Лазарь Лагин - Патент АВ
— Спешат! — удовлетворенно заметил вернувшийся доктор Мидруб. — Со вчерашнего дня всякий, кто позволит себе опоздать к построению, остается без обеда. Заметьте, сударь, через желудок пролегают кратчайшие пути к выработке условных рефлексов.
Снова прозвучал гонг, донеслись обрывки команды, и воспитанники молча, с сумрачными лицами, в строю, но уже без пения, протопали мимо Магарафа к широкой железобетонной пристани.
На противоположном берегу пруда, на фанерной палубе крейсера, маячили фигуры двух служителей. Один из них стоял наготове у небольшого столика, на котором он что-то раскладывал.
Воспитанников расставили рядами по сторонам широкого желоба, длиною около трех с половиной метров, пролегавшего в настиле пристани перпендикулярно берегу. В желобе покоилось нечто похожее на огромную стальную сигару, заканчивающуюся сзади винтом и крестообразно пересекавшимися вертикальным и горизонтальным рулями. Ближе к переднему, тупому концу сигары через возвышавшийся покатым куполом прозрачный козырек виднелось кожаное, чуть откинутое назад сиденье, а перед ним изящное штурвальное колесо, какие бывают на гоночных машинах.
Инструктор, высокий тощий человек, с лицом кое-как обтянутым желтой, дряблой кожей, строго промолвил:
— Педро Гарго, Мин Ашрей!
Физиономии нового приятеля Магарафа и стоящего рядом с ним веснушчатого блондина исказились страдальческими улыбками.
— Кроме вас обоих, — продолжал инструктор и окинул их взглядом, не обещающим ничего хорошего, — повторяю, кроме вас, уже все догоняли крейсер. Сегодня вы имеете последнюю возможность показать, что вы оба еще на что-нибудь годитесь. Мин, ты пойдешь первым.
Инструктор приподнял прозрачный купол сигары, Мин Ашрей торопливо залез внутрь, уселся на сиденье и вцепился обеими руками в штурвал. Инструктор захлопнул над ним герметически закрывавшийся купол, постучал пальцем о прозрачную пластмассу и прокричал замершему в тоскливом ожидании Мину Ашрей:
— Смотри же, не трусь! Бояться нечего! Не сбивайся с пути!
Мин, боязливо улыбаясь, кивнул головой.
Инструктор поднял правую руку, по этому сигналу служитель на макете нажал кнопку, и фанерный крейсер двинулся вдоль противоположного берега со скоростью быстрого пешехода. Инструктор резко махнул рукой, раздался очень громкий хлопающий звук, девушки дружно взвизгнули, кто-то из воспитанников испуганно вскрикнул: «Ой!», сигара, как летающая рыба, выпрыгнула из желоба, шлепнулась в воду и помчалась по направлению к двигающемуся фанерному макету, подталкиваемая быстро вращающимися винтами. Она шла примерно на четверть метра ниже поверхности воды, и только ее обтекаемый прозрачный купол чуть выделялся над зеркальной гладью залитого солнцем пруда.
— Он должен подойти к самому центру корабля, — объяснил доктор Мидруб Магарафу, растерявшемуся от этого неожиданного зрелища. — Всего только нагнать макет и пристать к самому его центру, туда, где стол с тортом. Простейшая процедура для координации чувства пространства и цели… И одновременно первичные навыки в пользовании автомобильным рулем.
Несколько не очень высоких столбов воды с глухим грохотом встали на пути Мина Ашрей. Потом затарахтели выстрелы жестяных пушек фанерного крейсера, сопровождаемые яркими, багрового цвета вспышками, и игрушечные батареи игрушечного корабля окутались густыми облаками синеватого дыма.
— Пиротехника! — прокричал Сим Мидруб на ухо оглушенному Магарафу. — Звуковая и световая терапия!.. На этих чертовых кретинов приходится тратить не меньше, чем на содержание университетской клиники на двести коек! А что толку?..
И он кивнул на пруд, где происходило нечто огорчавшее его, костлявого инструктор и стоящих на пристани воспитанников.
Видимо, Мин Ашрей, томившийся внутри стальной сигары, почувствовал себя неважно от фонтанов воды, вздымавшихся поблизости, и в особенности от оглушительной канонады, которой встречал его медленно двигавшийся фанерный корабль. Во всяком случае, не прошло и минуты, как Мин Ашрей круто свернул в сторону от прежнего курса, и вскоре стальная сигара беспомощно застыла на месте: ее запас горючего был исчерпан.
Крейсер тотчас же вернулся на исходную позицию. От пристани, не дожидаясь специального приказания, отвалил на ялике служитель, взял сигару на буксир и спустя десяток минут привел ее к пристани.
