Млечный Путь № 4 2020 - Злата Владимировна Линник
Прежде всего, приходят на ум действующие резидентуры, оставшиеся после официального роспуска Коминтерна, особые группы в КП США, резидентуры "соседей" (ГРУ) и, наконец, лично лояльные и преданные ему люди во всех спецслужбах, работающих в США.
Почему для своих целей из всех влиятельных персон американского руководства Берия выбрал именно Уоллеса? Очевидно потому, что Уоллес, в связи со своими политическими убеждениями, был известен Берии еще со времен его вице-президентства как один из важнейших наших "агентов влияния". Это подтвердилось и в ходе беседы Вадима и Уоллеса:
"Уоллес заявил, что он добивается в правит<ельст>-ве передачи контроля над использованием атомной энергии для воен. целей в руки Совета Безопасности Объединенных Наций. Однако его попытки до сего времени были безуспешными".20
Какой механизм Берия выбрал для активизации Уоллеса, неизвестно, да и неважно. Важно то, что он имел возможность побудить его выйти на контакт с Вадимом. И воспользовался этой возможностью!
Далеко не случайно то, что и операция "Допрос Нильса Бора", и контакт Уоллеса с Вадимом состоялись почти одновременно, но контакт в США произошел все-таки почти на три недели раньше встреч Терлецкого и Бора. О контакте экс-вице-президента США с резидентом НКГБ Берия извещает и Молотова, и Абакумова, и информация об этом передается Сталину в Сочи Абакумовым "с подачи" Молотова.
Сам Берия оказывается "ни при чем" - событие, которое втягивает Капицу в "шпионские игры", выглядит случайной неожиданностью для всей верхушки советского руководства, а операция "Допрос Нильса Бора" - оперативным использованием Берией возможности осуществить эффективную дезинформацию западных спецслужб и, прежде всего, англичан и американцев.
Вот почему в ветви Вадима Сталин трижды за первые четыре дня своего возвращения из отпуска собирает совещания по этим вопросам, разбирается в деталях произошедшего, и, хотя и понимает роль Берии в "выживании" Капицы из атомного проекта, прощает ему это, признавая, что результат (совпадающий с результатом в ветви Молотова!), оказался чрезвычайно полезным для дела.
С эвереттической же точки зрения локальный альтерверс метавидуума руководства советским атомным проектом, разветвившийся на ветви Молотова и Вадима в начале октября 1945 года, склеил эти ветви 21 декабря 1945 года в момент подписания Сталиным согласия на отставку Капицы.
Элизабета Левин
Первоосновы и причины
конфликтов между людьми
И открылось: всякому идейному устремлению должны соответствовать люди, его проводящие в жизнь.
Андрей Белый (Начало века)
У каждого художника есть своя личная палитра, свой особый набор цветовых оттенков, присущих его эпохе, его тематике и его видению мира. У поэтов или философов такой характерной палитрой служит набор их слов, образов и метафор.
Вот уже несколько десятилетий я последовательно прослеживаю взаимосвязи между "палитрами" авторов и их доминантными стихиями - Огня, Земли, Воздуха или Воды. В ряде публикаций я иллюстрировала это явление, сопоставляя наборы метафор и понятий многих известных поэтов, писателей, ученых и философов. Результаты были впечатляющими: представители Огня отличались образностью пылких желаний, пламенных страстей и всего, что связано с энергией и мотивацией; представители Земли предпочитали приземленность материи, основательность реалий и внешних стимулов; уроженцы Воздуха кружились в вихре понятий и многословных рассуждений; выразители стихии Воды тонули в океанах чувств или отправлялись на поиски животворящих вод озер, рек и родников. Параллели просматривались на протяжении многих веков вне зависимости от языка, на котором писали те или иные авторы.
Несмотря на наглядность этой виртуальной переклички, сопоставлявшей строки и образы уроженцев разных периодов и культур, очень хотелось рассмотреть реальный диалог между представителями разных стихий: такой диалог, который бы не затенялся малоизученным фактором влияния переводов с одного языка на другой и с понятий одной исторической эпохи на другие. Для полноты картины важно было отыскать пример подлинных записей бесед, которые бы велись между представителями разных стихий на значительные для собеседников темы и на том же родном для них языке. И что не менее важно, сопоставления особенно ценно делать между образами и метафорами, высказанными спонтанно, в одинаковых условиях, в тот же день и час проведения беседы, в тот же момент непосредственного личного контакта между собеседниками. Поясню этот момент: люди меняются, и в разные жизненные периоды могут по-разному относиться к тем же вопросам. Они также могут реагировать по-разному на слова разных собеседников. Симультанно возникающие мыслеобразы при непосредственном контакте нейтрализуют побочные влияния внутренних и внешних изменений и ярче выявляют контрасты между стихиями.
Я долго искала исторический материал, удовлетворяющий этим требованиям, пока, наконец, заметила, что такую возможность предоставили нам публикации бесед двух ведущих мыслителей прошлого века - физика-теоретика Дэвида Бома (1917-1992) и духовного учителя Джидду Кришнамурти (1895 - 1986).
В этой связи добавлю несколько вводных слов о том, что привело меня к знакомству с этими диалогами. Вернее даже не что, а кто. Идеями Бома я стала интересоваться с первых лет учебы на физическом факультете Техниона Хайфы. В середине 70-ых мне посчастливилось прослушать открытые лекции легендарного физика Натана Розена (того самого, чье имя вписано в название парадокса Эйнштейна-Подольского-Розена). В начале 80-ых меня заинтересовали вопросы времени, и это привело к поиску работ Дэвида Бома - друга и коллеги Розена, который два года проработал в Технионе Хайфы. Исследование эффекта селестиальных близнецов (ECT) и желание прояснить физическую подоплеку этого явления привели к знакомству с книгой "Наука, порядок и творчество", написанной Бомом в соавторстве со своим коллегой, известным физиком Дэвидом Питом (1938-2016). В этой книге, в частности, поднималось много вопросов, ранее рассмотренных в беседах Кришнамурти и Бома. Эта цепочка событий привела меня к изучению английского оригинала книги "Окончание времени" (The Ending of Time, 1985). Постепенно идеи голомувмента (голографической теории мира и сознания) Бома стали моей путеводной звездой. Порой я позволяла себе мысленно беседовать с Бомом и делиться с ним открытиями, свидетельствовавшими в пользу его теорий. К сожалению, Бома уже не было в живых, и в итоге я отважилась написать о своих работах Дэвиду Питу. Честно говоря, я и не надеялась тогда, что такой видный физик отзовется на письмо, излагавшее нестандартные идеи никому не известного начинающего ученого. Но Дэвид не только вступил в переписку, не только поддержал, но и пригласил меня провести у него четырехчасовой семинар в рамках международного симпозиума
