Евгений Лукин - Зона Справедливости
Они покинули пустую гулкую квартиру и, заперев железную дверь, спустились к себе на второй этаж. Александра даже не услышала, как они приблизились — сидела перед включённым телевизором, вцепившись в подлокотники кресла. «Вести» уже шли вовсю. На экране злостно нарушал общественный порядок коротко стриженный парламентарий с перекошенным остервенелым лицом.
— …замутить воду, понимаешь!.. — лаял он. — И я вам говорю: кончайте пудрить народу мозги своей чертовщиной!.. Своими байками о каком-то там новом сверхоружии!.. Раньше ссылались на отсутствие извлечённых пуль!.. Где эти люди? Я хочу посмотреть на их бесстыжие противные лица! Где они?.. Вот! — Видимо, так и не найдя в зале тех лиц, о которых шла речь, парламентарий вскинул руку, и оператор быстренько взял её крупным планом. Между большим и указательным пальцами оратора тускло блеснул бесформенный окатышек металла. — Мне только что доставили её самолётом!.. Это одна из пуль, которыми был буквально изрешечён, понимаешь, местный тамошний мафиози по кличке Архитектор!..
— Козлы!.. — угрюмо прогудел Димка.
— Неужели правда? — тихонько спросил Алексей.
— А то нет? — с досадой отвечал тот. — Эти, ну… последыши Полтины да Скуржавого… Решили, короче, замочить под шумок… Думали, теперь уже и вскрытия не производят… Нет, не врубаюсь!.. — Димка судорожно сжимал и разжимал кулачищи. — Ты кто? Бог — чтобы убивать?.. Трудно было, типа, запереть его на ночь где-нибудь в центре — на хате?..
— Дима-а… — простонала Александра. — А ты?..
— За меня, мам, не беспокойся. Те, кто его мочил, уже в ментовке… Свои же и сдали… А больше дураков не найдётся.
— Нет, погоди, погоди… — пролепетал Колодников. — А как же они не испугались?.. Их же самих могло…
— Днём работали, — не дослушав, хмуро пояснил сын.
— …путч с опорой на преступные группировки! — рычал тем временем с экрана стриженый парламентарий. — Вот что там происходит! Предупреждаю: ещё неделя — и мы будем иметь новую горячую точку!..
* * *Когда телевизор наконец выключили, возникло неловкое молчание. Супруги Колодниковы переглядывались тревожно и горестно. Димка корчил недовольные рожи и скрёб в затылке, что-то, видать, прикидывая. Все трое чувствовали, что дело идёт к разлуке.
— Дима… — осторожно начала Александра. — А может, тебе тоже с нами уехать, а?..
Сын лишь глянул искоса и тяжко вздохнул.
— Ма! — сказал он. — Ну чего ты? Да и ты тоже… — повернулся он к отцу. — Тут только-только самая жизнь начинается, а вы — уезжать!.. Ну когда ещё такие бабки сами сварятся? Сами! Это ж, считай, всё равно что Бог послал!..
— Ну да! — вмешался Колодников. — В домоуправлении вон уже сейчас работать некому! Вырубят воду, электричество — что тогда делать будешь?.. А не дай Бог пожар приключится ночью? Да ни один шофёр теперь ночью в центр ехать не рискнёт! С пустыми городами, знаешь, что бывает? Горят они!..
— Да найдётся кому работать! — Неодолимая уверенность звучала в Димкином голосе. — Только свистни! Вон смотри, из нашего дома человек двадцать съехало, и всё! А ты говоришь, работать некому!..
— Ну… те, которые остались, — не работники… Так, интеллигенты вроде нас с мамой… Не пойдут ни в слесаря, ни в пожарные…
— Пойдут, — заверил Димка, складывая губы в подобие удовлетворённой улыбки. — С денежками прижмёт — сами проситься станут…
— А если комендантский час? — не унимался Алексей. — Нет, ты сам подумай!.. Пока новобранцы какие-нибудь будут патрулировать желторотые — ничего страшного, в крайнем случае синяками отделаются… Но потом-то им в помощь бросят уже боевые части, обстрелянные! А это уже, считай, трупы отсюда понесут… Причём каждую ночь! Слышал же, что этот придурок сейчас по телевизору орал! Не дай Бог бомбардировку начнут…
Колодников осёкся и примолк, осунулся. Слишком уж ясно и подробно представилась ему эта зловещая картина. Димка тоже поморгал, подумал.
— Не, не начнут… — сказал он наконец. — Им уже за Грозный влетело… Нет, ну… Переждать, конечно, придётся, пока это всё стихнет. Зато потом…
— Рай земной? — скривясь, спросил Колодников.
Димка вскинул брови и уставился на отца. Самому ему это, должно быть, в голову ещё не приходило.
— Ой, да о чём мы говорим! — Александра с болезненной гримаской взялась за виски. — Сейчас уже, наверное, и не уедешь… Что там с билетами, Лёш?..
