Лоис Буджолд - Криоожог
— Интересно, они откладывают яйца или рожают живых деток? Одного за раз или много, как кошки? А может, там еще самцы в запасе есть? — И если он добудет одного такого, то…
— Самцов сфинксов могли не создавать вообще, — задумчиво сообщил Ворон-сенсей. — По-моему, традиционно эти создания женского пола. Но обычно в патентованные конструкты и не вкладывают способности к размножению. Вероятно, тебе придется ее клонировать, чтобы вырастить малышей с нуля.
Воображение у Джина разыгралось. Домашнее клонирование мелких животных не такое сложное, если есть нужное оборудование, а его можно купить в ветеринарном магазине или с рук — люди ведь бросают свое хобби или, наоборот, покупают себе новую технику. На свалке в переулке такое оборудование, конечно, не найдешь, но если поискать где-нибудь в магазинах подержанных дешевых товаров…
— Домм! — заявил сфинкс.
— Она говорит! — завопила Мина, расплываясь в улыбке.
— В файле сказано, что у них есть активный словарь в двадцать слов, — объяснил Джин. — Не знаю, можно ли научить ее новым словам, как попугая?
— Надо попробовать…
Мама за стеклом только безнадежно, протестующе вздохнула. Что ж, обычно после такого можно торговаться дальше. Джин приободрился. Но на этот раз мама возразила:
— Джин, у нас сейчас нет даже дома, нам некуда ее взять. О, нет, я только теперь сообразила! Что стало с нашей квартирой, со всеми моими вещами? Полтора года там никто не жил и не взносил за нее квартплату. Боже, мой банковский счет — что случилось с моими деньгами, когда меня заморозили? Если у меня нет работы, нет денег и нам негде жить…
— Твои платья тетя Лорна убрала в коробку на чердак, я знаю, — сообщила Мина. — И еще она забрала вещи, мои и Джина. А большой диван, кухонный стол и еще что-то большое ей пришлось продать, потому что в доме не хватало места.
Консул Форлынкин обернулся и настоятельно добавил для мамы по ту сторону стекла:
— Все эти проблемы решаемые, госпожа Сато, но ни одна из них не требует решения прямо сегодня. Вы включены в расследование милорда Аудитора — в каком-то смысле вы являетесь свидетелями, подлежащими защите — поэтому ваши непосредственные нужды удовлетворит консульство.
— А мой комитет, мои друзья — что стало с ними? Кроме тех, кого устранил или убил «Новый Египет». Что, если они… — ее голос затих.
— Ваша первоочередная задача — вернуть себе физическое здоровье, — вмешался Ворон-сенсей, обеспокоенный ее внезапными терзаниями. — Нормальную психологическую выносливость вы восстановите чуть позже. На это потребуется две или четыре недели, но никак не пара дней. Дайте себе время.
— Время — мне всегда его не хватало. — Она стиснула руками виски. — И еще это жуткое существо!
Форлынкин откашлялся.
— Я не уверен, что лорд Аудитор подумал об этом, когда принимал животное в подарок. Как бы то ни было, пока его можно держать на заднем дворе консульства вместе с прочими питомцами Джина. Они никому там не мешают, даже придают нашему двору живой вид. Он все равно пустует.
Мама скрестила руки на груди, вздохнула и усмехнулась. Тревога Джина улеглась.
— Похоже, такой здоровенной она просто кажется, когда смотришь вблизи. — Однако взгляд у нее при этих словах остановился не на сфинксе, а на ее подросших детях.
Раз ночью в консульство никто возвращаться не собирался, Форлынкин дал Джину поговорить по своему комму с лейтенантом Йоханнесом и объяснить тому, как позаботиться о животных до завтра, пока не приедет Джин. Новую работу по дому лейтенант воспринял без капли сарказма в голосе, так что пока все шло нормально.
Майлз-сан и Роик, едва пришли, повели Лейбера-сенсея в другое место поговорить. Когда через какое-то время они вернулись, то тащили в руках стопку коробок с едой из кафе Аяко. Майлз-сан пояснил, что эта роскошь досталась им благодаря любезности мисс Карин, которая разузнала, где взять еду, как ее сюда доставить, и заплатила за нее.
В конце концов, они устроили в послеоперационном отделении нечто вроде пикника. Ворон-сенсей даже отнес одну коробку маме Джина и после медицинского осмотра отдернул занавески в ее боксе, так что получилось, словно они ужинали все вместе. Когда мама поела, она стала выглядеть лучше: и спину держала не так устало, и на лице у нее появился румянец. Впрочем, рис карри Аяко удавался всегда.
