Олег Дивов - Леди не движется-2

Я рассмеялась.

— Считаешь, это единственный порок, который может быть свойственен женщинам?

— Послушай, я тоже не ангел, — примиряюще сказал Макс. — Одна эта моя опухоль чего стоила… Начистоту? Я даже не знаю, чем кончались мои вспышки. Я ничего не помню после приступа. Насчет пары случаев есть сомнения. Но дело было на Сонно, мать сказала, что я кого-то поцарапал, но пострадавшему заплатили, он уехал и дал слово никогда не показываться мне на глаза. У меня нет гарантий, что это правда. По крайней мере, я не удивлюсь, если когда-нибудь нарисуется шантажист с доказательствами, что я кого-то убил. И опять — недавняя моя вспышка напугала меня самого. Маккинби молодец, вовремя сообразил, что меня надо гасить. Я уже записался к врачу, надо убедиться, что это просто дурной характер и пьяный кураж, а не рецидив опухоли. Ну или наоборот — убедиться, что это рецидив, быстренько прооперироваться и вернуться к нормальной жизни. И как ты думаешь, зная за собой такой порок, могу ли я в чем-то упрекать тебя?

— А если за мной водится нечто такое, из-за чего не сможет сбыться твоя мечта?

Макс пожал плечами:

— Делла, у меня есть только одна настоящая мечта — чтобы ты была со мной. Мне нужна ты. Только ты. От любой другой мечты я откажусь с легкостью — если встанет выбор, мечта или ты. Ты, наверное, думаешь, я дорожу тем, что имею. Но я отброшу что угодно, лишь бы ты была со мной. Мне ничего не нужно, если в моей жизни не будет тебя. Просто когда тебя нет, я не живу, а существую.

Я моргнула, смахивая невольные слезы. Макс протянул руку и накрыл мою ладонь:

— Делла, я люблю тебя. Я всегда буду с тобой. Что бы ни случилось.

— Спасибо.

— Ты поэтому старалась оттолкнуть меня? Знала за собой что-то и думала, что я не приму тебя?

— Честно говоря, да.

— Забудь. Даже если выяснится, что ты киборг или вообще андроид, — этим меня не испугаешь.

Он тихо гладил мою кисть, улыбался, а я глотала слезы. Как же все-таки сильно я недооценивала его. Или наоборот — оценивала по достоинству, просто считала, что он заслужил лучшего, чем жить с калекой.

— Делла, — негромко и проникновенно позвал Макс. — Если я могу тебе помочь… Если ты боишься, что выскочит какой-то некрасивый факт биографии, — я заткну рот любому шантажисту. Кем бы он ни был. Хоть моим родным отцом. За себя биться не стал бы, а за тебя — буду. Если же ты страдаешь от какой-то болезни… я знаю, это ужасно, когда чувствуешь себя неполноценным, сам через это прошел, характер от этого портится дальше некуда, смотришь на людей и злишься оттого, что не можешь жить так же свободно, а они, идиоты бесчувственные, не видят, как тебе больно… Когда бесит, что любому дураку доступно то, о чем ты, такой хороший, не вправе и мечтать… Делла, если так — мне помогли, и тебе помогут. Не бывает безвыходных положений.

Я молчала. Макс оправдал мои надежды. Он был именно тем человеком, который мне нужен, который способен понять меня и принять такой, какая я есть.

Он попросил официанта принести шампанское. Я смотрела на угасающий закат сквозь бокал, в котором играли радужные пузырьки, а Макс любовался мной. Черт возьми, как же мне все-таки повезло с ним. Когда мы поженились, я была слишком молода, да чего там, почти ребенок. Поэтому и не справилась с бедой. Я не умела еще ценить чужую любовь. Не верила в нее. Родители меня любили, но всерьез не воспринимали — хорошенькая девочка в солдатской семье, ну кто будет связывать с ней какие-то фамильные надежды? Я всю жизнь доказывала семье и миру, что чего-то стою. И Максу тоже доказывала. У меня в голове не укладывалось, что он мог полюбить меня сразу и глубоко, полюбить с уважением, а не как симпатичную куклу, слишком невинную, чтобы считать ее равной. Я пыталась доказать ему, что я не вещь, — а он не понимал, отчего я бунтую, потому что именно вещью никогда не считал.

— Ты никогда не говорила, что любишь меня, — сказал он внезапно, и тон его был просительным.

— Не умею, — объяснила я честно. — Никогда и никому этого не говорила. Даже родителям. Но я научусь. Научусь говорить это — тебе.

— Спасибо, — прошептал он, поднялся, подошел и поцеловал меня.

