Сергей воронин - детский сад
Небось, тоже с голодухи рванули. М. же она известно - город хлебный, столько туда со всей страны везли.
Черт!
Егор чувствовал злость, накопившуюся в груди и искавшую выход.
- Вернемся и сожжем там все к черту! - вдруг, неожиданно для себя, громко сказал он. - Тормози!
Тезка послушно надавил на педаль. Максим одобрительно кивал.
На белой- белой дороге, окаймленной высокими нежными тополями, посреди белых-белых с березовыми перелесками полей, стояла черная-черная машина. В черной-черной машине давно и горячо спорили.
Стас возражал.
Вначале он пытался делать это спокойно, с достоинством, потом стал заводиться и жестикулировать, сейчас он уже не просто жестикулировал - он яростно чесал бороду, он плевался, он возводил глаза к потолку машины и возмущенно шевелил пухлыми губами.
Общий смысл его речей можно было свести к одной длинной фразе - Стас не собирался умирать идиотом, потому что за компанию с идиотами умирают только идиоты, а у него, у Стаса, в жизни есть еще дела, которые кроме него никто не сделает, поэтому он даже и не идиотом умирать не хочет.
Максим уже давно презрительно замолчал, а Егор все что-то доказывал.
Правда метаморфозы, происходящие со Стасом, нашли свое отражение и в нем. Говоря вначале горячо и резко, не желая убеждать, просто стреляя словами, сейчас он уже пытался именно что объяснить.
Осознав перемену, он понял, что убеждает уже себя.
И действительно. Былая уверенность в необходимости совершить правосудие куда-то делась. Он все еще рубил про пауков и паучье гнездо, но делал это по инерции - злости не было.
Кое в чем Стас оказывался прав.
Это была просто дорожная история.
Задача, которую сейчас будут решать они, а после них ее будут решать другие проезжающие, вот так.
Может когда-нибудь найдет коса на камень, может, ехали бы они сами на танке каком-нибудь, стрельнули бы раз - все бы и разбежались, а так, пойти и вырезать тридцать пацанов и девчонок, пусть даже разбойников и злодеев - нет. Мечом возмездия Егор себя больше не ощущал.
Отпустило. Накатило, а потом отпустило.
Спасибо Стасу.
Он молчал и думал уже о другом. Покосился на смотревшего в окно Максима. Как бы ему теперь объяснить?
При всем своем уме, порой парадоксальном и поражавшем Егора глубиной, Макс иногда был до жути прямолинеен и последователен в исполнении задуманного. До жути. Вспомнилась Химоза.
В каждой школе есть своя Химоза.
Она не обязательно преподает химию, и тогда ее называют по-другому. И это не обязательно «она». В сущности своей - это самый несчастный человек в школе.
Факт в том, что в каждой школе есть один учитель, которого школьники не любят и боятся больше всех остальных. Порой они даже противоестественно гордятся им и доказывают, что их Химоза покруче вашего Карлона будет.
В школе Егора и Максима - это была Химоза.
Нервная раздражительная невысокая женщина, вечно пребывавшая в плохом настроении. Но и оно варьировалось от просто плохого, до очень. В просто плохом она обзывалась, отпускала колкости, жалела себя, раздражалась. В очень плохом она плюс еще кидалась мелом, стучала стулом и дралась пластмассовой указкой. Последнего удостаивались немногие
Егор ее боялся, предстоящий урок вызывал ощущение тоски и безнадежности, хотя Химоза его просто не замечала, он у нее не вызывал никаких эмоций, просто фамилия в журнале. Когда приходилось отвечать - у доски жутко нервничал, а она скучала, задавала дежурные вопросы и ставила дежурную тройку.
А вот Максима она выделяла. Было даже ощущение, что уважает, притом, что учился тот кое-как. Иногда колкости шли и в его адрес, но как-то по-другому.
Был у них в классе Андрей Коростылев, естественно по прозвищу Коростыль. Его боялись все младшие классы, потому что был Коростыль мелким хулиганом, мелким садистом и, вообще, неприятным типом маленького роста с острозаточенным вечнонедовольным лицом. В общем, напоминал Химозу.
А она его ненавидела. На ее уроке он был тем самым громоотводом, в который и лупило большинство молний. Сейчас то понятно было, что это она себя так гнопила, себя в нем, но кому от этого легче?
Егору он не нравился, но порой его становилось жалко. Коростыль пытался огрызаться, не ходил на уроки, тогда доставалось другим, правда не так сильно, пытался отмалчиваться, но школа, как говорил старый физрук Ким Филипыч - это большая подводная лодка.
