Тим Хэй - Отряд скорби
— Конечно! Я ни в коем случае не пропущу этого! Он стал моим другом еще с тех пор, как мы познакомились в Еврейском университете. По моим сведениям, они будут показывать это во время полета в Багдад. Вот еще одна причина, чтобы вы отправились вместе с нами
Бак покачал головой.
— Я буду смотреть здесь. Но после того как ваш друг изложит свои открытия, мы с вами должны обсудить его результаты.
— Я не религиозный человек и не очень разбираюсь в этих вопросах, вы это знаете. Скорей всего в том, с чем выступит сегодня Цион, для меня не будет ничего удивительного. Он способный ученый, добросовестный исследователь — пожалуй, даже блестящий, — оратор, способный завладеть вниманием аудитории; в какой-то мере он напоминает мне Николае.
«Пожалуйста, — подумал Бак, — только не это!»
— Как вы думаете, о чем он будет говорить?
— Подобно большинству ортодоксальных евреев, он сделает вывод, что Мессия еще должен придти. Как вы знаете, существует несколько маргинальных групп, которые верят, будто Мессия уже приходил. Но в самом
Израиле таких больше нет. Некоторые уже умерли, некоторые переехали в другие страны, но никто из них не принес справедливости и мира, которые предсказывает Тора. Так что, подобно всем нам, Цион изложит содержание пророчеств и призовет нас продолжать ждать и наблюдать. Это будет вдохновенно и воодушевляюще. По-моему, в этом и заключался смысл всего проекта с самого начала. Он может также высказаться по поводу задержки появления Мессии. У нас существуют группы, которые переселились в древние еврейские поселения, уверенные в том, что обладают священным правом так поступать, ибо это поможет выполнению некоторых пророчеств и откроет дорогу для Мессии. Других настолько потрясло осквернение мусульманами Храмовой горы, что они открыли синагоги в ее окрестностях, как можно ближе к первоначальному местоположению Храма.
— Вы знаете, что есть неевреи, которые верят, что Мессия уже приходил, — осторожно заметил Бак.
Хаим оглянулся через плечо Бака, чтобы убедиться, что не отстал от остальных, которые должны были ехать в отель, а затем в аэропорт Бен Гуриона для полета в Багдад.
— Да, да, я знаю, Камерон. Но я скорее готов считать, что Мессия — это не личность, а идеология.
Он сделал было шаг в сторону от Бака, чтобы догнать своих, но того неожиданно охватило отчаяние. Он схватил Хаима за руку.
— Доктор, Мессия — это больше, чем просто идеология!
Розенцвейг остановился и посмотрел прямо в глаза своему другу.
— Камерон, мы можем обсудить это потом. Но если вы намерены добиваться скрупулезной точности, то позвольте мне кое-что вам сказать. Если Мессия это личность, если он должен придти, чтобы принести мир, справедливость и надежду миру, я соглашаюсь с теми, верит, что он уже здесь.
— То есть?
— А разве его нет?
— Так вы верите в Мессию?
— Камерон, я сказал «если». Это очень большое «если».
— Если Мессия — это реальность, и он должен придти, что тогда? взмолился Бак, когда его друг снова двинулся дальше.
— Разве вы не видите, Камерон? Николае уже выполнил большую часть библейских пророчеств. Может быть даже все. Но это уже не моя область знаний. Теперь мне нужно поторопиться. Увидимся в Вавилоне?
— Нет. Я говорил вам…
Розенцвейг остановился и обернулся
— Мне казалось, что вы сказали, будто найдете свои способ добраться туда, чтобы не пользоваться услугами того, у которого вы собираетесь взять интервью.
— Я собирался, но передумал. Я не поеду. Если мне придется работать для изданий, владельцем которых будет Карпатиу, я предполагаю, что скоро мне все равно придется побывать в Новом Вавилоне.
— Что же вы будете делать? Возвращаетесь в Штаты?
— Не знаю. Увидимся.
— Камерон! Улыбнитесь мне в этот исторический день!
Но Бак не сумел изобразить улыбку Он пошел пешком в гостиницу «Царь Давид», где администратор спросил его, по-прежнему ли ему требуется информация с коммерческих рейсах на Багдад.
— Спасибо, нет, — ответил он.
— Хорошо, сэр. Вам письмо.
На конверте был обратный адрес доктора Циона бен Иегуды. Бак прошел в свою комнату, прежде чем вскрыть конверт. Он прочел: «Извините, что покинул вас вчера вечером. Тогда я был не в состоянии разговаривать. Не окажете ли вы мне честь пообедать вместе со мной и проводить меня в международную студию Си-эн-эн? Буду ждать вашего звонка».
