Илья Рясной - Только для чёрных
- Завтра вы можете посетить дом гуманного присмотра, где перевоспитывается ваш соратник. Решение принято, - он стукнул в церемониальный барабан и гордо выпрямился: - И учтите, я делаю это с презрением!
Мы вышли из серо-коричневого здания суда, балконы и крышу которого героически держали мускулистые боги правосудия. И направились к нашей машине.
Водитель с поклоном распахнул нам двери, потом вернулся за руль и спросил:
- Дальнейший маршрут, господа? Отель? Резиденция вождя? Увеселительные заведения?
- Нет, Гурк, - покачал я головой. - Покрутись немного по городу.
Лимузин влился в бурный поток дорожного движения. То тут, то там мы застревали в пробках и получали возможность в подробностях разглядывать улицы, заполненные деловито спешащими по своим делам жителями Юдостана. Но меня всё это не интересовало. Меня интересовало совсем другое.
- Абдулкарим, посмотри, эта машина уже второй день за нами катается, - произнёс я по-русски, показывая на жёлтую микролитражку популярной модели «Бычий горб», уверенно и нагло снующую в потоке.
- Служба тайных кругов, - предположил мой напарник.
- На контрразведку не похоже, - возразил я. – Уж не экстремисты ли это из «Чёрного реванша». Горячие головы там давно обещают взорвать проклятых инопланетников.
- Сейчас посмотрим, и кто у нас такой любознательный? - Абдулкарим активизировал фотонный конвертер, и прямо в воздухе перед нами появилась линза, приблизившая изображение.
Лобовое стекло жёлтой микролитражки было затемнено, но фотонный конвертер прогнал все режимы, и вскоре мы чётко увидели водителя.
Перед нами повисло смуглое женское лицо.
- Что нужно от нас прекрасной нимфе? – спросил Абдулкарим.
Лицо действительно было очень красивое, с правильными чертами и очень напряжённым выражением – видно было, что дама вся на нервах.
- Думаю, мы об этом рано или поздно узнаем, - заверил я…
***
В Республике Ктулху с недавних пор официально считалось, что криминальное поведение индивидуума имеет свои корни в проблемах детства. То есть из-за недостатка тепла человек берётся за нож и пистолет. И преодолеть эти психологические проблемы преступнику поможет погружение в детство, чтобы мысленно переиграть всё, получить не доставшееся тогда тепло. В результате такого подхода тюрьмы и исправительные учреждения были разукрашены в стиле детских садов – с ярко-зелёных стен улыбались сказочные слоники и бегемотики, в комнатах релаксации грудами лежали мягкие игрушки и жужжали железные дороги. Охранники были одеты в яркие праздничные одежды, а тюремный психолог вообще носил одежду клоуна и накладной красный нос. И обращались к заключённым ласково: «мальчики», «девочки», что не мешало охранникам за любое нарушение щедро одаривать клиентов резиновым молотком или электрошокером.
В дом присмотра нас пропустили по жетону, выданному судьёй, без каких-либо проблем. Теперь ласково улыбающийся охранник вёл нас по своему заведению, и мы только с изумлением огладывались на фантастические для таких заведений интерьеры. Наконец мы оказались в комнате свиданий с диванчиками, пуфиками и мультяшными персонажами на стенах.
- Тим, сейчас мы увидим его, - трагическим голосом сообщил Абдулкарим. – Мальчик мой. Лишь бы они не пытали его. Он слишком чувствительный.
В комнату ввели Тима Капуцина. Это был худощавый молодой человек с падающей на лоб непокорной чёлкой и черными, проницательными глазами.
Я ожидал, что Абдулкарим, проявлявший такие эмоции по его поводу, на радостях бросится обнимать заблудшего торгового представителя, но мой напарник неожиданно превратился в айсберг, сухо поприветствовал своего ученика:
- Мир вам, Тим.
Торговый представитель склонил голову:
- Мир вам, Магистр.
- А теперь поведай двум очень занятым дипломатам, почему они вынуждены тратить своё драгоценное время на вызволение из тюрем нерадивых безответственных соотечественников.
С изумлением я понял, что ни о каких тёплых дружеских отношениях между этими двумя людьми речи не идёт. Тут строго связка: гуру-послушник. И не забалуешь. Да ещё чинно так, строго – на вы. Ну, Абдулкарим, после стольких лет ты поворачиваешься ко мне совершенно другой стороной. Забавно-то как!
