Кэтрин Фишер - Сапфик
Кейро нашёл стул и уселся.
— А отправим-ка мы его в тот крошечный кубик, который вы называете Тюрьмой.
— Нет. Он напишет признание и заявит публично, что был самозванцем, и что королева с Каспаром возглавляли заговор с целью посадить на трон ложного Джайлза. И потом мы позволим ему уйти. — Финн посмотрел на Джареда.
— Теперь он не представляет для нас опасности, — кивнул тот. — Я согласен.
Кейро это нимало не убедило, но Финн приказал:
— Уведите его.
Однако, когда Претендент был уже у двери, Финн тихо добавил:
— Клодия никогда тебе не верила.
Претендент остановился и рассмеялся.
— Неужели? — спросил он шёпотом. Обернулся и пристально посмотрел на Финна. — Думаю, она верила мне больше, чем когда-либо верила тебе.
Эти слова были для Финна как удар ножом — от боли захватило дух. Он вскинул меч и угрожающе надвинулся на Претендента, желая только одного — проткнуть насквозь, уничтожить это сочащееся ядом, доводящее до бешенства воплощение всего того, чем сам он никогда не был. Но дорогу ему заступил Джаред, и строгий взгляд зелёных глаз удержал Финна.
Сапиент, не оборачиваясь, сказал:
— Уведите его.
И охранники споро уволокли самозванца прочь.
Финн бросил меч на щербатый пол.
— Значит, мы победили. — Кейро подобрал клинок и внимательно осмотрел лезвие. — Королевство в руинах, но оно наше. В конце концов мы стали Лордами этого Крыла, брат.
— Есть враг пострашнее королевы. — Все ещё вне себя, Финн посмотрел на Джареда. — И всегда был. Нам нужно спастись самим и спасти Клодию из Тюрьмы.
— И Аттию. — Кейро оторвал взгляд от клинка. — Не забывай свою маленькую собакорабыню.
— Хочешь сказать, что беспокоишься за неё?
Кейро пожал плечами:
— Она та ещё заноза. Но я к ней привык.
— Где Перчатка? — резко спросил Финн.
Джаред вынул артефакт из под мантии.
— Но я повторяю, Финн, я не могу понять…
Финн приблизился и взял Перчатку.
— Она не изменилась. — Его пальцы смяли мягкую кожу. — Совсем не изменилась, несмотря на то, что вокруг все рушится и обращается в прах. Она вынесла Кейро Наружу, и Инкарцерон теперь жаждет её больше всего на свете. Она — наша последняя надежда.
— Сэр.
Финн повернулся. Он совсем забыл о присутствии Медликоута. Секретарь простоял все это время в дверях. Поношенный плащ подчёркивал его сутулость.
— Осмелюсь предположить, она — единственное, чего нам стоит опасаться.
— Что вы имеете в виду?
Секретарь нерешительно прошёл в центр комнаты.
— Совершенно ясно, что Тюрьма уничтожит нас всех до единого, если не получит эту штуку обратно. А если мы её вернём, то Инкарцерон покинет Тюрьму и оставит Узников умирать. Перед вами стоит страшный выбор.
Финн нахмурился.
— У вас есть предложения? — поинтересовался Джаред.
— Есть одно. Может быть, чересчур радикальное, но может сработать. Уничтожьте Перчатку.
— Нет! — в унисон воскликнули Кейро и Финн.
— Господа, послушайте меня.
«Медликоут кого-то боится, — подумал Финн, — и, похоже, не нас».
— Мастер Джаред признался, что не может разобраться в этом устройстве, — продолжил секретарь. — А вы не задумывались, что, возможно, энергия в Королевстве иссякла именно из-за того, что здесь появилась Перчатка? Вы предполагаете, что катастрофа вызвана кознями Тюрьмы. Но вы не знаете этого наверняка.
Финн насупился, покрутил Перчатку в руках и взглянул на Джареда.
— Думаешь, он прав?
— Нет, не думаю. Нам нужна эта Перчатка.
— Но ты говорил…
— Дай мне время. — Джаред поднялся и подошёл к нему. — Дай мне время, и я разберусь с этим.
— Но у нас нет времени! — Финн уставился на бледное лицо сапиента.
— Нет времени ни у вас, ни у тех, кто в Тюрьме, — подтвердил Медликоут. — Вы король, сир. Никто, даже Тайный совет, в этом теперь не усомнится. Уничтожьте её. И Смотритель одобрил бы такой поступок.
— Вы не можете этого знать, — резко проговорил Джаред.
— Я знаю Смотрителя. Неужели вы думаете, что Стальные волки отойдут в сторону и не попытаются бороться с этой новой опасностью теперь, когда Протоколу конец?
— Вы мне угрожаете? — напрягся Финн.
