Ирина Крупеникова - Застава
– А дорогу обратно мы найдём? – усомнилась Марина, потерявшая счёт поворотам и развилкам.
– Безусловно, – уверили её Полозовы: трое в один голос.
– Какая солидарность! – восхитилась подруга.
Место действительно оказалось превосходное. Чистый сосновый лес, благоухающий свежей травой влажный луг, плавно переходящий в речную низину, и синяя река с берегами, поросшими низкорослыми ивами, осокой и камышом.
– Тверца… – Марина сладостно вдохнула чистоту. – Она быстрая! Есть много трактовок её названия, но я склонна принять эту. Быстрая. Как наша жизнь.
– И такая же коварная, – пробормотал Борис, которому поручили развлекать женщину, пока старшие братья занимаются дровами для костра. – Вон там – омут. Видите, вода как будто кружится на месте. А вот там, должно быть, мелководье: рыбёшки косяком над песком ходят.
– Ну и зрение у тебя, Боря.
– Зрение не очень, зато слух хороший, – ответил Лис и, сообразив, что такие детали непосвящённым знать не желательно, неуклюже открыл новую тему. – Марина Николаевна, купаться будете?
– В омуте? – засмеялась женщина.
– Ну что вы, – он смутился. – Здесь слева заводь неплохая. Там вода теплее.
Она сомкнула руки на груди и неуютно поёжилась.
– Я не люблю купаться. Сколько лет прошло, а всё равно боюсь.
– Из-за сына? – осторожно спросил Борис Полозов.
– Моего Ванечку на дороге сбили. Катался, пострел, на велосипеде, меня не слушался, а отцовской руки не знал. Двенадцать лет ему было. Я как почуяла тогда, домой рано прибежала. А его нет и нет. Потом сообщили. Водителя, который его… не нашли, так всё и закончилось.
– Простите, – пролепетал потрясённый Лис.
– Ничего, – она тронула его плечо. – Зато твои братья мне жизнь спасли. Оба. Они не рассказывали?
– Нет.
– Меня подруга на Селигер пригласила. Они с мужем заядлые туристы. А я непутёвая такая оказалась. Пошла за водой, вся в себе – это вскоре после гибели Ванечки случилось – да так и ухнула головой вниз. Пикнуть не успела, видимо, ударилась обо что-то. А очнулась, до сих пор смешно вспоминать: смотрю – два лица. Одинаковые. Бороды мокрые. Волосы мокрые. Я минут пять всерьёз считала, что у меня в глазах двоится. Подруга после рассказала, как всё случилось. Их стоянка была недалеко от нашей. Увидали утопающую, один за мной нырнул, вытащил. А другой по всем правилам откачал. Так мы и познакомились.
– А я и не знал, что вы так долго вместе, – проникся Борис Полозов.
– Иногда вместе, – тихо поправила Марина. – Но братья у тебя хорошие. Тебе есть на кого равняться и с кого брать пример.
Костёр послушно разгорелся, и Владимир Полозов принялся нанизывать на шампуры мясо, приготовленное для шашлыков. Борис был призван в помощники, а Всеволод Полозов пошёл к машине, оставленной на лесной опушке. Марина видела, как он достал из багажника забытую сумку, повернул назад и на полпути остановился, внимательно разглядывая что-то в траве. Она несколько минут наблюдала за другом и, сдавшись под напором любопытства, направилась к нему. Заслышав шаги, он встрепенулся.
– Видела подобное когда-нибудь? – он показал рукой на пригретый солнцем валун, возле которого шуршало нечто тёмное.
– О, господи!
Женщина отшатнулась, прижав ладони к груди. Под камнем шевелился клубок чёрных змей.
– Не пугайся, они играют, – Всеволод Полозов присел на корточки и повёл над гадюками рукой. – Крайне редкое явление в начале июня. Обычно это происходит в десятых числах сентября.
– Володя, отойди, – прошептала Марина, отступая на несколько шагов.
– Змея не нападает на человека, если её не побеспокоить.
– По-моему, ты их беспокоишь. Всеволод!
Он постучал ногтями по валуну.
– Змеи глухи по природе, но они ощущают вибрацию.
– Всеволод! Кому нужно это мальчишество! Это же гадюки, они ядовиты!
Всеволод Полозов отрицательно качнул головой, не отрывая завороженного взгляда от чёрных шипящих тварей. Поднёс ладонь к самому клубку и улыбнулся, когда одна змея плавно обвила его кисть и потянулась вверх по обнажённой руке. У Марины перехватило дыхание.
– Удивительные древние создания, – он аккуратно погладил пальцем плоскую головку с немигающими холодными глазами. – Их пустынные сородичи используют энергию солнца и превращают её в энергию движения непосредственно. Другие «видят» жертву на огромном расстоянии даже сквозь вещественную преграду. Третьи обладают потрясающим терпением и ждут свою добычу в засаде месяцами.
– К вопросу о терпении, – сумела выговорить Марина. – Моё кончается. Убери змею.
– Слушаюсь и повинуюсь!
