Ольга Антер - Грань реального
Резкий сигнал наблюдателя взвизгом прервал неторопливый разговор, ведущийся в командном броневике, и Лана первой соскочила на гальку. За ее спиной практически мгновенно выстроился отряд, хотя майды должны были показаться лишь через несколько минут.
Он выходили из волн в полнейшем молчании, и лишь тихий гул прибоя задавал четко отмеренный ритм.
Сутулящийся патриарх, первым рассекший вспененные потоки. Он специально двигался в гордом одиночестве, чтобы заставить людей хотя бы на несколько секунд усомниться в запланированном развитии событий. Поднял ничего не выражающие светящиеся глаза и расправил плавники, с хрустом отряхиваясь от воды. Сильно ударил ими по взвеси воды и воздуха, словно не замечая нацеленного оружия, и одним мощным толчком преодолел полосу прибоя, приземлившись на свернутый пружинящей спиралью хвост.
– Приветствую тебя, дорогая Лана, – Найтир, не отрываясь, смотрел на невысокую рыжеволосую женщину и та, кивнув, отделилась от своих спутников и шагнула вперед. – Ты не одна. Как и всегда.
– Здравствуй, патриарх. А ты?
– И я. Подождешь еще немного? Я хотел бы встать перед тобой.
– Подожду.
Патриарх, наконец, отвел взгляд, рассматривая другие достойные изучения объекты. Солдаты его, по все видимости, не заинтересовали.
– Лексаз Тройн и изменяющий Эвин. Дивное ты выбрала сопровождение, дорогая Лана. Но обойдемся без дальнейших приветствий.
Чешуя хвоста разошлась с негромким треском, и патриарх вновь невысоко подпрыгнул, приземлившись на многосуставчатые ноги.
– Итак, Найтир, – кашлянула Лана, отвлекая майда от соратников. – Какое твое решение?
– Мое решение… Могу ли я приказать солнцу не всходить, дорогая Лана? Могу ли решить, будто этот мир принадлежит мне одному? Боюсь, что нет.
Лексаз едва заметно пошевелился, перенося вес на другую ногу. Многое бы он сейчас отдал, чтобы увидеть лицо Лисички – любимая женщина терпеть не могла подобных разглагольствований, по возможности игнорируя приглашения на мероприятия и тихо сгорая от бешенства, когда ей все же приходилось его сопровождать. В особенности – его, ибо Тройн и длительные беседы ни о чем были неразделимы. Но, конечно, Лана не хуже других знала о манерах патриарха. И о том, как опасно прерывать существо, безумную логику которого не понимаешь.
– Слова неразделимы с поступками, дорогая Лана, пусть даже порой эта связь антагонистична. Встретились ли тебе мои дети за прошедшие часы?
– Нет, Найтир. К счастью, нет.
– Моему или твоему? Ах, о чем я только говорю! Встреть ты их, счастье было бы недолгим, но гораздо более острым, чем тебе довелось почувствовать. Если бы они захотели его доставить. А я, о, я глубоко печален. Но, словно мудрый пастырь, привел за своим хвостом тех, кто посмел нарушить твои законы, дорогая Лана.
Закинув гладкую голову вверх, майд ощерился, имитируя человеческий смех. Стоящий рядом с черноволосым дипломатом маг неожиданно сморщился, словно резкие пронзительные звуки причиняли ему боль, и дерганым движением спрятал руки в карманы.
Больше никто не пошевелился, даже когда Найтир резко оборвал свой хохот и наклонился вперед, заглядывая в глаза безмолвной женщине.
– Они сейчас выйдут на берег, а я вернусь. Больше не зови меня сегодня, Лана, иначе я захочу испробовать твоей крови.
Развернувшись, Найтир неуклюже двинулся в волны, и Глава рода Баго подняла руку, призывая к внимательности. Но майд так и не вытворил ничего сверхъестественного – погрузившись по пояс, он на мгновение замер и нырнул под очередную волну, звонко хлопнув по прокатившемуся водяному горбу хвостовым плавником.
До ушей Тройна донесся едва слышимый вопль ярости, и он едва смог выделить в нем приказ.
– Они сейчас появятся, – тихо предупредил он Лану. – Обреченные. Он приказал им выйти и сдаться.
– Эвин, приготовься, – коротко бросила женщина, не отводя взгляда от прибоя.
– Готов. Удержу до семи штук. Если больше, ребята помогут.
Маг вытащил из кармана руку с намотанным на нее амулетом, и Лексаз поразился, насколько побелели костяшки пальцев мужчины. Кисть словно судорогой свело, прорисовав все жилы и мышцы.
Майды плыли до последнего, выныривая из воды в том же месте, где исчез их патриарх. Каждого тут же брали на прицел несколько солдат, и в руках некоторых оружие было лишь прикрытием. Гораздо страшнее была их невидимая сила.
