Влада Воронова - Крест на моей ладони
— И увидел, — сказала я. — Если до сих пор не налюбовался, стряхни Миденвена с дивана, поставь посреди гостиной и смотри хоть до посинения. А ещё лучше спеть и сплясать заставь. Поскольку выбора у него нет, ушастику придётся соглашаться на всё.
— Нина! Ты что несёшь? — возмутился Джакомо.
— Всего лишь предлагаю тебе сделать с потайничником то, что пять лет потайничники делали с тобой.
— Я людь, я человек, и не собираюсь унижаться до уровня скота, пусть и волшебнокрового! — выкрикнул Джакомо и осёкся, понял смысл собственных слов.
— Ты чудовище, — сказал он. — Ты выворачиваешь всё наизнанку, разбиваешь все основы, искажаешь понятия.
— Это были плохие основы, — ответил вошедший в кухню Миденвен. — На них нельзя построить жизнь. Они обрекают на смерть. А понятия о правильном и скверном уже давно искажены до уродливости. И наши души вместе с ними.
Он подошёл к Джакомо. Верхушки ушей развернулись вперёд, мочки приподнялись.
— Господин, вы действительно снимаете с меня вину за нарушение закона гостеприимства?
— Да. Целиком и полностью.
Верхушки ушей у Миденвена резко отвернулись к затылку. Хелефайя прижал ладонь к груди, глубоко поклонился.
— Вы слишком добры ко мне, господин. Я ничем не заслужил такой доброты. Мне надо вернуться в Виальниен.
— На плаху, — зло ответил Джакомо. — Здесь сидеть будешь! Пока не найдём доказательства твоей невиновности, о потайнице и думать забудь.
Уши у хелефайи встопорщились.
— Зачем вам это, господин? — недоумённо спросил он.
— Затем, что ты такой же людь, как и мы, — сказала я. — А люди должны помогать друг другу, если хотят остаться людьми.
— Госпожа? — с ещё большим недоумением и растерянностью посмотрел на меня Миденвен.
— Ненавижу это холуйское обращение, — ответила я. — Меня зовут Нина Хорса. Если вы, уважаемый ли-Вириар, предпочитаете официальность, можете называть Нина Витальевна или Хорса Витальевна, это всё равно.
Верхушки ушей у хелефайи слегка оттпырились, мочки сжались, он почувствовал, что второе имя — истинное, но вопросы задавать не решился.
— Я всё же схожу за водой, — сказал Джакомо.
— Нет, монсеньор! — воскликнул Миденвен. — Не утруждайтесь из-за меня.
Джакомо в растерянности посмотрел на хелефайю, затем на меня. По Генеральному кодексу «монсеньор» — обращение вассала к сюзерену.
Насколько я успела разобраться, с представителями иных рас общаться на равных ушастики не умеют вообще. Для них существует только одна форма взаимоотношений — высший и низший. Если не получается быть высшим, значит надо ползать на брюхе. Интересно, что будет, когда оба вернутся в потайницу.
— Ничего страшного, — сказала я Джакомо вслух. — Со временем уважаемый ли-Вириар поймёт, что даже для хелефайев и человеков существует такое явление, как дружба.
У Миденвена испуганно дёрнулись уши, верхушки отогнулись назад. Джакомо улыбнулся, пожал ему плечо.
— Всё образуется, всё будет хорошо.
Миденвен неуверенно кивнул.
— Вы пока с телевизором и дивиди-плеером разберитесь, — сказала я.
— А ты куда? — насторожился Джакомо.
— Съежу в потайницу за дисками и ноутбуком. Я живу рядом со щелью, так что вернусь быстро.
— Там рядом жилых домов нет, — не понял Джакомо.
— А Чесночный квартал?
— Ты поселилась с вампирами?!
— Ну и что? — не поняла я удивления. — Люди как люди. К тому же это единственный квартал на весь Рем, где есть не только нормальная сантехника, но и электричество. Вампиры сделали маленькую станцию с ветряками.
— Но они же монстры!
— Ни один вампир никогда не причинит зла Источнику, монсеньор, — тихо сказал Миденвен.
— Кровь потайничних человеков брать запрещено!
— За исключением тех случаев, когда они сами соглашаются стать донорами, монсеньор.
— Бред, — сказал Джакомо. — Какой надо быть дурой, чтобы согласиться стать пищей для кровохлёба.
— Это мы обсудим позже, — ответила я. — Сейчас важнее другое — найти доказательства невиновности Миденвена. Родниковую воду куплю по дороге.
Из кухни я вышла прежде, чем Джакомо и Миденвен успели что-то ответить.