Колодников сказал, что с билетами. Александра открыла рот, зажмурилась и стала медленно запрокидывать голову, явно намереваясь вновь удариться в слёзы.
— Так а что за дела? — с недоумением глядя то на мать, то на отца, спросил Димка. — Вам куда? К тёть Марине? Ну и какие проблемы? Вечером сегодня пацаны едут — довезут… — Тут Димка вспомнил, должно быть, что-то действительно очень важное, поскольку лицо у него стало вдруг озабоченным и задумчивым. — А я, пока вы там, ремонт проверну… — добавил он как бы про себя.
Супруги переглянулись.
— Пацаны — в смысле — твои? — подозрительно уточнил Алексей.
— Нет, не мои… Так, знакомые… — отозвался Димка, внимательно оглядывая потолок. — Ну, те, которым в городе лучше не ночевать…
* * *Иномарка тёмно-жемчужной масти ждала супругов у самого крыльца. Рядом с ней стояли и смотрели исподлобья то на подъезд, то на часы два раскормленных громилы в кожаных куртках, оба сильно смахивающие на того типа, который в ночь с тридцатого на тридцать первое марта отлепился от стены и недружелюбно посоветовал Алексею обойти арку, где Скуржавый правил тризну по безвременно ушедшему Полтине. Да, таким и впрямь лучше в городе не ночевать… Завидев выходящих из парадного супругов Колодниковых, один из громил скоренько полез за руль, а второй с натужной улыбкой распахнул перед Александрой заднюю дверцу.
— Вы-и… типа, родители Дмитрия Алексеевича?.. — с почтением, но несколько запоздало осведомился он, когда Колодниковы уже разместились.
— Да, типа… — расстроенно, со вздохом отозвался Алексей, поправляя в нагрудном кармане рубашки прихваченную в дорогу иконку Пречистой Богородицы Боголюбской.
Плавно и почти бесшумно машина тронулась в сторону арки, выводящей на проспект. Колодников зачем-то снял и снова надел очки.
«Боже мой… — растерянно думал он. — Так просто… Сели и поехали… Неужели навсегда? Без возврата?..»
Мелькнул многоцветный огромный зонт, установленный возле бара «У Оксаны», потом (по ту сторону скверика) жуткая реклама фильма «Считай, что ты уже мёртв…»
Со страдальческой гримасой Колодников вглядывался в знакомые дома и скверы, пытаясь представить, во что они превратятся через неделю, через месяц, через год… Как мало надо, оказывается, для того, чтобы покарать целый город! Не нужно ни серы, ни огня с небес — достаточно просто вернуть долги…
— Слушай, — сказал он, поворачиваясь к Александре. — А где мы там жить будем? У Маринки, я так понимаю, полна горница людей…
— Сначала у неё, конечно, — испуганно, как показалось Алексею, ответила жена. — А потом, Дима говорил, что купит квартиру… в чешском доме… и нас туда пропишет…
— В чешском доме?
— Да… Там ведь лет десять назад чешские нефтяники работали… — Александра словно оправдывалась. — Ну и строили… для себя…
На переднем сиденье заворочался один из громил.
— Хорошие дома… — скрипуче подтвердил он. — Сами в них живём…
Машина свернула с проспекта и покатила вдоль трамвайной линии. Мелькнул справа краснокирпичный двухэтажный особнячок старинной кладки. Значит, слева начнётся вскорости квартал, в глубине которого таится бывшая Милина пятиэтажка («Афф… — говорила она. — Афф…»). Ну, вот и он…
Поплутав по окраинам, машина выбралась на прямую, будто по шнуру отбитую автостраду и начала разгон. Как лайнер на взлёте. Пошли какие-то припудренные белой пылью цеха, кирпичные заборы с колючей проволокой…
— Ну вот… — вдруг недовольно процедил тот, что за рулём, сбрасывая скорость. — Только их не хватало…
Навстречу, грохоча траками, шла колонна пятнистых бронетранспортёров. Потом ещё одна. Алексей припал к стеклу. Так и есть… Вводят войска, идиоты!..
Вторая неожиданность поджидала возле поста ГАИ. Половина полотна была перегорожена бетонным блоком. Тут же неподалёку прохаживался милиционер с жезлом, а на обочине стоял броневичок.
— Что это?.. — сдавленно спросил Колодников.
— Пункт, — равнодушно отозвался водитель. — Досмотр сделают — и пропустят… Из города не задерживают. А вот в город — только если прописка есть…
Им велели покинуть кабину, и Алексей, попросив жену подождать, приблизился к броневичку. Это была отнюдь не отмытая до блеска, сияющая краской игрушка, непременная принадлежность парадов в честь какой-то давней победы, а именно рабочая машина, привычная к переходам, к стрельбе, равнодушная к собственной внешности. На усталом безразличном её рыле, казалось, было написано: «Отдыхаю пока… А прикажут переехать — перееду…»