Было забавно смотреть, как здоровенный Роик сидит на полу, скрестив ноги, а Мина учит его есть палочками. Майлз-сан с палочками управлялся неплохо для инопланетника; он заявил, что практиковался на корабле, пока летел сюда, и еще несколько раз в прошлом. Когда выяснилось, что он бывал на самой Старой Земле, целых два раза, Мина вытянула из него целый рассказ. Правда, он в основном рассказывал про вторую поездку, про свою жену и сады, множество всяких разных садов. А про свое первое путешествие на Землю сказал только, что был там по делам и все время провел в одном городе. И еще обмолвился, что именно там в первый раз встретился со своим братом. Последнее показалось Джину ужасно странным, а консул Форлынкин при упоминании об этом задумчиво прикусил губу, но наводящих вопросов задавать не стал, а сам Майлз-сан в подробности не вдавался. За ужином Джин подкармливал Нефертити по кусочку: пришлось все время залезать в файл с инструкциями, потому что одну человеческую пищу она есть могла, а другую — нет, по крайней мере, без печальных последствий для желудка. К несчастью, Ако пришла как раз в тот самый момент, когда сфинкс устроил в темном уголке большую неприятность. Ну, тут Джин сам был виноват, раз не обратил внимание, как она тихонько бормотала «Ка-а! Пи-и!», неутомимо кружа по комнате. Ако очень рассердилась и заставила Джина все убрать и вымыть, в принципе — вполне справедливо, но еще она сказала, что животному не разрешено оставаться здесь на ночь. Ворон-сенсей посмотрел на биологические отходы равнодушно, но в спор вступать не стал. Наконец, Джин пообещал ей, что Нефертити проведет ночь в его старом убежище на крыше. Мина тут же захотела пойти с ним и посмотреть.
Майлз-сан с Роиком уже ушли на встречу с лордом Марком и Сюзи-сан, поэтому консул Форлынкин, покосившись через стекло на обеспокоенную маму Джина, вызвался проводить детей наверх, донести переноску, и убедиться, что все хорошо. Мама благодарно ему улыбнулась, и Джин решил, что теперь все будет в порядке.
Спускаясь по лестнице, они встретили Бхавию, одну из подруг Ако. Та, запыхавшись, бежала им навстречу.
— Джин! Ако не видел? Танаке-сан она нужна на втором этаже… срочная криоподготовка. Одна бедная старушка свалилась прямо у нас в кафе. Говорят, просто упала, и все.
— Она наверху в послеоперационном отделении с моей мамой, — сообщил Джин, показывая пальцем. — И Ворон-сенсей тоже там.
Бхавия кивнула и убежала, махнув рукой на прощание.
Форлынкин развернулся, глядя ей вслед.
— Мы не должны чем-нибудь помочь?
Джин покачал головой.
— Не-а, такое постоянно случается. Ну, каждую неделю или типа того. Танака-сан знает, что делать.
Испытывая определенные сомнения, Форлынкин все же пошел по туннелям вслед за Джином.
— Здесь внизу у вас планировка очень запутанная, — заметил он.
— Ага. Туннели отходят от зданий в разные стороны и проходят под улицами. Одни спускаются вниз на четыре уровня, а другие — на пять-шесть. Приходится вроде как наизусть заучивать.
Джину не составило труда пройти привычным маршрутом, даже когда они вышли из освещенной зоны, и Форлынкин, чтобы освещать путь, достал из кармана куртки маленький фонарик. Мина, которая до этого места шла самостоятельно, в темноте предусмотрительно уцепилась за рукав его широкой накидки. Они поднялись на пять пролетов и вышли из башни теплообменника на крышу Джина. Для взрослого Форлынкин не слишком запыхался, хоть и тащил переноску.
В послеоперационной палате без окон Джин как-то потерял счет времени, но, похоже, сейчас был поздний вечер. В холодном влажном воздухе расплывался свет уличных фонарей, от которых все делалось забавного рыжего цвета. Городские шумы стихли, как обычно бывало только после полуночи. Обойдя башню, Джин обнаружил, что его брезентовый тент на месте, не провис, и его не сдернул ветер. Под навесом печально валялись остатки брошенных при переезде вещей: либо слишком ветхих, либо не нужных для животных, либо чересчур больших и неуклюжих, чтобы втиснуть их в фургон. Джин тогда снял с проволоки и упаковал свой фонарик, так что теперь тот бесполезно валялся в консульстве, но Форлынкин любезно подсветил ему своим, пока он показывал Мине, как тут жил, а Мина восхищалась и завидовала.
Когда они выпустили Нефертити из переноски, та не сразу привыкла к новому окружению. Она настороженно огляделась вокруг, полуприсев, и лишь потом на напружиненных лапах пошла осматриваться. Джин двинулся за нею, на ходу объясняя Форлынкину про печальную судьбу цыплят, еще не умеющих летать.
