Евгений Гуляковский - Мир в латах (сборник)
Рыманов вздохнул и дал команду “сброс”. Заглянул в память секретаря. Контакт с Оллем был назначен на три часа пополудни, а то, что намечалось на вечер, можно было и отложить.
“Ну что же, — сказал он себе. — Мы встретимся с вами, пропавший без вести Михаил Фигнер по прозвищу Дуля”.
3.2. Звонок дальней связи раздался около двух часов пополудни, когда Рыманов собрался идти на встречу с Оллем. Канал был из Москвы, под грифом личного кода.
“Катерина, — подумал с неудовольствием Рыманов. — Вечно звонит, когда ни минуты свободной нет”.
На экране действительно появилось лицо Катерины.
— Здравствуй, милый!
Рыманов тут же изобразил восторг и любовь. Как четверть века назад, в пору юности мятежной.
— Здравствуй, дорогая! Очень рад тебя видеть!
“Она прежняя. Ни черта не стареет, все ей нипочем. Сколько же она не звонила?.. Кажется, уже полгода, если не больше”.
Катерина внимательно рассматривала его.
— Ты неплохо выглядишь, — сказала она.
— Куда уж там, к черту, неплохо1 — ответил Рыманов. — Все соки работа выпила!
— Ой, не плачься!.. Можно подумать, что ты всегда и жил не ради работы. Работа, работа и работа!.. А потом уже мы с Витькой.
Восторг и любовь исчезли. Теперь перед Катериной были серьезность и занятость.
— Ты для того мне и позвонила? Чтобы о работе поговорить?.. Так я эти песни уже двадцать лет слышу! Привык к этому, знаете ли!
— А ты всегда умел привыкать! В этом вся твоя натура!
— У нас это называется умением адаптироваться к окружающей обстановке… — начал Рыманов с пафосом, пытаясь скрыть появившееся раздражение: разговор был столь же излишен, сколь и неизбежен.
— Вот-вот! — перебила его Катерина. — Через два слова на третье — адаптация, обстановка… Не жизнь, а одни термины!
“Ну что ей еще надо, — подумал Рыманов. — Вечно одни и те же разговоры. Можно подумать, они ей наслаждение доставляют. Ах, он такой, ах, он сякой!.. А на денежки-то, что он шлет, живет и живет неплохо. Да и странно было бы плохо жить на такую сумму!.. От безделья это!
— Ты мне всю жизнь сломал, — продолжала Катерина зло. — Вся молодость — сплошные базы да гарнизоны. Одна радость была, когда Витька родился. Да и тут… — Она безнадежно махнула рукой. — Могла бы и еще родить, да разве из такого отца помощник?..
“Заладила сорока Якова”, — подумал Рыманов. Разговоры с женой не приносили ему удовлетворения. Сам практически не звонил. Не хотелось и на ее звонки отвечать..
— Ты бы не заводилась! Побереги здоровье!
— Тебе до моего здоровья дела нет! Ты бы лучше о Витькином здоровье поинтересовался!
— Витькино здоровье мне и без тебя известно. Служба такая. — Он натянуто улыбнулся. — Слушай, Катя! Что тебе еще надо? Живешь, как у Христа за пазухой! В безопасности живешь! У нас у некоторых вон семьи под прицелом кригеров ходят… И чего тебе не хватает?
Она снова махнула рукой, уже не зло, а равнодушно, как-то по-чужому.
— Ладно, — сказала она. — Тебе все равно не понять, чего может не хватать женщине. Для тебя женщина — неизбежное зло в жизни!.. В общем, ты мне больше не звони. И я тебе звоню в последний раз.
— А что случилось?
— А ничего. Я выхожу замуж!
“Вон как, — изумился Рыманов. — Аи да Катя-Катерина! И как только решилась?”
— Хорошо, — сказал он. — Не буду звонить.
— И это все?! — Она всплеснула руками.
— А что?.. Ты ждала от меня приступа ревности?.. Так для меня женщина — неизбежное зло! — Рыманов ядовито усмехнулся. — Я человек серьезный, у меня нет времени на разные глупости.
— И тебя не интересует, кто он?
Рыманов решил схулиганить.
— А зачем? Я это узнаю и по своим каналам. Ты же понимаешь… И не только узнаю!
— Только попробуй! — взвизгнула она. — Ты… Мразь… Ты… Только попробуй!!! Я тебе… — Она задохнулась.
— Ладно! — сказал жестко Рыманов. — Ты доложила, я принял к сведенью. Твои женихи меня не интересуют! Будь здорова! Желаю счастья!
Он отключился.