* * *Без адвоката нам не обойтись. А денег на него нет. Разве что поискать хотя бы мало-мальски сообразительного специалиста среди бесплатных государственных защитников, которые сидят на заднем дворе Дворца Правосудия в ожидании левого приработка. На оплату услуг такого законника у нас финансов хватит. Другое дело, что качество работы у них — на риске клиента, но нам не до капризов.
Я выбрала шустрого быстроглазого гнома-ведьмака по имени Арзен Даммар, сын Кавара из рода Гимры нычки Омда, в просторечии — Арзен Каварли.
Специалистом Каварли оказался толковым и знающим, суть дела уяснил сразу и мгновенно выработал первоначальную стратегию действий. Я растерянно хлопала глазами. Адвокат уровня Лопатина, русским языком владеет свободно, какого чёрта он делает в компании тупоголовых неудачников? К тому же на основице жить умеет не хуже любого человека, параллельно с потайничным закончил римский университет.
— Я эстрансанг, — пояснил Каварли. — Кроме этих задворок мне идти некуда. Университет я закончил всего пять лет назад и потребуется ещё немало времени, чтобы Коллегия адвокатов признала за мной право на ум и сообразительность. Переселиться на основицу я не могу, это означало бы отказ от волшебства и полный разрыв с родственниками.
Выглядел Каварли чистокровным гномом — в половину человеческого роста, черноволосый, смуглый, нос с горбинкой, круглые верхушки ушей. Бороды и усы городские гномы не носят, волосы стригут коротко.
— Гномьей крови во мне три четверти, — криво улыбнулся Каварли, — но отец прижил меня от наложницы-эстрансанги, так что войти в общину без разрешения тана, её главы, я не могу. Ладно ещё, тан позволил отцу подарить мне право на родовое имя.
Я сочувственно кивнула. Порядки в волшебном мире, что в Троедворье, что в Альянсе — гаже некуда.
— Но хватит о грустном, — сказал Каварли, — давайте работать. Прежде всего надо поговорить с гоблинкой Тлейгой улл-Дилла дор-Нохлан. По слухам, у неё была прочная любовная связь с тем овурдалаченным Прекрасноликом. Они даже в Пражанию сбежать хотели, там подобные браки не запрещены, а их дети имели бы равные права со всеми остальными стихийниками. Во всяком случае — де-юре. Работает девушка старшим цветоводом в садах Стелла-делла-Сера, домашний адрес я узнаю легко.
— Сначала зайдём в «Танцующую обезьяну», нужно взять динамичную ауральную картинку того, как я снимала вурдалака на мобильник. Технический вещдок альянсовский суд не примет, но приобщить к делу заключение лучших экспертов Совета Равновесия Троедворья будет обязан. А экспертам нужны доказательства того, что я ни в чём не нарушила предусмотренную инструкциями процедуру видеосъёмки.
— Как скоро они её сделают? — уточнил Каварли.
— Если успеем отослать материалы сегодня до шести вечера, то к восьми утра четверга получим заключение.
— Как раз к началу процесса, — сказал Каварли. — Но шансов выиграть его никаких. В деле без сомнений замешан высший ранговик, и у нас могут даже не принять заявление.
— Хм… — задумалась я. — Каварли, а что если я подам иск на судейского чиновника за то, что он не выполнил свои непосредственные профессиональные обязанности, отказавшись принять заявление? Тогда начнётся служебное расследование, и высший ранговик будет противопоставлен уже не нам — простокровому быдлу и беглому хелефайе, а всей юстиционной системе Альянса. Параллельно я заявлю в прессу, в самые скандальные и горластые газеты, что чиновник Министерства юстиции покрывает сотворителя отрешённого волшебства. Мне тут же предъявят обвинение в клевете, но тогда уже само министерство должно будет доказывать нунцинату, службе государственной безопасности Альянса, что это была именно клевета.
Адвокат посмотрел на меня с интересом.
— Тогда вам напрямую придётся столкнуться с самим Дьятрой, верховным нунцием Альянса. Но шансы выиграть процесс будут пятьдесят на пятьдесят.
— Не думаю, чтобы Дьятра оказался страшнее Люцина, так что процессу быть. Вы, разумеется, свободны от всех контрактных обязательств.
— Это ещё почему? — возмутился Каварли. — Минуту назад вас устраивало моё мастерство. Вы неплохо соображаете в юриспруденции, синьора Нина, но без профессионального адвоката вам это дело не одолеть. А мне нравится ваша затея, и я хочу, чтобы она стала реальностью. Мне нравитесь вы. Есть в вас что-то такое… настоящее. Я пока не понял, чего вы добиваетесь на самом деле, но чувствую, что это правильный путь. Достойный и нужный. Больше ни у кого в Альянсе такого нет. Я пойду с вами до конца, синьора Хорса, каким бы он ни был.
