Александр Проханов - Человек звезды
Марк Лазаревич чувствовал, что умирает, что у него разорвана печень и отбиты почки. И, умирая, прибегнул к приему, основанному на природе человеческой психики, когда усилием воли душа выводится за пределы тела, помещается в бестелесную сферу, отдавая гибнущее и страдающее тело злым обстоятельствам. Этот уход из тела душа совершает, нырнув в глубину божественного стиха, который принимает в себя несчастную душу, дает ей убежище, окружает хрустальной спасительной сферой. И Марк Лазаревич выскользнул из своего терзаемого тела и, как дельфин, нырнул в сияющую глубину стихотворения. «По небу полуночи ангел летел и дивную песню он пел…» И душа, ощутив блаженство, воспарила в царственной красоте и свободе. «В минуту жизни трудную, когда на сердце грусть, одну молитву чудную я знаю наизусть…» Из одной лазурной волны душа перелетела в другую, сверкнув в стеклянном сиянии. «Запихни меня лучше, как шапку в рукав теплой шубы сибирских степей…» Душа резвилась, перелетая из одного дивного чертога в другой, из одной молитвенной красоты в другую. Соединялась с душами божественных русских поэтов, которые знали о Марке Лазаревиче, о его несчастье. Спасали его, открывали ему райские врата, принимали в свои объятия его бессмертную душу.
— Где звездолет? — наносил удары полковник Мишенька, зверея и пьянея. — Где звездолет?
«Не жалею, не зову, не плачу. Все пройдет, как с белых яблонь дым…» — покачивалось при каждом ударе тело Марка Лазаревича, губы которого тихо улыбались.
— Где звездолет? — слабея, выдохнул полковник Мишенька. Сломал ребро Марку Лазаревичу и, шатаясь, побрел к столу. — Уберите жида, — приказал, падая на стул.
И уже выводили из железного отсека следующую узницу, директора сиротского приюта Анну Лаврентьевну. Ее толкали в спину красные карлики, а она шла, тяжело переваливаясь, как утка, полная, с высокой выбеленной прической, в долгополой юбке, немолодая, некрасивая. Полковник Мишенька оглядел ее с ног до головы, надеясь обнаружить хоть малейшие признаки женской привлекательности. Не обнаружил и разочарованно усадил ее на стул.
— Ну, Анна Лаврентьевна, что будем делать?
— А что надо делать? — строго переспросила Анна Лаврентьевна. — Отпустить меня надо, и дело с концом. Ни с того ни с сего врываетесь, хватаете среди бела дня, как разбойники. Дети перепуганы. Что я теперь им скажу? Что на город напали разбойники?
— Анна Лаврентьевна, вы взрослый человек. Все понимаете. Если я вам скажу, что в распоряжении следствия есть неопровержимые доказательства вашей преступной деятельности, когда вы, пользуясь служебным положением, поставляете маленьких девочек, беззащитных сироток нашему губернатору, а он производит с ними развратные действия, что вы на это скажете?
— Да постыдитесь говорить-то такое! Что это за мерзости вы говорите! В какой развратной голове такое могло родиться!
— Допустим, что в моей. Допустим, что я не придам значения поступившим заявлениям от ваших воспитанниц. Допустим, что меня в данном случае интересует совсем другое.
— Какое другое? Ведь это надо же такую гадость придумать.
— Меня в данном случае, Анна Лаврентьевна, интересует другое. У вас в детском доме работает некто Садовников Антон Тимофеевич. Он якобы преподает рисование и понуждает детей рисовать картинки на разные космические темы. Одновременно он рассказывает им о межпланетном пространстве, о конструкциях космических кораблей и готовит из них космонавтов. Нам стало известно, что он намеревается показать детям настоящий звездолет, который хранится в секретном месте еще со времен советской власти. И вы знаете о предстоящей экскурсии, знаете местонахождение звездолета. Вот я и спрашиваю вас, Анна Лаврентьевна, где звездолет?
— Да это чушь какая-то. Антон Тимофеевич прекрасный человек. Дети его обожают. Он вместе с ними сделал на детской площадке деревянный макет космического корабля. Может, про этот звездолет идет речь? Так мы его не скрываем. Ступайте на детскую площадку, и увидите звездолет с надписью «СССР».
— Анна Лаврентьевна, вы пожилая женщина. Может, в матери мне даже годитесь. Я не хочу поднимать на вас руку, не хочу делать вам больно. Прошу вас, как сын. Скажите, где звездолет, и я отпущу вас обратно к детишкам, которые места себе не находят, плачут о вас. Где звездолет, Анна Лаврентьевна?