Однажды в восьмом классе, последний их год в школе, Химоза особенно неистовствовала. Она была в очень плохом настроении и, сразу вызвав к доске Коростыля, вначале делала вид будто спрашивает домашнее задание, затем, все более нервничая, перешла на личности, через некоторое время она уже кричала ему в лицо, периодически ударяя его указкой по плечу. Тут указка сломалась. Тогда, рассвирепев, она стала стучать его пальцами, сжатыми в кулачок, по голове. Коростыль только морщился, втягивая голову в плечи, потом не выдержал и выбежал из класса матерно ругнувшись. Она побежала следом.
На перемене Коростыль показал окровавленные пальцы - у Химозы было кольцо, она немного рассекла ему кожу на голове.
После этого Макс подошел к Егору. Он был очень бледен. Сказал, что Она в школе работать не будет.
Неизвестно что происходило, и что он делал, Егор не решался спросить, но Химоза становилась все более растерянной и задумчивой. А потом действительно исчезла из школы.
Сейчас она была мертвой и ее было жалко, как и всех остальных.
Бывали и еще подобные истории. Это его выражение лица узнавалось. А сейчас еще Егор его и сам спровоцировал.
Неожиданно подал голос Тезка и предложил попробовать проехать по железнодорожному полотну. Егор с надеждой покосился на Макса, но тот только скривился.
Стас начал спорить, Егор вздохнул и полез в карман за сигаретами.
- Пойдем?
Отошли в сторонку.
- Как стемнеет, - сказал Максим, жадно затягиваясь и разглядывая снег под ногами. - Подъедем тихо. Понаблюдаем… Живут они, скорее всего, в этих бараках… Посмотрим в каких… Ночью поставим пулемет правильно, двери заблокируем и гранаты в окна… Гранат у нашего гамадрила много… Легко! - преувеличенно аккуратно растоптал кедом окурок, запихнул его в сугроб и поднял глаза на Егора.
Тот мялся. Было страшно.
- Макс. - решился наконец. - Я не хочу. Боялся неизвестно чего. Обиды, презрения. Неизвестно чего.
Почему? - спросил Максим после длиннойдлинной паузы, опять уткнувшись глазами в дорогу.
Не знаю. - судорожно дернул Егор плечами. - Просто… Нам нельзя так. Это не мы… Мы… не можем мы… - хотелось как-то объяснить, растолковать, но выходило как-то жалко. - Понимаешь?
Макс хотел что-то горячо сказать, но, не успев, оборвал себя. Прикусил губу.
Опять помолчали.
- Ты решил?
- Да. -А если я пойду туда один?
- Я тебя не пущу. Макс резко повернулся и отошел. Присел на кор
точки. Егор ждал. Длилось это долго, и по мере ожидания тревога то
усиливалась, то вроде бы отпускала.
Потом Максим встал. Встал и со злым и решительным лицом пошел на Егора. Подошел близко и вдруг неожиданно ткнул пальцем в живот.
Не сильно ткнул, но от неожиданности тот дернулся, сгибаясь. И почувствовал, как его голову сжали две руки и как его звонко чмокнули в макушку.
- Умница… Пошли они все.
Еще покурили, поглядывая друг на друга и посмеиваясь непонятным и очень приятным смехом.
- Знаешь. - Максим сощурился и подмигнул. - Странный ты тип все-таки.
- На чем остановился, Кутузов? - беспечно спросил Макс. Обоеглазый Кутузов молча вглядывался и шевелил бородой.
- Я предлагаю по железке проехать, - негромко сказал Тезка.- Можно попробовать.
Ну и поехали, чего сидим! Стас облегченно уселся прямо.
Поехали, поехали!
Железная дорога проходила где-то недалеко, в паре километров. На ближайшем съезде свернули.
- Макс. - тихо спросил Егор. - А что тогда было? Ну… С Химозой? Что ты сделал?
Страшно было спрашивать, но он уже чувствовал, что не может больше не знать.
- Ничего. - Максим повернулся, покусывая губу.
- Ничего. Захотел. Просто захотел… А у нее ребенок заболел… А я теперь думаю…
Он отвернулся не договорив, Егор заметил как у него блеснули глаза.
- Да ты что! - вскинулся он, похолодев. - Ты не смей так! Ты что! Если б… Если б все было так просто! Так тупо! Так предательски тупо! Тогда вообще нет смысла! Так не может быть! Все гораздо больше! Гораздо! Понял?! Дурак! Сейчас по морде получишь, понял?! - Стас повернулся недоумевающе. - А ты что уставился?! Экспериментатор хренов! Тоже захотел?! Да пошли вы все! Задолбали! А ну тормози! Да я с вами…
Его еще долго потом успокаивали, а он все порывался уйти куда-то в заснеженное поле.
По целинному проселку добрались до обозначенной на карте деревушки.