Мы спустились вниз, на танцпол, и я по достоинству оценила его старания — двигался он уже очень ловко, и мы как-то сразу поймали общую волну, не пришлось подстраиваться друг под друга. Потом мы сидели у бассейна — того, декоративного, что располагался под нашим балконом. В ресторане их было два, в большом разрешалось купаться, а в этом, маленьком, нет. В прозрачной воде, словно в воздухе, парили рыбки, больше похожие на орхидеи, в нежном свете донной иллюминации чешуя горела золотом и рубинами.

— Может быть, пойдем доедим? — предложила я. — А то у меня разыгрался аппетит.

— Если хочешь, нам принесут все сюда.

— Нет, мне больше нравится на балконе. Там уютно.

Мы поднялись, нам подали горячее. Я не успела проглотить ни кусочка.

На чип пришел вызов с незнакомого номера.

В первую секунду я хотела включить режим «отложить звонок». В конце концов, я имею право провести этот чудесный вечер только с Максом, не впуская в наш мирок никого другого. Потом все-таки посмотрела на ярлычок. Миссис Лиана Серви. Я моргнула, потом вспомнила ее — хозяйка игрового салона в Третьем квартале. Того салона, в котором эльф Джон Смит опознал Адама Бейкера и тем самым приговорил себя к смерти.

— Отвечу? — спросила я у Макса. — Может, она скажет что-то по банде. Я понимаю, что вечер, но…

— Никаких проблем. Нельзя бросать дело незаконченным. Обещаю не вмешиваться.

Я развернула наладонник и приняла вызов. Монитор вспыхнул, показав молодую взволнованную женщину.

— Мисс Берг, простите, что отвлекаю… — она оценила мой наряд, все поняла. — Простите еще раз, кажется, я не вовремя, но случилось нечто экстраординарное. Может быть, я ошибаюсь, но мне показалось так подозрительно, к тому же… Мисс Берг, я прошу вас встретиться. Как можно быстрее. Я объясню, непременно объясню, но…

Я вопросительно посмотрела на Макса. Он кивнул.

— Подъезжайте в ресторан «Венеция», — сказала я. — Скажите метрдотелю, чтобы проводил вас на балкон, мы будем вас ждать. Я не одна, но, если у вас какой-то очень интимный разговор, можно будет выкроить десять-пятнадцать минут.

— Нет-нет, не очень интимный. Просто я действительно беспокоюсь. Видите ли, я хорошо знаю, что собой представляет эта женщина… Я подъеду через двадцать минут.

Она отключилась.

— Надеюсь, «эта женщина» — не Джиллиан Фергюсон, — только и сказала я.

— Мало ли на свете стерв, которых остальные называют «эта женщина», — парировал Макс. — Но если это связано с твоей работой — обещаю не задавать глупых вопросов и не заниматься самодеятельностью.

Я усилием воли заставила себя вернуться в наш вечер. Мы поели, хотя уже без прежнего чувства, будто мы — одни во всем мире и Вселенная принадлежит нам.

Через двадцать две минуты метрдотель провел к нам аккуратно, но не празднично одетую женщину, с гладкой прической, встревоженную.

— Мисс Берг, еще раз простите, — торопливо проговорила она и уставилась на Макса как завороженная.

— Максимиллиан ван ден Берг, — лениво представился он и протянул руку. Лиана Серви недоверчиво ответила на рукопожатие. — Я не помешаю вам?

— Н-нет, — выдавила она и осторожно села, все еще поглядывая на него. — Мисс Берг, и вы, сэр, простите, что мой вопрос бестактный, но он очень, очень важный… Мисс Берг, вы давно знаете вашего спутника?

Я удивилась.

— Чуть больше семи лет. Мы были женаты.

— Ах, — она выдохнула, улыбнулась. — Конечно, тогда вы знаете и его семью, и друзей…

— Разумеется, — вместо меня ответил Макс. — И моих преподавателей, поскольку учились мы в одном университете.

— Тогда простите, простите. Я все объясню. Вот, — она положила на стол карточку. — Здесь — фрагмент записи с камер в моем салоне. И с рамок.

Я разом поняла, о чем пойдет речь. Всякое веселье с меня как рукой сняло, подобрался даже Макс.

— Сегодня в салон зашла миссис Хента Ахири. Вам ее имя, наверное, ничего не скажет…

— Владелица поместья «Белая гора», — отозвалась я.

— Ну, она не владелица, — поправила Лиана Серви. — Она всем старается показать, что вся из себя деловая женщина с имуществом, но на самом деле поместье унаследовал сын ее мужа. А Хента просто живет тут, что-то делает, ей не мешают, потому что себе дороже. В самом деле, что подумают люди, если пасынок выгонит мачеху на улицу? Притом что она давно заслужила это. Но все, конечно, осудят ее пасынка. Я должна вас предупредить: у этой женщины очень дурная слава. Очень. Я не встречала пока никого, кто отзывался бы о ней хорошо.

Да уж, я тоже. Танира как сговорилась. Ну или тетка была на редкость сволочной особой.

— Два года назад я судилась с ней.