Переполох - Том Торк
— Как смеют они так пренебрежительно ко мне относиться? Я воспитал их, помог, и как они мне отплатили? Свергли! Нет уж, я буду писать в высшие инстанции, непременно! Пускай сюда приедут все, кто только может, о революции, беспределе нужно и должно кричать! Это ведь не согласовано с руководством! С бюрократическим, религиозным, консервативным, демократичным, республиканским, либеральным, судебным отделом! Заграничные партнёры не высказали своё мнение, а без них возможно ли что-то решить?!
Отрицание, бурей вспыхнувшее в остатках замкнутого сознания градоначальника, так сильно обострило внутренние убеждения, что породило несметное количество противоречий, с которыми он, безусловно, никак не мог справиться. Потому ему лишь оставалось метаться и кричать, обращаясь ко всем и ни к кому, словом, к приказывающему существу за дверью. Анастасия слушала дальше:
— Теперь же они заявляют: как же! нужно читать, по-другому стать политиком никак нельзя. Как же им стал я? Они противоречат сами себе в каждом слове! — заплетаясь языком, кричал Василий Фёдорович в сторону Анастасии, хотя, впрочем, его стеклянные глаза говорили об обратном. — Учат меня, как жить! Воспитывают! У них дети сходят с ума, а они власть менять! В критический, исторический момент! Говорят всё: книжки, книжки — там ответы на все вопросы, но что же? Они не могут ответить на детскую загадку! А нечитающие детишки их, право, поголовно дают верный ответ. О чём же это говорит? Книги, книги, книги — вот корень всех проблем, их-то и нужно жечь, не должен человек думать слишком много. Работать, работать, работать, — тараторил бывший градоначальник, краснея от долгого монолога, — вот, что должен делать каждый человек. Не мыслить, не читать — зарабатывать деньги, вот какую жизнь должен вести всякий. В этом счастья главный предел, это единственный ключ ко всем дверям, — произносил бывший градоначальник, подползая к существу за дверью в панике, — чтение — корень зла и предрассудков!
Василий Фёдорович прекратил говорить, упав от отсутствия сил в траву и начав горько-горько плакать. Так рыдает всякий, кто, потеряв всё, что было, начинает судорожно искать ответы на разразившуюся беспокойную пропасть, да так и валится в неё, не найдя должной опоры.
Свидетельница полного душевного опустошения подошла к пропащему и, смотря тому прямо в глаза, сказала:
— Я помогу вам. Где теперь новая власть? И многие ли из тех людей читают?
Василий Фёдорович вскочил, хотя давно перешёл предел своих физических сил, будто бы отойдя ото сна, он начал быстро-быстро говорить, проглатывая части фраз:
— Конечно, нам надо бы дождаться армии! Однако, конечно, с союзником проще! Что вы хотите по завершении?
— Многие из тех людей читают? — переспросила Анастасия, желая удостовериться в оправданности дальнейших «неоправданных» действий.
— Могу выдать вам охрану! Она-то понадобится! Хотя знаете, ладно, так уж и быть, устрою вас в бумажную канцелярию! — не слыша вопросов, хрипло кричал Василий Фёдорович.
Анастасия подхватила того под руку и заставила идти в нужном направлении.
И вот пара подошла к девятиэтажному строению (самому высокому в «Гаргесе»). На карнизе того здания чёрными буквами на чистом потемневшем золоте была высечена фраза: «Третьего не дано». Гоферовые двери никем не были охраняемы, и существо с бывшим градоначальником вошли. Внутри было пусто. Слышался только сильный басовитый голос, произносивший громко вслух речь:
— Человек всю свою жизнь живёт в оковах противоречий, — говорил низенький старик, вырядившийся в серый костюм и жёлтую соломенную шляпу. К паре он стоял спиной и, по всей видимости, своей фигурой кого-то загораживал, — однако вместо того, чтобы использовать противоречия, как огромный молот для стеклянных стен, он бьёт им собственное тело! Ты разбил себя и теперь никак не можешь собрать воедино. Что же, ты даже не в состоянии бежать, как прежде, не в силах поднять уздечку внутренних столкновений. Ты, быть может, спросишь меня, что делать? И я отвечу тебе, что восстать аки феникс из пепла возможно, но для этого придётся проделать невероятную по тяжести работу. Оглянись! Вокруг тебя Тьма, а свет души вот-вот погаснет, и ты останешься совсем один. Вспомни прошлое: да, теперь уже ты, потерянный агнец, принял всё за чистую монету, но разве мир устроен так, как тебе кажется? Разве всё настолько просто или сложно? Разве твоя внутренняя модель должна строиться на аксиомах? Вспомни загадку, ответ на которую ты открыл для себя внезапно: «что живёт однажды, но умирает дважды» — возможно, допусти это, агнец, ты ошибся. Что же будет, если ты начнёшь отрицать ответ? Да, взгляни, он ведь тоже верный!
Ты живёшь во Тьме, но подумай — проотрицай — ведь это неправда! Ты запер в комнате глупца! Посмейся над ним и коль уж тебе захочется, то ты сможешь обмануть его и вернуться назад. Тьма, Бездна — смешно! Тебе должно быть искренне весело, когда кто-то говорит, что он единственно прав! Посмейся, ввергни его в пучину противоречий, и ты увидишь, как он откажется от собственных слов! Глупцы те, кто остаются жить в комнате, но глупцы и те, кто живут за её пределами! «Но ведь третьего не дано» — возможно скажешь ты и будешь не прав. Дураки и шуты те, кто стараются находиться посередине — между Тьмой и комнатой. Идиоты те, кто называет себя Богом! Ровно так же глупцы те, кто называет себя Человеком.
Да, огонь в твоём сердце тухнет, но приглядись внимательнее, что приходит на его место — это волна — урок, который я несу тебе, и ты был бы невеждой, если бы стал меня слушать, как сейчас, но остался бы и невежей, если бы заткнул уши.
Урок мой — отрицание. Отрицай всё, в чём ты испытываешь сомнения. Отрицай своё отрицание. И отрицай и этот постулат. Истина, ложь — антиподы, но разве жизнь такова? Не пытайся разобраться в себе, проотрицай и себя самого. Вот загадка и разгадка жизни. Твои слёзы и скорбь — ничто. Нечто — ничто. Но прав ли я? Ответь на этот вопрос себе самостоятельно.
Низенький старичок повернулся в сторону подошедшей пары, снял соломенную шляпу, поприветствовав. Своей тощенькой фигурой он загораживал ребёнка,