Тим, конечно, выглядел, как побитая собачонка. Но при изложении им его печальной истории я не заметил и грамма раскаянья. Наоборот, он с гордостью поведал о своих культурных программах по облагораживанию трущобного белого населения, о мелких конфликтах с властями, которые никогда не переходили определённой грани. Оказывается, он сначала организовал официальный культурный центр Земли в самом центре столицы, который не пользовался особым успехам – чёрным делать там было нечего, а белое население в тех краях не обитало. И тогда Тим не выдержал и как истинный русский подвижник пошёл в народ – спустился в самые трущобные районы, в самые злачные заведения с самой дурной репутацией, где зазвучала музыка Земли, и белые с изумлением стали узнавать об их ведущей роли на других планетах. Понятно, что властями такая деятельность не поощрялась, но и запрещать её никто не собирался. Пока на горизонте не появился упрямый судья Рукамуку с замшелым прецедентом.
- Тим, чего вас вообще понесло в просветительство? Вам мало было забот с поставками водорослей? – поинтересовался я.
- Водоросли – это работа. Донести до населения культурные достижения Земли двадцатого века - мой долг перед этим миром.
- Почему именно двадцатого? – спросил я, вспоминая многочисленные дискуссии с Абдулкаримом по этому поводу.
- Более поздние или ранние эпохи – это искусство, предметом которого являются сверхчеловек или недочеловек, - сразу воодушевился Тим, от былой его подавленности не осталось и следа. - И только на переломе эпох было искусство человека. Если, конечно, не брать взрывной революционный авангард и тяжеловесный соцреализм. Двадцатый век - время человека-эгоиста, пережившего стресс самых кровавых войн, занятого поиском внутренней свободы, осмыслением красоты мира и себя. И пока ещё не испорченного агрессивной пошлостью англо-саксонской масс-культуры и бездушной стандартизацией чувств и мыслей эпохи Трансгуманной Глобализации, едва не уничтожившей в человеке всё человеческое.
- И ради этих сомнительных теорий, ради шансона, романсов и полотен импрессионистов и сюрреалистов вы устроили тут такую заваруху? – я строго посмотрел на проштрафившегося торгового представителя, и не увидел ни грамма раскаянья, а только несгибаемое упрямство.
- Как вы не понимаете! – воскликнул Тим. – Вон наше современное искусство вселенской гармонии - оно зовёт к новым горизонтам и подвигам. В этой симфонии совершенства совсем затерялся маленький человек с его уютным мирком, который живёт в каждом из нас, которому хочется не нырять в чёрные дыры и осваивать н-мерности, а погрустить с бокалом старого вина, глядя на горящий в камине огонь. Все эти шансоны и романсы – они для простых людей. А обездоленному, одичалому, невежественному, маргинальному белому населению ещё предстоит стать ими - простыми людьми, и только потом, в далёком будущем, сверхлюдьми, подвижниками. И им в этом отказывают…
- Не кипятитесь, мы всё понимаем, - примирительно произнёс я, решив не волновать этого фанатика. - Как режим содержания? Отношения с заключёнными? Нужна помощь?
- Меня здесь уважают, - гордо объявил Тим. – Я готов пойти до конца с этими людьми.
- Э, не забывайте, кто вы такой, - строго произнёс я. - Мы заберём вас на Землю. И пришлём сюда другого. Водоросли нужны нам как воздух.
- Я это понимаю.
- Мы вас вызволим, мой легкомысленный ученик, чего бы нам это не стоило, - важно изрёк Абдулкарим и неожиданно добавил: - И за то, что ты нам испортил отпуск и релаксацию – с тебя четыре тома про «Команду Бешеного».
Тим подпрыгнул на стуле и закричал:
- Учитель, договаривались на одну!
- Это когда было. Когда ты был почтенным человеком. А теперь четыре.
- Вы берёте меня за горло, учитель!
- Я беру тебя за твою совесть!
- Один том. И ещё подлинник приключенческого журнала «Сокол» 2003 года выпуска.
- Четыре тома про Бешеного. Ну и ладно – «Сокол» тоже можешь добавить.
- Грабёж!
Эти оголтелые коллекционеры сошлись в азартной торговле не на жизнь, а на смерть. Под конец Абдулкарим выторговал два тома. В результате оба прирождённых торговца были довольны собой и друг другом…
***
Вышли мы на улицу из весёленькой тюрьмы в смешанных чувствах. У меня возникло ощущение, что Тим нашёл себя, и ему вообще не хочется, чтобы мы его откуда-то вызволяли.
Лимузин двинулся через эстакаду, потом въехал на мост, перекинутый между островом и материком, на которых раскинулась столица. В лучах яркого и тёплого весеннего солнца искрились праздничной окраски небоскрёбы, серебрились ажурные шпили двух соборов-близнецов – это кафедральные капища духов воздуха и духов воды. Потом машина закрутилась в улицах и переулках. Нас везде сопровождала удушливая бензиновая гарь – спутник отсталых технологий, которым недолго осталось тут. Не без нашей помощи техносфера здесь быстро развивалась, так что вскоре бензиновые двигатели уйдут в прошлое.
