Сны - Олег Юрьевич Кауров
Мимо проезжали автомобили, иногда сигналя друг другу. Вот и автобусная остановка, но я не хочу ехать на автобусе, люблю ходить пешком, да и до моего дома не так уж и далеко. Я шел по улице, не замечая луж на асфальте, погруженный в свои мысли. Я думал о жизни, о любви, о вечности… Почти обо всем, только бы не о смерти. Я очень боюсь сорваться и закончить свой путь, не дождавшись, не выполнив обещания. Я так не могу. В эту минуту рядом промчалась машина черного цвета, с ног до головы окатив меня водой из-под своих колес. Я лишь сделал короткий взгляд вслед исчезающему из поля зрения автомобилю, как тот начал притормаживать, о чем свидетельствовали задние стоп-сигналы, а вскоре и вовсе остановился. Красные стоп-сигналы переключились на белые габариты, обозначая движение задним ходом, и машина двинулась в мою сторону. Поравнявшись со мной, автомобиль остановился. Тонированное стекло медленно сползло внутрь двери, а в салоне я увидел красивое и знакомое личико. Это была Она. Я не поверил своим глазам. Она улыбалась также как и прежде. И я мог бы поклясться, что Она ничуть не постарела с момента нашей прошлой встречи, даже наоборот похорошела.
— Ну, что стоишь как истукан? — все еще улыбаясь, произнесла Она — Садись, давай!
— Это правда Ты?! — спросил я недоверчиво — я уж думал, что никогда тебя не увижу.
— Разве так можно? Я же обещала! И ты, я смотрю, свое обещание сдержал.
Она потянулась к ручке и оттолкнула дверь от себя, заставляя ее открыться. Я сел в автомобиль, и мы поехали ко мне…
Вскоре мы поженились и пообещали друг другу никогда больше не расставаться. У нас родились красивые дети: мальчик — Саша и девочка — Кристина. Они росли в родительской ласке и заботе. Мы никогда не ссорились, и в доме царили мир и благополучие. Но все же мы оба чувствовали, что любовь уже не та, что была раньше. Может быть, ее вообще уже больше не было, но мы не расставались и никогда не говорили друг другу об этом, потому что, выдержав столько испытаний, мы не могли все перечеркнуть. Мы должны были продолжать жить вместе ради себя и ради своих детей. Ведь мы когда-то любили друг друга, а, может быть, все еще любим, только совсем иначе…
Сон последний (Эпилог)
Странно, конечно, все это! Но все же мы с вами всегда жалеем о чем-нибудь. Чаще всего о том, что уже сделано и нельзя изменить. Мы говорим себе: «Зачем я это сделал?», «Зачем я так поступил?», «Надо было поступить по-другому», «Не надо было этого делать» и так далее. Неужели я не прав? Как правило обдуманная и самая правильная мысль приходит только после того, как все уже произошло… Ну, почему так! Хочется все перемотать назад и переиграть все заново. А если не получится, то снова перемотать. Здорово ведь?! Сколько ошибок человечества можно было бы исправить, да и просто устроить свою жизнь. Жаль, что это нам может лишь сниться!
Я все также лежал на кушетке, которую Катя почему-то называла диваном. Катя же сидела напротив и что-то писала в своем блокноте карандашом.
— Знаете, — сказал я — что-то мне стало не по себе. Как будто бы в мою душу заглянули тысячи человек, а потом все по очереди плюнули.
— Понимаете ли, — не отрывая глаз от блокнота и не прекращая делать записи, произнесла Катя, кажется, она даже мои слова пропустила мимо ушей — у вас наблюдается какая-то необычная форма шизофрении. Я выпишу вам несколько препаратов, которые должны помочь. И еще я бы порекомендовала вам поменьше смотреть телевизор, больше гулять, общаться с людьми. У вас есть друзья?
— Конечно, есть! — воскликнул я.
— Вы в этом точно уверены? Они на самом деле существуют? Или это всего лишь очередной сон?
— Не знаю — раздраженно сказал я.
— Есть еще один нюанс — почему-то сначала Катя мне понравилась больше, а сейчас она выглядит как робот — одно лишь принятие таблеток не сможет вам помочь. Следует самому поверить в то, что ваши сны — ложь. Без этого лечение не будет иметь успеха…
Она все говорила и говорила, но я уже не слушал ее. Я лишь представил себе свою мать, отца, жену, детей, своих друзей и боевых товарищей, всех тех, кто мне дорог. И не смог поверить, что их нет. Так, что же это получается! Вся моя жизнь — ложь! Где они все? Куда они делись? Не верю я, да и никогда не поверю. Мне легче признаться самому себе, что я сам иллюзия. Да! А ведь так на самом деле и есть! Я лишь плод воображения. Никчемная игра разума какого-нибудь психа. Я пустышка. Я никто. Я ничто…
Я встал. Оттолкнул Катю. Поднял тяжелый деревянный стул и, размахнувшись, что было мочи, кинул им в огромное окно. Выбив стекло, стул вылетел на улицу, а в помещение ворвался холодный ветер. Я разбежался и выпрыгнул вслед за стулом. Уже падая, я вновь услышал Катин голос, но не разобрал слов. В глазах потемнело…
На табло электрокардиографа медленно ползла сплошная прямая линия, монотонно пищал динамик. На кушетке лежало бездыханное тело человека, увешанного различной электроникой. Вокруг тела стояло несколько людей в белых халатах, которые, недоумевая, переводили взгляды то на табло электрокардиографа, то на труп. Вскоре один из них подошел к телу и накрыл лицо простыней.
— Пациент номер 1. Время смерти 19 часов 22 минуты. Смерть наступила в результате остановки сердца. Эксперимент закончился неудачей.
— А я говорил, что это еще не испытанная теория — начал было кричать другой человек в белом халате.
— Тихо ты! — в разговор вступил третий — Вот мы эту теорию и испытали.
— Ни черта себе испытали! — продолжил кричать второй — Человека то уже нет! Как мы это объясним?
— Слушай! Да чего ты паришься! — ровным голосом сказал четвертый — Он все равно был в коме уже семь лет. Никакой надежды на выздоровление не было, а мы хотя бы попытались спасти его!
— Чего молчишь? — это второй обратился