Всеволод Полозов повернулся к камню и опустил руку, на которой устроилась гадюка. Однако змея уходить не спешила. Тогда Тур, заняв позицию так, чтобы Марина не видела его лица, наклонился к существу.
Помнишь? Помнишь? Помнишь?
Камень и трава качнулись в глазах. Тур напрягся.
– Помню, – шевельнулись его губы.
Осилишь? Осилишь? Осилишь?
– Мы – твоя застава. Благослови нас, отец.
Змея зашипела и впилась в его кисть. Затем сорвалась в траву и скрылась под камнем.
– Всеволод! – возглас Марины прорвался сквозь невидимый заслон.
– Я её отпустил, – он обернулся как ни в чём не бывало.
– Что у тебя на руке? Она ужалила?
Всеволод Полозов спешно стёр две кровяные капельки.
– Грязь какая-то. Чувствуешь, шашлыками запахло.
Возле костра орудовал Лис. Ворон стоял рядом в полный рост, напряжённый, готовый в любую секунду броситься к брату.
Марина подозрительно осмотрела Всеволода Полозова и решительно подняла оставленную в траве сумку.
– Я змей уважаю, – пояснила она и переложила ношу из руки в руку. Казалось, сумка помогала ей удерживать спокойствие. – Но лучше, когда нас разделяет определённое расстояние…
Она двинулась вперёд, внимательно глядя себе под ноги.
Тур сделал шаг следом и вдруг запнулся. Звуки вновь скрылись за барьером, в ушах загудела кровь, и перед глазами стремительно пронеслись кадры памяти: пустой грузовик на лесной дороге, разговор с Вороном: «отходы хоронить помогают, представляешь?», чёрные угри на желтоватом лице тракториста в деревне, столбики анализов вчерашнего пациента.
– Хлоранке… Диоксины.
– Что? – Марина обернулась и побледнела, увидав застывший взгляд друга. – Влад! Влад, сюда!
Владимир Полозов ринулся к близнецу.
– Влад, его ужалили!
– Марина, что с тобой? – Всеволод Полозов изобразил изумление, чуть заметным движением плеча предупредил поспешные действия брата и спокойно показал женщине свои руки. – Успокойся. Меня никто не тронул.
– Он со змеёй играл, – всхлипнув от возбуждения, пожаловалась Марина Владимиру Полозову.
– Ну и что? – Ворон упёрся взглядом в её взмокшие глаза. – В начале лета змеи не ядовиты, это во-первых. А во-вторых, Всеволод часто работает со змеиным ядом. Неужели он допустит, чтобы его укусили!
– Будем считать, что выброс адреналина пойдёт мне на пользу, – слегка обиженная, женщина заторопилась к костру.
Ворон сдул со лба упавшую чёлку.
– Ты совсем офонарел? – грозно осведомился он, обращаясь к близнецу.
– Мы получили благословение отца… Ворон, я решил задачку: призрак рукотворный – это диоксины в отходах, которые завозит сюда Беляков. Диоксины подобны призракам: они невидимы, их трудно обнаружить, они внедряются в организм животных, накапливаются и остаются там на десятилетия. Вызывают поражение печени, нервной системы, ослабляют иммунитет и половые функции, и, что самое страшное, корёжат ДНК. Новорожденные-уроды, детский церебральный паралич, болезнь Дауна – это лишь начало перечня! При попадании большой дозы в организм человека проявляется болезнь, известная с середины двадцатого века как хлоранке. Наиболее очевидные симптомы: разрушение сально-фолликулярного аппарата кожи и гнойные угри на всём теле. Это описано в различной литературе, в том числе при исследовании экологической катастрофы в Уфе и Чапаевске на заводе гербицидов. Диоксины – ксенобиотики. Их в принципе не было в природе, пока человек не развил производство с применением полихлорфенолов – удобрения, антибактериальные препараты, целлюлозно-бумажная, лакокрасочная промышленность.
– Стоп. Ты хочешь сказать, что эту гадость везут к нам из Европы и просто сбрасывают в карьер?
– Да. И я думаю, что кроме узкого круга лиц об этом не знает никто. Иначе бы тут такое началось!
– Не понял, – Ворон оглянулся на Марину и Лиса, собиравших в траве рассыпанные кем-то из них фрукты, и продолжал: – На фига тратить столько денег на перевозку мусора в другую страну?
– Насколько я знаю, – Тур медленно двинулся к костру, увлекая за собой брата, – уничтожение диоксиносодержащих продуктов «по правилам» – весьма дорогостоящая процедура. Их требуется сжигать при температуре 1200 градусов в течение нескольких часов или, на худой конец, закрывать в герметичных бетонных саркофагах подобно радиоактивным отходам. А теперь представь, что в каком-то производстве вдруг обнаруживается фатальное нарушение технологии, повлёкшее превышение всех допустимых норм содержания диоксинов в продукции. Согласно экологическому законодательству, в Европе за подобные ошибочки можно сесть за решётку. Допустим, что ты руководитель фирмы. Что ты будешь делать, если у тебя рыло в пуху?
