Аркадий Стругацкий - Том 7. 1973-1978
...А расколоть его не только должно, но и можно. Папка. Тут уж он не открутится... У Андрея мелькнула на мгновение мысль, что не совсем этично ему заниматься делом Кацмана, с которым неоднократно выпивалось и вообще... Но он одернул себя.
Дверь отворилась, и задержанный Кацман, осклабясь и засунув руки в лоснящиеся карманы, разболтанной походочкой вступил в камеру.
— Садитесь, — сухо сказал Андрей, показав подбородком на табурет.
— Благодарю вас, — отозвался задержанный, осклабляясь еще шире. — Я вижу, вы еще не очухались...
Все ему, мерзавцу, было как с гуся вода. Он уселся, дернул бородавку на шее и с любопытством оглядел кабинет.
И тут Андрей похолодел. Папки при задержанном не было.
— Где папка? — сказал он, стараясь говорить спокойно.
— Какая папка? — нагло осведомился Кацман.
Андрей сорвал трубку.
— Дежурный! Где папка задержанного Кацмана?
— Какая папка? — тупо спросил дежурный. — Сейчас посмотрю... Кацман... Ага... У задержанного Кацмана изъяты: носовых платков — два, кошелек пустой, подержанный...
— Папка там есть в описи? — гаркнул Андрей.
— Папки нет, — отозвался дежурный замирающим голосом.
— Принесите мне опись, — хрипло сказал Андрей и повесил трубку. Потом он исподлобья поглядел на Кацмана. От ненависти у него шумело в ушах. — Еврейские штучки... — сказал он, сдерживаясь. — Где ты девал папку, сволочь?
Кацман откликнулся немедленно:
— «Она схватила ему за руку и неоднократно спросила: где ты девал папку?»
— Ничего... — сказал Андрей, тяжело дыша носом. — Это тебе не поможет, шпионская морда...
На лице Изи мелькнуло изумление. Впрочем, через секунду он уже вновь ухмылялся своей отвратительно-издевательской ухмылкой.
— Ну как же, как же! — сказал он. — Председатель организации «Джойнт» Иосиф Кацман, к вашим услугам. Не бейте меня, я и так все скажу. Пулеметы спрятаны в Бердичеве, место посадки обозначим кострами...
Вошел испуганный дежурный, неся перед собой в далеко вытянутой руке листок описи.
— Нету тут папки, — пробормотал он, кладя листок перед Андреем на край стола и отступая. — Я в регистратуру звонил, там тоже...
— Хорошо, идите, — сказал Андрей сквозь зубы.
Он взял чистый бланк допроса и, не поднимая глаз, спросил:
— Имя? Фамилия? Отчество?
— Кацман Иосиф Михайлович.
— Год рождения?
— Тридцать шестой.
— Национальность?
— Да, — сказал Кацман и хихикнул.
Андрей поднял голову.
— Что — да?
— Слушай, Андрей, — сказал Изя. — Я не понимаю, что это с тобой сегодня происходит, но имей в виду, ты на мне всю свою карьеру испортишь. Предупреждаю по старой дружбе...
— Отвечайте на вопросы! — произнес Андрей сдавленным голосом. — Национальность?
— Ты лучше вспомни, как у врача Тимашук орден отобрали, — сказал Изя.
Но Андрей не знал, кто такая врач Тимашук.
— Национальность!
— Еврей, — сказал Изя с отвращением.
— Гражданство?
— Эс-эс-эс-эр.
— Вероисповедание?
— Без.
— Партийная принадлежность?
— Без.
— Образование?
— Высшее. Пединститут имени Герцена. Ленинград.
— Судимости имели?
— Нет.
— Земной год отбытия?
— Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.
— Место отбытия?
— Ленинград.
— Причина отбытия?
— Любопытство.
— Стаж пребывания в Городе?
— Четыре года.
— Нынешняя профессия?
— Статистик управления коммунального хозяйства.
— Перечислите прежние профессии.
— Разнорабочий, старший архивариус Города, конторщик городской бойни, мусорщик, кузнец. Кажется, все.
— Семейное положение?
— Прелюбодей, — ответствовал Изя, ухмыляясь.
Андрей положил ручку, закурил и некоторое время рассматривал задержанного сквозь голубой дымок. Изя был осклаблен, Изя был взлохмачен, Изя был нагл, но Андрей хорошо знал этого человека, и он видел, что Изя нервничает. По-видимому, ему было из-за чего нервничать, хотя от папки он сумел избавиться, прямо скажем, ловко. По-видимому, он понимал теперь уже, что берутся за него по-настоящему, и поэтому глаза его нервно щурились, а уголки осклабленного рта подрагивали.