Один, два… Лексаз насчитал пятерых. Высокий майд с крупной антрацитовой чешуей двигался первым. Никто не смел расправить плавники, перемещаясь болезненными толчками хвостов. Вот один и вовсе пошатнулся, чуть не упал лицом прямо в жесткую гальку, но пополз дальше, помогая себе когтистыми руками.
Рядом шумно выдохнула Лана, и Тройн догадался, о чем она думает. Унижение. И тех, кто сейчас обдирает бока в прибое, и их самих. Подачка, брошенная патриархом мстительным сухопутным существам. Жрите. Подавитесь.
Майды, наконец, выбрались из воды и обессиленно замерли, выжидая, пока их хвосты обратятся в нечто пригодное для ходьбы. Лишь один не позволил себе опуститься, подобно патриарху удерживаясь на пружинящем хвосте и неотрывно глядя на вытянувшего вперед руку мага. Стоял, шатаясь, с тонкими струйками крови, бегущей по разбитому о камни хвосту.
Расправил плавники. И прыгнул. Вперед и вверх, не отводя взгляда.
Слитные выстрелы ударили майда в грудь, отбрасывая назад, но каким-то чудом не пробили чешуи. Бросив быстрый взгляд в бок, Лана тут же определила источник этого чуда – амулет в руке Эвина ярко полыхал, а сам маг закусил губу от напряжения.
Поднявшийся с гальки парень неловко переступил босыми когтистыми ногами и с удивлением провел руками по уцелевшей груди. Горько и разочарованно поморщился и поднял когтистые руки вверх, словно демонстрируя отсутствие недружелюбных намерений.
Юный, совсем юный майд с ненормально светлой чешуей и точеными чертами лица.
– Баго… Не отдавай поспешных приказов, – выдавил сквозь сцепленные зубы Эвин.
Лана резко обернулась, вглядываясь в лицо мага.
Оно горело такой же злобой и ненавистью, как и у майдов.
Era. Sentence.
12.
В древности, случись людям поймать подводного кровососа, его могли поливать соленой водой в течение всего дня, продлевая агонию. Ну, или той его части, которую майд ухитрялся прожить.
На воздухе в чешуе происходили изменения. Останавливалась регенерация, пересыхал сначала внешний слой, потом глубинные. Это было не смертельно и не слишком неприятно.
Все менялось, стоило звезде, поэтично называемой Глазом земли, показаться над горизонтом. Ее насыщенные ультрафиолетом лучи вызывали молниеносную реакцию, заставляя ткани тел майдов повсеместно взрываться опухолями, схожими с раковыми у людей. Процесс можно было приостановить, лишь вернувшись в родную стихию, и затем предстояла долгая и болезненная регенерация.
Оная же пыталась запуститься, стоило морской воде попасть на оставленного на солнце хищника. Чешуя срасталась, в ткани поступали естественные обезболивающие и лекарственные вещества… И, спустя несколько минут, процесс начинался заново. Корчащиеся, воющие от невыносимого страдания, покрытые безобразными язвами и наростами… Такие майды людям нравились гораздо больше, нежели стремительные подводные тени, пьющие жизнь.
Им не было дано даже то, что всегда было у сухопутных. Смотреть на лица погибающих близких. Разделить с ними боль. И Найтиру был совершенно непонятен огонь в глазах дочери, обрекшей Мэя на подобную судьбу.
После визита брата она назначила еще одну встречу и поспала несколько часов – надо было набраться сил. Даже не успела толком подзакусить, представ перед Хейлем сотоварищи в соблазнительном образе сгорающей от жажды.
Майды выслушали ее просьбу, без возражений повиновавшись. Потому как просьба Данейин – это приказ. Красивые, сильные парни… Когда они ушли, Дани закусила губу, уговаривая малышей внутри быть чуть спокойнее.
– Тебе плохо?
Мэй вновь ухитрился очутиться рядом неожиданно и без приглашения, но ничуть ее не испугал.
– Нет… Малыши хотят крови разумных, хотя не так давно ее получили.
– Как? Я не слышал, чтобы вам отправляли новых людей.
– Ах, да зачем новые, когда старых хватает… – Данейин задумчиво провела пальцем по щупальцу огромной актинии. – Я же их не убиваю. Нет, в этот раз был майд.
Ничего не ответив, Меатин схватился руками за голову. Что-то в словах сестры царапнуло странной иголочкой, но не боль за гибель одного из них.
Что-то иное.
– Не делай такое лицо, братик. Этот самый майд сейчас вместе с собственными друзьями развлекается водной охотой.
– Он счастлив быть твоей пищей, сестренка?
Неожиданно посерьезнев, Дани прижала тонкие пальцы к груди.
– Все мы рано или поздно станем чьей-то пищей, но разве это самое страшное? Тысячи майдов утрачивают свои души в погоне за иллюзорными благами, сиюминутными наслаждениями. Кто потерял больше, Мэй, майд, вся жизнь которого – кручение между обязанностями и жаждой, или тот, что подарил часть себя патриарху? Сделал малый, но очень важный шаг для того, чтобы вернуть свой народ на подобающее место?
