движением поправляет свою причёску.
— Тебе не кажется, что мы ещё не расцепились после карьера?
— Не вздумай от моего имени с медсестричками лясы точить, пока я буду у главврача, — Тур выразительно глянул на брата.
— Когда я последний раз так шутил? — Ворон разыграл обиду.
— В Рождественские праздники.
Планёрка закончилась в половине десятого утра. Заведующие отделениями стали выходить в коридор, а Ворон, улучив момент, проскользнул в приёмную. Главврач беседовал в дверях кабинета с кем-то из руководящего звена больницы, секретарша возилась с бумагами возле шкафа. Заняв позицию так, чтобы свет из окна не падал на лицо, Ворон дождался окончания разговора и обратился к начальнику клиники по имени-отчеству.
