Иван Наумов - Обмен заложниками
А когда открыл глаза, то Стейтон, безукоризненно расхлябанный, смотрящийся в плацкарте не хуже, чем на посольском приеме, щурящийся на светлеющее небо, мирно сидел напротив. Сегур, не удержавшись, выглянул в коридор. Поезд, покачиваясь, плыл по окраинам Питера. У туалета, спиной к проходу, стоял один из младших сотрудников консульства. С другой стороны, видимо, тоже кто-то ждал.
— Как спалось? — Стейтон подождал ответа с полминуты, чему-то кивнул, будто убедился в ожидаемом результате, и достал из кармана почти пустую упаковку жевательной карамели. — Сто лет в поездах не ездил! Сейчас попьем чайку, еще же вода есть?
По коридору мимо них с хохотом пробежал мальчишка лет пяти, за ним с криками: «Боба! Стой же, Боба!» — торопливо семенила бабушка.
— А пока съешьте конфетку! — сказал Стейтон, ногтем продвигая на противоположную сторону столика надорванный пакетик с двумя одинаковыми леденцами.
Сегур, еще не сломленный, еще пытающийся найти точку опоры, дрожащим пальцем дотронулся до веселой разноцветной упаковки.
— И чем же они разнятся?
— Простите?
О, сладкий миг! Жаль, что в таких обстоятельствах.
— Я говорю, чем они отличаются одна от другой?
В глазах марсианина мелькнуло… нет, не сочувствие — скорее, соболезнование.
— Ничем. — Стейтон вежливо улыбнулся и посмотрел Сегуру прямо в глаза. — Но ведь важно, чтобы всегда был выбор, правда?
Черепки
И повторяли день за днем:
Из грязи вышли — в грязь уйдем.
«ЙЦУКЕНГ», не глядя, вбил в базу данных опухший от безумной вахты русский капитан. Подумать только, тридцать две планеты. Только что боками не трутся на своих шальных орбитах. Неустойчивая система — миллиона лет не протянет, большому бильярду — быть! Офигенная система — восемь из тридцати двух годны к колонизации. Премия, братцы, будет — вот те нате!
Все планеты облетели, маячки развесили, а заканчивали уже второпях — за просрочку окна потом не расплатишься. А тридцать два имени придумать — ум раскорячится. Детей перебрали, родителей, по городам прошлись, художников да артистов помянули. Но последняя так Йцукенгом и осталась. Если бы Фыва или Олдж, заметили бы при проверке на уникальность — есть уже. А такой не оказалось…
Ну, Чукенг так Чукенг, китайскому колон-капитану было не до возни с транслитерацией. Работа предстояла суровая и достойная. Четыреста тысяч подданных Республики спят у него за спиной и видят, как над новыми территориями взойдут желтые звезды на красном полотнище.
За такими мечтами и застал его товарищ первый помощник. Предъявил мандат, подписанный самим Председателем, и профилактически поместил капитана под домашний арест. Каютный, то есть. Колониальное судно изменило курс, и через пару дней выплюнуло первые десантные капсулы в атмосферу соседней Марфы Петровны, проданной на том же планетном аукционе обнаглевшим тайваньским сепаратистам. Пусть теперь попробуют кому-то что-то доказать!
— Это по-китайски «Чукенг», — терпеливо, словно неразумным детям, объяснял старателям Папа Джо, — нам таких названий не надо! Хватит и Бейджинга, натерпелись!
— Цукин? Цукан? — осторожно спросил бригадир.
Папу Джо боялись и уважали. Где он — там работа до кровавых мозолей. И там не деньги, но деньжищи фантастические, нереальные, и щедро всем — от помощника до последнего охранника. Благодаря своему нюху на поживу, капитан выхватывал в диспетчерской «Спэйс Ресурса» лучшие задания. Приехали, обмерили, раскопали, побурили — и домой! Дальше — дело работяг.
— Некрасиво, — констатировал Папа Джо. — Лучше — Тукан.
— Уже есть, — возразил программист Лис, единственный, кто осмеливался вступать с капитаном в спор. В корпорацию они поступили в один день, лет… дцать назад, и всегда летали вместе.
Папа Джо лучезарно улыбнулся:
— А ты через «эйч» напиши!
«Тхукан», — с трудом выговорил Палпалч Кусиков, проведя пальцем по латинским буквам в графе «куда» служебного реестра. Кусиков — Тхукан. Тэк-с!
— Господин Масимба! — крикнул он надтреснутым фальцетом. — Вы ж мне отпуск обещали. И потом, опять к англосаксам?
Начальник высунул в коридор свою большую страшную черную голову. Как всегда, ничего не сказал Масимба, но Палпалч занервничал, начал прядь на лысине приглаживать, затоптался перед стендом.