— Вот что, подследственный, — сказал Андрей с хорошо отработанной сухостью. — Я настоятельно рекомендую вам вести себя прилично перед лицом следствия, если вы не хотите ухудшить своего положения.
Изя перестал улыбаться.
— Хорошо, — сказал он. — Тогда я требую, чтобы мне было предъявлено обвинение и объявлена статья, по которой произведено задержание. Кроме того, я требую адвоката. С этой минуты без адвоката я не скажу ни слова.
Андрей внутренне ухмыльнулся.
— Вы задержаны по статье двенадцатой у-пэ-ка о профилактическом задержании лиц, дальнейшее пребывание которых на свободе может представлять социальную опасность. Вы обвиняетесь в незаконной связи с враждебными элементами, в сокрытии или уничтожении вещественных доказательств в момент задержания... а также в нарушении постановления муниципалитета, запрещающего выход за городскую черту из санитарных соображений. Это постановление вы нарушали систематически... А что касается адвоката, то прокуратура может предоставить вам адвоката лишь по истечении трех суток с момента задержания. В соответствии с той же статьей у-пэ-ка, двенадцатой... Кроме того, поясняю: вы можете заявлять протесты, вносить жалобы и подавать апелляции только после того, как удовлетворительно ответите на вопросы предварительного следствия. Все та же статья двенадцатая. Вам все понятно?
Он внимательно следил за Изиным лицом и видел, что Изе все понятно. Было совершенно ясно, что Изя будет отвечать на вопросы и ждать истечения трех суток. При упоминании об этих трех сутках Изя довольно откровенно перевел дух. Прелестно...
— Теперь, когда вы получили разъяснение, — сказал Андрей и снова взял ручку, — продолжим. Ваше семейное положение?
— Холост, — сказал Изя.
— Домашний адрес?
— Что? — спросил Изя. Он явно думал о другом.
— Ваш домашний адрес? Где проживаете?
— Вторая Левая, девятнадцать, квартира семь.
— Что вы можете сказать по существу предъявленного обвинения?
— Пожалуйста, — сказал Изя. — Насчет враждебных элементов: сумасшедший бред. Первый раз слышу, что бывают какие-то враждебные элементы, считаю это провокационной выдумкой следствия. Вещественные доказательства... Никаких вещественных доказательств при мне не было и быть не могло, потому что никаких преступлений я не совершал. Поэтому я ничего не мог ни скрыть, ни уничтожить. А что касается постановления муниципалитета, то я — старый работник городского архива, продолжаю там работать на общественных началах, имею допуск ко всем архивным материалам, а значит, и к тем, которые находятся за чертой города. Все.
— Что вы делали в Красном Здании?
— Это мое личное дело. Вы не имеете права вторгаться в мои личные дела. Докажите сначала, что они имеют отношение к составу преступления. Статья четырнадцатая у-пэ-ка.
— Вы бывали в Красном Здании неоднократно?
— Да.
— Можете назвать людей, которых там встречали?
Изя ужасно осклабился.
— Могу. Только следствию это не поможет.
— Назовите этих людей.
— Пожалуйста. Из нового времени: Петэн, Квислинг, Ван Цзинвэй, Биляк...
Андрей поднял руку.
— Попрошу в первую очередь называть людей, которые являются гражданами нашего города.
— А зачем это понадобилось следствию? — агрессивно осведомился Изя.
— Я не обязан давать вам отчет. Отвечайте на вопросы.
— Я не желаю отвечать на дурацкие вопросы. Вы ни черта не понимаете. Вы воображаете, что раз я встретил там кого-то, значит, он там и на самом деле был. А это не так.
— Не понимаю. Объясните, пожалуйста.
— А я и сам не понимаю, — сказал Изя. — Это что-то вроде сна. Бред взбудораженной совести.
— Так. Вроде сна. Вы были сегодня в Красном Здании?
— Ну, был.
— Где находилось Красное Здание, когда вы в него вошли?
— Сегодня? Сегодня там, у синагоги.
— Меня вы там видели?
Изя опять осклабился.
— Вас я вижу каждый раз, когда захожу туда.
— В том числе сегодня?
— В том числе.
— Чем я занимался?
— Непотребством, — сказал Изя с удовольствием.
— Конкретно?
— Вы совокуплялись, господин Воронин. Совокуплялись сразу со многими девочками и одновременно проповедовали кастратам высокие принципы. Втолковывали им, что занимаетесь этим делом не для собственного удовольствия, а для блага всего человечества.
Андрей стиснул зубы.
— А вы чем занимались? — спросил он, помолчав.