— Как я могу, сир? — посматривая одним глазком на Кейро, кротко отвечал Медликоут. — Вы должны принять решение. Уничтожьте её — и Инкарцерон застрянет внутри самого себя навсегда. Откройте ему доступ к силе Сапфика — и вы обречёте всех нас на кромешный ужас. Куда, вы думаете, отправится Инкарцерон, когда освободится? Каким страшным тираном он станет здесь! Неужели вы допустите, чтобы он всех нас превратил в своих рабов?
Финн промолчал, потом переглянулся с Кейро, у которого тоже не нашлось слов.
Сейчас больше всего на свете ему хотелось, чтобы открылась дверь и вошла Клодия. Она лучше всех знает своего отца, она бы развеяла сомнения насчёт того, как им стоит поступить.
Сломанная оконная створка колотилась о стену под порывами ветра. Первые капли дождя забарабанили по стёклам. По всему дому гуляли сквозняки.
— Джаред?
— Не уничтожай её. Она — наше последнее оружие.
— Но если он прав, если…
— Доверься мне, Финн. У меня есть одна идея.
Прогремел гром. Медликоут пожал плечами.
— Мне неприятно это говорить, сир, но мастер Джаред не тот человек, к мнению которого стоит прислушиваться. Возможно, его интересы противоречат нашим.
— Что вы имеете в виду? — спросил Финн.
— Мастер Джаред болен. Вероятно, он считает, что этот могущественный предмет поможет ему исцелиться.
Все уставились на него.
Джаред побледнел, смешавшись и удивившись одновременно.
— Финн…
Финн прервал его жестом.
— Тебе нет нужды оправдываться, Мастер. Никогда и ни за что не поверю, что ты способен пожертвовать жизнями миллионов людей ради спасения собственной шкуры. — Он надвинулся на Медликоута, словно наконец нашёл, на кого выплеснуть гнев. Секретарь понял, что зашёл слишком далеко, и сделал шаг назад. — Человеческая жизнь для Джареда священна.
Где-то в глубине дома раздался грохот, как будто рухнула стена.
— Нам надо выбираться. — Кейро не мог спокойно стоять на месте. — Это место — смертельная ловушка.
Джаред не отводил взора от Финна.
— Нам нужно отыскать Клодию. Перчатка поможет нам. Уничтожь её — и у Тюрьмы больше не будет смысла сохранять Клодии жизнь.
— Если они все ещё живы.
Джаред бросил быстрый взгляд на Медликоута и тихо заметил:
— Предположу, что Смотритель определённо жив.
Финну понадобилась секунда, чтобы понять. Затем он стремительно бросился к Медликоуту и прижал того к стене, придушив одной рукой.
— Ты говорил с ним, признайся!
— Сир…
— Говорил?!
Секретарь с трудом втянул воздух в лёгкие и кивнул.
— С кем вы разговаривали? — спросила Клодия.
— С Медликоутом. — Её отец повернулся к двери. — Один из Стальных волков. Он хороший малый. Он покончит с Перчаткой. И тогда посмотрим, кто тут главный.
Но рёв разъярённых Узников почти заглушил его слова. Как Клодию бесила отцовская гордыня и упрямство!
— Они растопчут вас, — заявила она. — Но есть другой способ остановить Инкарцерон. Мы можем сжечь статую.
— Он никогда такого не допустит!
— Он сейчас очень занят, вы сами это сказали.
Клодия обернулась к Аттии.
— Идём!
И они помчались вдвоём по заснеженной пустыне огромного зала.
Мёрзлые драпировки висели на стенах твёрдыми складками. Клодия потянула за ближайший кусок материи, и сверху посыпались пыль и кусочки льда.
— Рикс! Помоги нам!
Чародей, сам похожий на неуклюжую скульптуру, сидел у основания статуи, вертел в пальцах монетку и бормотал себе под нос:
— Орёл — они прикончат нас. Решка — мы совершим Побег.
— Не обращай на него внимания. — Аттия подпрыгнула и ухватила гобелен. — Он сошёл с ума. Они оба сумасшедшие.
Рассмотрев рваные, покрытые корочкой льда гобелены поближе, Аттия узнала сюжеты древних легенд о Сапфике: вот он ползёт по мосту-мечу, вот жертвует палец Зверю, крадёт детей, беседует с королём Лебедей. Грохоча кольцами, тканые картины рухнули, подняв облако сгнивших волокон и заледеневшей плесени. Аттия и Клодия стаскивали гобелены к статуе, укладывали вокруг подножия, а в это время прекрасные глаза Сапфика неотрывно следили за дверью, позади которой бесновалась толпа.
Смотритель наблюдал за ними. Дверь за его спиной трещала, отлетела петля. Ещё немного — и между ними и толпой не останется никакой преграды.
— Рикс! — прокричала Аттия. — Нам нужен огонь!
Клодия поторопилась вернуться, схватила Смотрителя за руку.
— Отец! Уходим! Быстрее!
А тот стоял и смотрел на разбитую дверь, на руки, тянущиеся к ним сквозь проломы, как будто мог остановить их одной лишь силой своей власти.