Бак посмотрел на часы. Очевидно, было уже слишком поздно. Он все-таки позвонил, но трубку взяла экономка, которая сказала, что раввин уже уехал двадцать минут назад. От досады он ударил рукой по шкафу. Какой чести он лишился из-за того, что пошел в гостиницу пешком вместо того, чтобы взять такси. Может быть, сейчас взять такси до телестудии и встретиться с Ционом после ленча? Но захочет ли раввин разговаривать с ним непосредственно перед выходом в эфир? Бак взял трубку, ответил дежурный администратор.
— Можно заказать такси?
— Конечно, сэр, но оно уже заказано для вас. Вы хотите воспользоваться им сейчас?
— Да. И задержите такси, пока я не спущусь вниз.
— Да, сэр. Пожалуйста, повесьте трубку, вас ожидает новый телефонный звонок. Это был Цион.
— Доктор бен-Иегуда, я так рад, что вы позвонили. Я только что вернулся.
— Я был на подписании, Бак, — ответил Цион со своим сильным еврейским акцентом. Но я постарался сделать так, чтобы меня не видели.
— Ваше приглашение на ленч по-прежнему остается в силе?
— Да.
— Когда и где мы встретимся?
— Как вы смотрите на то, чтобы сейчас, напротив гостиницы?
— Одна нога здесь, другая там!
«Спасибо Тебе, Господь!» Бак тяжело дышал, когда скатывался вниз по ступенькам. «Пожалуйста, дай мне возможность сказать этому человеку, что Ты и есть Мессия!»
В машине раввин пожал Баку руку обеими своими и притянул его к себе.
— Бак, мы вместе пережили совершенно невероятные события. Это связывает нас. Сейчас я очень переживаю по поводу рассказа о моих открытиях. Я хотел бы поговорить во время ленча. Это возможно?
Доктор попросил шофера подвезти их к небольшому кафе в деловой части Иерусалима. Цион — крупный, смуглый, с папкой под мышкой, мягко обратился к швейцару по-еврейски. Их провели к столику у окна, окруженному густой зеленью. Когда принесли меню, бен-Иегуда посмотрел на часы, отложил меню в сторону и снова заговорил по-еврейски. Бак догадался, что он делает заказ для них обоих.
Официант принес им неразрезанный каравай теплого хлеба, масло, круг сыра, майонез, вазу с зелеными яблоками и свежие огурцы.
— Вы мне позволите? — спросил бен-Иегуда, указывая на тарелку.
— Пожалуйста.
Доктор нарезал большими ломтями теплый хлеб, намазал их толстым слоем масла и майонеза, положил сверху дольки огурцов и сыра, сбоку подложил кусочки нарезанных яблок и поставил тарелку перед Баком.
Бак дожидался, пока доктор приготовит такое же блюдо для себя.
— Пожалуйста, не ждите меня. Ешьте, пока не остыл хлеб.
Бак слегка наклонил голову, снова прочитав молитву о душе Сиона бен-Иегуды. Потом он поднял глаза и взял деликатес в руки.
— Вы молитесь, — отметил бен-Иегуда, продолжая готовить себе блюдо.
— Да.
Бак продолжал молиться молча, задавая себе вопрос, о чем сейчас уместно говорить. Можно ли как-то повлиять на человека в течение часа, предшествующего его выступлению, во время которого он поведает миру о результатах своих исследований. Бак почувствовал себя неловко. Между тем, он заметил, что доктор улыбается.
— В чем дело, Сион?
— Я припомнил, как я тут последний раз завтракал с американцем. Это был типичный янки, любитель достопримечательностей. Меня попросили развлечь его. Он был каким-то религиозным деятелем, а мы, как вы знаете, готовы на все, лишь бы угодить туристам.
— Да, — согласно кивнул Бак.
— Тут я совершил ошибку, спросив его, не хочет ли он попробовать один из моих любимых сандвичей, с овощами и сыром. Однако то ли он плохо понимал мой акцент, то ли он понял, но мое предложение не соблазнило его. Он вежливо уклонился и заказал что-то более привычное, что-то вроде лаваша с креветками, насколько я помню. Но я по-еврейски попросил официанта принести дополнительную порцию того, что я заказал, рассчитывая на то, что сработает фактор зависти. Прошло совсем немного времени, и мой американец отодвинул свою тарелку и принялся за то блюдо, которое я заказал.
Бак рассмеялся.
— Теперь вы уже сами делаете заказ для своих гостей.
— Точно.
Прежде чем раввин приступил к еде, он тоже молча помолился.
— Я пропустил сегодня завтрак, — сказал Бак, поднимая в руке хлеб, как бы салютуя.
Цион бен-Иегуда с удовольствием улыбнулся в ответ.
— Прекрасно! — сказал он. — Международная поговорка гласит, что голод — лучшая приправа.