— Просто, если к англосаксам — так хоть переводчик дайте новый…
Тихо здесь, за городом. Птицы, кузнечики, мухи… Вернусь — уже похолодает, наверное, прикидывал Палпалч. Пока он с чашкой подкрашенного ложечкой кофе кипятка сидел в шезлонге перед домом, Мариша суетилась, укладывая ему вещи в дорогу. Милаша сосредоточенно возилась в песочнице, воздвигая очередной замок для своих принцесс.
Только здесь, с семьей, госслужащий Кусиков переставал чувствовать себя — даже не винтиком или шестеренкой, а — ячейкой памяти на бесконечной электронной плате. Работу он воспринимал как неизбежное зло. Даже возможность путешествовать в последние годы не давала остроты ощущений. Бумажный волк, однажды назвала его Мариша — единственный раз, когда в прозвище — а придумывала она их сотнями — прозвучало что-то гордое и величественное.
Да, бумажный волк. И новое столетие ничего не изменило — написанное пером не вырубишь… Люди продолжают верить только грубым аналоговым носителям.
Милаша стрелой пронеслась в дом, едва не споткнувшись о его вытянутые ноги.
— Не мешайся, цыпка! — тут же послышался голос жены. — Папанька наш, лопушок, опять в космос намылился, Землю-матушку спасать. Улетит без зубной щетки — перед инопланетянами неудобно будет…
Ведь любит же вроде, подумал Палпалч. Молодая и красивая — его, никакого. И все равно любит, я же чувствую. Но зачем же тогда эти «папаньки» и «лопушки»? Зачем оскорблять походя, почему ни слова в простоте? И опять перед поездкой, словно напутствие в дорогу…
Лис задумчиво рассматривал капитана на панорамном экране. Позади Папы Джо простиралась Грязь. Так ее сразу и приняли — с большой буквы. Красная — синяя — красная — синяя. Если бы Лис неделю назад не юстировал мониторы, решил бы, что не в порядке цветопередача.
С орбиты планета казалась сиреневой, с редкими серыми царапинами горных хребтов. Вблизи же от чередования ослепительно алого и пронзительно лазурного начинала кружиться голова.
— Нравится? — Папе Джо все было нипочем. — Две разновидности торфа отталкивают друг друга и почему-то не смешиваются.
— Такое бывает?
— Даже на Земле — с песком. Желтый отдельно, рыжий отдельно.
— Черт! — Лис помотал головой. — Я бы сортир в такие цвета покрасил — чтобы не засиживаться. Как успехи?
Капитану разговор был явно приятен.
— Молибден, дружище! Цирконий, бериллий, платина. Биржи вздрогнут!
— Сильно фонит?
— Ну… Терпимо! Не зря жрали водоросли всю дорогу. Йоду нам, йоду! Слушай, Лис, я посмотрел досье. Думаю, надо разговаривать с чудиком. Судя по архивам конторы, у него правильная репутация.
— Ты имеешь в виду, — Лис покосился на другой монитор, — Кусикова? Пач… Палч… Тьфу, будет Чудиком. Так что, уже есть, о чем разговаривать?
— Смотри! — Капитан протянул руку к Лису и повернул камеру. По экрану поплыли красные озера с синими заводями, красные ручьи с синими берегами, красные завитушки в синих кляксах. Потом — голый каменный склон, купола временной базы, ободранный об атмосферу при посадке бок челнока. И, наконец, пирамида ящиков, явно готовых к отправке. На крышке верхнего, как бесценный приз, стояла ослепительно алая, словно слепленная из живого огня, тонкая высокая ваза.
Лис цокнул языком:
— Когда успели?
— Туземцы — народ простой. Язык примитивный, столковались за сутки. Спокойные, не агрессивные, хорошо умеют меняться. Каждый второй — гончар, и ни одного столяра! — Капитан рассмеялся, довольный собственной шутке.
Дерева на планете, как, впрочем, и какой-либо растительности, не было вообще. Здешняя природа создала странный цикл жизни. Насекомые питались грязью, мелкие животные и птицы — насекомыми. Крупных животных, кроме аборигенов, пока не встретилось.
— Что в этот раз сошло за бусы? — поинтересовался Лис.
— Все металлическое. Ручки, коробки, любой железный или алюминиевый хлам. Немой должен взять окно через несколько дней, так что поторопись с Чудиком. Надеюсь на тебя, хитронос!
— Унифицированный карантин, отдел первичной регистрации. Майор Грета Вайль.
Чудо как хороша девочка. Богиня войны! Это ж как надо лямку тянуть, чтобы уже в таком возрасте обзавестись майорскими нашивками? Лис представился помощником капитана и дежурным по кораблю.
— Боб Державин, физика и химия.