Инструктор по ступенькам, уходившим в воду, спустился вниз, приподнял мокрый купол сигары и за шиворот вытащил оттуда несчастного Мина Ашрея. На лице Мина не было ни кровинки. Оно было мокро от холодного пота и слез и перекошено от предвкушения наказания, которое его ожидало. Мин Ашрей всхлипывал и вот-вот готов был разреветься.
— Отставить! — рявкнул на него инструктор, но, перехватив недовольный взгляд доктора Мидруба, кивнувшего на Магарафа, он резко изменил тон. — Ну, в чем дело, дурачок? — с приторной, неумелой лаской спросил он проштрафившегося воспитанника. — Почему это ты вдруг свернул в сторону?
— Я… я… я… испуга-а-ался-а! — не выдержал и в голос разревелся злополучный мореплаватель.
— Ай-ай-ай, как стыдно! — покачал головой инструктор. — Ну чего же тут страшного! Не будешь больше бояться?
— Не-не-не бу-у-уду! — согласился Мин Ашрей и даже попытался улыбнуться сквозь слезы, поняв, что опасность наказания, если не исчезла окончательно, то, во всяком случае, отдаляется.
— Ну, вот и молодец! — все тем же невыносимо фальшивым тоном одобрил его инструктор. — А трусить совсем не с чего…
Снова инструктор поднял вверх правую руку, снова пришел в движение макет корабля, снова шлепнулась в пруд огромная стальная сигара, снова с грохотом вздымались вокруг трепещущего Мина фонтаны воды, гремели жестяные пушки, полыхали зловещие вспышки безвредного огня. Но страх наказания и опасение, что его товарищи не будут с ним водиться, пересилили его трусость. На этот раз процедура для координации чувства пространства и цели была им проделана сполна. Сигара ни разу не свернула с курса и вскоре стукнулась в борт крейсера точно в указанном месте, отмеченном большим белым кругом. Очевидно, в головке сигары было специальное приспособление, останавливающее действие механизма, потому что винты немедленно перестали работать. В то же время верхняя половина белого круга провалилась внутрь и в черном зияющем просвете появился служитель с обширным подносом, на котором были аппетитно разложены куски торта. Другой служитель подгреб к сигаре на ялике, принял из рук своего коллеги поднос, пересадил Мина Ашрей к себе в ялик, вручил ему поднос, и со стальной сигарой на буксире вскоре причалил к пристани. Там Мин боязливо передал поднос здоровенному воспитаннику с нагловатым, злым лицом. Тот, отложив себе самый привлекательный кусок, распределил остальные куски торта между подобострастно взиравшими на него воспитанниками. Получили свою порцию и Педро, и сам Мин.
Затем наступила очередь Педро Гарго отправляться в погоню за фанерным крейсером. Подбодренный успехом Мина, а еще больше несколькими словами Магарафа, он спокойно и даже весело забрался под прозрачный купол подготовленной к прыжку сигары. На этот раз и у него все прошло благополучно. Снова здоровенный воспитанник, пользовавшийся беспрекословным авторитетом у остальных ребят, торжественно распределил торт.
На этом закончились процедуры координации чувства пространства и цели. Воспитанников построили и повели в столовую на второй завтрак.
После второго завтрака полагался мертвый час. Надзирательница, лениво бродившая по женскому отделению, позевывая, наблюдала, как девушки, перед тем как улечься в постели, старательно убаюкивали самодельные тряпичные куклы, напевая единственную известную им песню:
Дяденьку мы слушались,Хорошо накушались,Если бы не слушались,Мы бы не накушались…Дяденьку мы слушались…
А молодые люди умудрились урвать перед сном несколько минут для того, чтобы, пользуясь отлучкой надзирателя, поиграть в лошадки. Но не все они так легкомысленно использовали нечаянную свободу. За домом, в тени раскидистой старой магнолии двое рослых парней яростно сопя, немилосердно тузили друг друга могучими кулаками из-за картонной коробки из-под сигарет.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ, в которой продолжается и завершается описание жизни и впечатлений Томазо Магарафа в Усовершенствованном курортном приюте для круглых сирот
Успехи первых же уроков Магарафа превзошли самые смелые ожидания доктора Мидруба. Воспитанники попросту увлеклись стрельбой. Появилась новая, самая суровая мера наказания: недопущение в тир. Легко были восприняты основные принципы стрельбы. Крепкие руки, спокойные нервы, свежее, острое зрение, не испорченное недоеданием, работой и чтением при недостаточном или искусственном свете, делали из воспитанников приюта прирожденных снайперов. Очень скоро они перешли с крупных целей на более мелкие, постепенно удлинялись дистанции, воспитанники стали стрелять не лежа, а сидя, стоя с упора, стоя без упора, по жестяным зайчикам, резво скакавшим по зеленой фанерной лужайке, по перебегающим жестяным человечкам, по ярко раскрашенным собачкам, издававшим неправдоподобно скрипучее рявкание каждый раз, когда в их головы ударяла меткая пуля.