— Каким же вы гадким делом здесь занимаетесь. Как же вы здесь людей мучаете. Одного уважаемого человека живьем зажарили. Другого, врача, который больных спасает, до полусмерти избили. Теперь меня мучить станете. Ведь вы же были когда-то мальчиком, и была у вас мама, и вы знали, что такое ласка, доброта, человеческая любовь. Вы вспомните об этом сейчас и раскайтесь. Откройте двери и выпустите нас на свободу.
— Ахмед! — свирепо крикнул половник Мишенька. — Подвесь старую черепаху вниз головой. Пусть вспомнит, где звездолет.
Красные гномы набросились на Анну Лаврентьевну, потащили к лебедке. Замкнули цепь на ноге. Включили мотор. Цепь поползла вверх, дернула ногу, и Анна Лаврентьевна нелепо стала падать, словно поскользнулась на льду. Хвала руками пол, а ее вздымали. И она уже висела головой вниз. Юбка опала, оголив толстые ноги. Ее беленая прическа рассыпалась, накрученный шиньон отвалился, и обнажились редкие седоватые волосы. Она качалась, тихо стонала, причитала, а полковник Мишенька посмеивался:
— Виси, виси, старая черепаха, вспоминай. Космонавты головой вниз перевертываются, и им хоть бы что.
— У тебя же мать была… Ты же мальчиком был малюсеньким… — слабо лепетала Анна Лаврентьевна, качаясь на цепи.
Кровь приливала к ее голове, лицо багровело. Она слышала гул, словно цепь соединяла ее с каменной толщей земли, которая сотрясалась от гнева, не в силах нести на себе погрязшее во зле человечество, была готова стряхнуть с себя города, послать на них испепеляющий огонь и смертельный потоп. И Анна Лаврентьевна своим помутившимся разумом умоляла землю повременить с огнем и потопом, ради детишек, которые играют сейчас на детской площадке, садятся в кабину самодельного звездолета. В ее голове полыхнула больная вспышка, и она, увидев у глаз башмаки полковника Мишеньки, потеряла сознание.
Ее отволокли в отсек. А полковник сидел на стуле, и ему вдруг привиделась родная деревня, ветхий дом с голубыми наличниками, и мать с крыльца, молодая, загорелая, зовет его, а он, семеня слабыми ножками, путается в картофельных грядах, откликаясь на ее любимый голос.
Но красные конвоиры вводили нового арестанта, и им был шаман Василий Васильев. Круглолицый, скуластый, с зелеными глазами и пшеничной копной волос, он принадлежал к племени, обитавшему испокон веков на реках и озерах, в лесных чащобах и болотных топях, и обладавшему тайными знаниями языческих волхвов. Теперь он сел напротив полковника Мишеньки и спокойно взирал на его измученное лицо и мокрую окровавленную рубашку. Полковник Мишенька под взглядом этих лесных зеленых глаз обрел самообладание и с пытливой любознательностью спросил:
— Я знаю, Василий Васильев, что ты работал в секретном научном центре. А правда ли, скажи мне, что в этом центре обучали языку птиц? И что можно угадывать мысли другого, если смотреть ему на кончик носа?
— Правда, — ответил шаман. — Там был целый отдел, где сотрудники кричали горными орлами, каркали воронами, чирикали воробьям, свистели синицами, кукарекали петухами.
— Поди ж ты! — изумленно качал головой полковник Мишенька. — А правда, что в научном центре сделали такой звездолет, который перемещался со скоростью мысли? И когда он летал над городом, людям казалось, что они видят множество летающих тарелок?
— Правда. Он назывался «ковер-самолет» и сделал несколько испытательных полетов. Но потом его переделали в «скатерть-самобранку» и передали в управление общественного питания.
— Надо же! — восхищенно произнес полковник Мишенька, глядя на шамана с благоговением. — А правда, что ты делал для звездолета прибор, который улавливал свет звезды, и звездолет улетел на эту звезду?
— Правда. Мы запустили звездолет под Новый год, когда в городе на площади стояла елка с яркой стеклянной звездой.
Звездолет нашел эту звезду и елку и повис на ветке к великой радости ребятишек.
— Вот чудо-то! — поражался полковник Мишенька. — Но ведь где-то в научном центре находился настоящий звездолет, и он куда-то исчез, и наши друзья-американцы ищут его, и говорят, что ты знаешь, где он находится.
— Я очень люблю американцев. Но если бы они не перебили своих индейцев, у них бы имелись свои шаманы, и они бы не обращались ко мне за помощью.
— Да уж ты будь другом, Василий Васильев. Помоги нашим друзьям-американцам. Подскажи, где искать звездолет.
Василий Васильев взбил на своей голове копну волос. Округлил свои совиные глаза. Ударил руками в бока, словно взмахивал крыльями. Загудел:
