Гоар Маркосян-Каспер - Все зависит от тебя
— В надежде, что новый посол окажется сговорчивее? — Маран с сомнением покачал головой. — Они же не полные идиоты. Они должны понимать, что шансов на это мало. Гораздо более вероятно, что земляне просто уйдут из Бакнии.
— И то дело. Не станут совать нос в дела Лиги.
— Да, но она останется один на один с голодом, с перспективой крестьянских бунтов, с непослушной армией. Неубедительно. Даже если сейчас они конфискуют часть доли, и это сойдет им с рук, через год ведь будет еще хуже. Что тогда?
— А на это Лайве наплевать. Он болен, и через год его может не быть в живых.
Маран насторожился.
— Болен? Чем?
— Не знаю. Чем-то таким, что у нас вылечить невозможно. Он даже обращался за помощью к Дику.
— И Дик?..
— Понимаешь, я узнал об этом не от Дика. Буквально накануне похищения… Дина тогда только вернулась с Земли, Дик, как тебе и обещал, взял ее к себе советником по культуре, правда, она проработала с ним всего два дня… Дик вызвал ее к себе… по другому поводу, просил собрать матерал по архитектуре или живописи, сейчас не помню, заговорил о Крепости в архитектурном смысле слова и обмолвился, что был там утром, Лайва пригласил его для конфиденциальной беседы, он тяжело болен и хочет прибегнуть к помощи земной медицины.
— Это все? — спросил Маран взволнованно.
— Все. Будь там я — я, конечно, спросил бы, собирается ли Дик помочь, но Дина постеснялась.
— Черт побери! — Маран встал и отошел к окну. Минуту он стоял там, спиной к Поэту и Дану, потом круто повернулся. — Я все понял, — объявил он спокойно.
Поэт смотрел недоверчиво.
— Вот как?
— Да, друг мой.
— Ну и?
— Подумай сам. Ты ведь знаешь не меньше, а больше меня.
— Может, Дик отказал, и Лайва…
Маран покачал головой.
— Дик не мог отказать. Земляне — гуманисты, в медицинской помощи они не станут отказывать никому.
— Даже убийце и преступнику?
— Даже убийце. Не так ли, Дан?
Дан кивнул.
— Значит, он попросил за это слишком… — снова начал Поэт, но Маран прервал его:
— Он ничего не просил. Его убрали за то, что он согласился помочь.
— Но кто?!
— Разумеется, тот, кому невыгодно, чтобы Лайва выздоровел. Похитив Дика, он не только убрал конкретного человека, но и вызвал осложнение отношений, почти разрыв с Землей и затруднил положение Лайвы до крайности.
— И кто же это? — повторил вопрос Поэт.
— Человек, который дышит Лайве в затылок. Который надеется занять его место.
— Надо выяснить расклад сил в Правлении, — предложил Дан. — Тогда мы узнаем…
— Ничего выяснять не надо, — оборвал его Маран. — Все понятно и так. Подобная операция под силу только одному человеку.
— Песта? — спросил Поэт.
— Конечно.
— Правдоподобно.
— Но правда ли? — сказал Дан с сомнением.
Маран посмотрел на него, прошел к видеофону в углу и скомандовал:
— Беллини.
И когда на экране появился помощник посла, спросил:
— Скажите, пожалуйста, к кому вы обращаетесь, если возникает необходимость во враче. В штате посольства ведь такого нет?
— Нет. Но мы обычно обходимся диагностером и прочей техникой. А для сложных случаев есть врач в центральном посольстве, в Латании.
— Как с ним можно связаться? — поинтересовался Маран.
— Вне посольства связь спутниковая. Через орбитальную станцию. Подождите пару минут, я сам вас с ним свяжу, — сказал Адриано и исчез.
Двух минут не понадобилось, Маран успел только пододвинуть к аппарату стул и сесть, когда на экране появился немолодой, седоватый, довольно хмурый мужчина, начавший немедленно разглагольствовать на тему врачебной тайны и неразглашения историй болезни. Маран терпеливо ждал, пока тот наговорится, потом миролюбиво сказал:
— Послушайте, дорогой доктор, я вовсе не собираюсь спрашивать вас об имени пациента и его биографии. Меня интересует сущий пустяк: просил ли вас накануне похищения Ричард Олбрайт проконсультровать больного. Не землянина, а торенца, конкретно бакна. Без имен.
— Просил, — буркнул тот.
— И вы проконсультировали?
— Нет. Не успел. На следующий день Олбрайт исчез, и я так и не встретился с пациентом.
— А о какой болезни шла речь? — спросил Маран небрежно, но врач на удочку не попался.
— Этого я вам не скажу, — заявил он сухо.
— Даже если от этого будет зависеть жизнь Олбрайта? — поинтересовался Маран.