“Черт бы побрал этих баб, — думал он. — Не могут понять, что мы тут не в игрушки играем. Не могут понять, что у таких людей нет времени на телячьи нежности!.. А впрочем, баба — она и есть баба, у нее всегда одни страсти на уме!.. Конечно, если бы Катерина жила со мной, многое пошло бы иначе. Но зато и я бы спокойно работать не смог. Опять же: охрану ей давай!.. Нет уж, пусть все катится, как катится”.
И тут ему в голову пришло, что новость эта несет в его жизнь определенные сложности. Ведь сам факт развода может навредить. А дела предстоят впереди немалые, фундамент нужен очень прочный.
“Нет, — подумал он, — так оставлять все это нельзя. Пусть отложат свадьбу хоть на полгода”.
Он записал в память компьютера, в свой личный файл слово “жених”. И, довольный собой, отправился на встречу с Оллем.
3.3. До места встречи было недалеко, однако на предосторожности против возможных хвостов ушло около часа, так что Рыманов подошел к дому лишь за десять минут до назначенного времени.
Дом выглядел сумрачно. Старинный, пятиэтажный, с обязательным для подобных зданий черным ходом, и потому удобный для явки. Прежде, чем войти в подъезд, Рыманов еще раз проверился. Все было в порядке. — Он открыл кодовый замок и поднялся на второй этаж. Квартира маленькая — комната да кухня. Оперативными средствами ее не оборудовали, и к сети “Сэплай” она была не подключена, поэтому кофе пришлось варить самому.
Едва Рыманов снял кофеварку с электроплитки, раздался звонок. Рыманов подошел к двери, заглянул в глазок. На площадке, привычно надвинув шляпу на глаза и потряхивая седой гривой, стоял Олль. Рыманов распахнул дверь. Поздоровались. Олль снял шляпу и плащ. Сели за маленький кухонный столик. Кофе Олль пил, как и Глинка, мелкими глотками. Потом спросил равнодушно:
— Чем обязан?
Он не являлся агентом в прямом смысле слова. Он был личным контактером Рыманова и использовался лишь в тех случаях, когда наступала чрезвычайная необходимость. Сейчас такая необходимость наступила.
— В полку ваших газет, кажется, прибыло? — спросил Рыманов.
Олль кивнул.
— Поздравляю вас!
Олль кивнул.
— Так что от меня требуется? — спросил он.
Рыманов взял в руки чашку, минуты две рассматривал кофейную гущу, думал. Олль ждал.
Он был ярым сторонником процесса разоружения и в отличие от других работал с Рымановым не за страх, а за совесть. В свое время его информационная служба принесла ЮНДО немалые политические дивиденты. Однако в последнее время, когда общественное мнение начало отворачиваться от организации, Олль заколебался. В его газетах потихоньку стали проскакивать антиюндовские статьи. Вот этот факт сейчас и устраивал Рыманова. В глазах читающей публики служба Олля выглядела постепенно прозревающей, освобождающейся от проюндовских настроений, и больше всего подходила для того, что задумал Рыманов. Ибо в устах ярых врагов ЮНДО это все выглядело бы как клевета и провокация.
— Требуется завеса, — сказал Рыманов.
— Направление?
— Дискредитация должностного лица.
— Дело знакомое! — Олль усмехнулся. — Кто из защитников кригеров насолил вам на этот раз?
Теперь усмехнулся Рыманов.
— Может быть, это и покажется вам невероятным, — сказал он, — но на этот раз объектом будет Вацлав Глинка.
Олль в изумлении присвистнул.
— Как? Ваш заместитель?
— Да.
— Ну и ну! Воистину неисповедимы пути человеческие! — Олль покачал головой и с уважением посмотрел на собеседника. — Вы — серьезный человек, господин Рыманов! Не сочтите за комплимент.
— Не сочту.
Олль ненадолго задумался. Удивление владело им лишь несколько мгновений: мы, мол, и не такое видели.
— Компромат фактический или липа? — спросил он.
— Фактический.
— Как я смогу его получить?
— Допуск к компьютерной сети у вас будет. Код передадут завтра по обычным каналам. Шифр тот же.
— Это что, сеть ЮНДО? — испуганно спросил Олль.
— Что вы, Герберт? Это было бы слишком опасно для вас!.. Я не могу рисковать таким человеком. — Он приложил руку к сердцу. — Код будет к архиву бывшей Чехо-Словацкой Армии. Срок действия допуска — двое суток. Успеете?
— Спрашиваете!.. В каком виде требуется утечка информации?
— Тут я, Герберт, целиком полагаюсь на профессионализм ваших журналистов. Главное, чтобы господин Глинка не смог отмыться, остальное меня не интересует. Потребуется — можете и меня пощекотать. В определенных рамках, конечно…
— Что ж, — сказал Олль. — Задача ясна, господин Рыманов. — Он посмотрел Рыманову прямо в глаза. — Однако я вынужден отказаться от вашего предложения.