— Сначала докажите мне, что здесь есть связь, — отпарировал врач, — и возможно, я…
— Возможно? — Маран улыбнулся. — Благодарю вас, доктор. Боюсь, что мне придется слишком долго доказывать вам право на жизнь здорового человека. Извините, но у меня нет на это времени.
— Эти врачи просто наказание, — выпалил Дан сердито, когда экран погас. — Они прикрывают врачебной тайной все свои капризы и пороки, в том числе, властолюбие и любопытство.
— Да ладно, — отмахнулся Маран. — Главное мы у него выведали, а остальное… Чем болен Лайва, он знает только от Дика, то есть бакнианский диагноз, а это я и без его помощи выясню в два счета, если понадобится… Вот что, дорогие мои, идите к Дану. Поэт, пусть Дан расскажет тебе об Эдуре. А я немного подумаю.
Он пересел в кресло и налил себе кофе.
Флайер завис высоко над Крепостью. Настолько высоко, что наблюдателю снизу казался б лишь точкой, сама же Крепость сверху виделась чем-то вроде гайки неправильной формы с пятнышками или пупырышками в пустой сердцевине. Но на экране крыша Центрального здания была вполне различима во всех деталях, и Маран манипулировал кнопками на пульте, подводя тоненькую стрелку к тому ее углу, над которым возвышалась смотровая башня. Установив стрелку, он зафиксировал ее положение, потом повернулся к Миту, сидевшему сзади между Даном и Навером.
— Еще раз повторяю последовательность действий. Идем резко вниз. Мы трое выпрыгиваем на крышу. Ты немедленно поднимаешь флайер на пятьсот метров по альтиметру и ждешь. Как только мы показываемся на выходе, снова резко падаешь вниз и забираешь нас. Ясно?
— Ясно, — сказал Мит. — Только…
— Только — что?
Мит помолчал. Дан догадывался, что он хотел сказать и сказал бы, если б не боялся его, Дана, обидеть. Конечно, попросился бы в вылазку вместо него!
— Нет, ничего, — ответил Мит наконец. — Ну что, начнем?
— Садись к пульту. Дан, становись к правой дверце, Навер, ты прыгаешь из левой, после меня. Пошел!
Дан невольно вспомнил Палевую. Во второй раз, когда они отправились освобождать Марана. Похоже. Флайер не успел коснуться крыши, как он, стараясь двигаться синхронно с Мараном, распахнул дверцу, соскочил и захлопнул ее. Флайер тут же взмыл вверх, а они пробежали несколько метров до смотровой башни и нырнули в полукруглое отверстие, напоминавшее зев. Быстрый спуск к крошечной площадке под лестницей, поворот в коридор. В коридоре дежурили два охранника с автоматами, но оружие висело у них за спиной, они, естественно, не ожидали нападения здесь, на верхнем этаже Центрального здания, в сердце Крепости с запертыми воротами и полным народу двором. И буквально остолбенели.
— С дороги! — сказал Маран жестко, он шел прямо на них, Дан ожидал схватки, но охранники, словно загипнотизированные, шарахнулись в стороны, Маран распахнул дверь напротив и вошел. Дан, отстававший ровно на шаг, переступив порог, увидел перепуганную секретаршу и спину Марана, уже оказавшегося у второй двери.
— Бросьте автоматы, — скомандовал в коридоре Навер. — Лицом к стене!
— Входи, Дан, — сказал Маран, не оборачиваясь. — А ты ступай в коридор. — Он даже не повернул головы в сторону секретарши, но та послушно встала, а Маран рывком открыл дверь в кабинет.
Дан увидел, как подскочил в кресле за массивным письменным столом крупный угрюмый мужчина в штатском, Песта собственной персоной, и приподнялся сидевший лицом к тому, вполоборота к двери человек в форме Охраны, с пятью нашивками, офицер в больших чинах, которого Дан не знал.
— Ни с места! — крикнул он, поднимая руку со станнером, который те наверняка должны были принять за пистолет.
Маран сунул руки в карманы и знакомо прогнулся назад, напрягшись, словно лук, из которого сейчас вылетит стрела.
— Послушай, Песта, — сказал он звонко. — Я абсолютно убежден, что за похищением земного посла стоишь ты. Аб-со-лют-но. Я тебя предупреждаю: если с ним что-то случится, ты ответишь за это.
— Перед Землей, что ли? — спросил Песта лениво.
— Передо мной! Не выводи меня из терпения, Песта. Запомни. Если Ричард Олбрайт не вернется в земное посольство живым и невредимым, я тебя уничтожу. Говорю при свидетелях. Даю тебе сутки, начиная с этой минуты… Руки на стол! Дан! — но Дан уже навел станнер на Песту, тот, поколебавшись секунду, медленно вытянул из-под столешницы крупные костистые кисти и положил на стол. Маран обошел тумбу, вынул из ящика пистолет и спрятал в карман. — Ты слышал? Я тебя уничтожу. Слово Марана. Ты меня знаешь. Я своего слова никогда не нарушал.
