Хольм Ван Зайчик - Дело о полку Игореве
Сильные руки друга вздернули его вверх.
— Нормально… — удивленно протянул Баг, озирая позабывшего обо всем молодца, с утробным воем корчащегося у их ног. — Молодец, еч! Учишься. — Он нагнулся и легким тычком в шею лишил мученика сознания.
— Ну, я… — Богдан, все еще тяжело дыша, смущенно развел руками. Он и сам не ожидал от себя такой прыти.
Баг огляделся.
Пациенты в серых халатах повскакивали со скамеечек и изумленно, а кто-то — и с ужасом, глядели на напарников и на перегородившее коридор тело. Из дальнего конца к ним спешила милсестра — та самая, что провожала Богдана на второй этаж, к кабинету главного лекаря.
— Управление внешней охраны! — Баг показал окружающим пайцзу. — Где Козюлькин, еч?
Богдан пожал плечами.
— Три Яньло!!! — Баг перепрыгнул через бессознательного милбрата и вылетел в дверь. Судья Ди, обнюхав поверженного, потрусил следом.
На улице было благостно — как бывает иногда в окрестностях Александрии в это время года в преддверии полудня.
Ечи вылетели на бетонную дорожку перед лечебницей.
— Где?! — Баг судорожно оглянулся: по набережной прогуливались пациенты, двое из них уже встревоженно уставились на неожиданно возникших из дверей напарников. — Где?!.
— Э! — услышал Богдан.
К ним неторопливо приближался Юллиус Тальберг.
В сером же халате.
С бутылочкой кумыса обезжиренного в руках.
— Преждерожденный… Тальберг… — в два приема произнес Богдан. — Вы не видели?..
Тальберг кивнул — а как же! — и длинным пальцем указал вправо, на неширокую тропинку, уходившую в глубь леса. Там, в тени деревьев, уже на почтительном расстоянии мелькнул и пропал белый халат.
— К дому своему чешет… — уронил Баг и сорвался с места, углубляясь в лес. Богдан лосем топал следом. Бегать на длинные расстояния ему приходилось не каждый день.
Оставшиеся на набережной Тальберг и Судья Ди некоторое время изучающе смотрели друг на друга, потом Тальберг перевел взгляд на кумыс, и лицо его подернула гримаса искреннего отвращения. Он швырнул бутылку через плечо — та, сверкая в лучах солнца, описала в воздухе длинную дугу и почти без всплеска погрузилась в воду залива, подмигнул коту, махнул рукой: а, была не была!.. — и удивительно быстро, высоко вскидывая длинные тощие ноги, бросился по той же тропинке и в том же направлении. Судья Ди не отставал.
У лесного жилища кусальных дел мастера напарники притормозили.
Баг осторожно выглянул из-за кустов: кругом тихо, спокойно — совершенно так же, как и утром. Ни движения, ни звука.
Богдан, тяжело дыша, высовывался из-за его плеча.
— Ну что, еч… — задумчиво пробормотал Баг, вглядываясь в дом, — пошли, пожалуй…
Они осторожно, прислушиваясь, приблизились к дому и вошли внутрь.
Никого.
Второй этаж — пусто.
«В печку он залез, что ли?» — подумал Баг, открывая заслонку. Но в печи, должно быть, по случаю лета, было чисто и лишь слегка пахло старой, прогоревшей золой.
— М-да… — мрачно протянул Баг, когда они с Богданом, обойдя дом с разных сторон, сошлись на веранде. — Кажется, скорпион ушел у нас между пальцев… — Он уселся у стола, сгорбился и положил подбородок на руки. Щетина ощутимо кольнула кожу. — Что за дом такой заговоренный? Как ни придешь, никого нету…
— Давай думать… — запыхавшийся Богдан наскоро протер очки кусочком замши, водрузил их снова на нос и взялся за спинку стоявшего у стены стула. — Получается, все ж таки не Сусанин Прозрец, раз этот в такие бега ударился а? Придется, похоже, забыть о секретности нашей поездки и вызвать научников. — Он потянул стул ближе к столу. — Пусть они тут все подробнейшим образом…
Богдан не договорил. Где-то в стене раздался металлический скрежет, и часть выходившей на веранду печной стенки плавно и бесшумно поднялась куда-то вверх, открывая черный проход.
— Хорошая печка… — Баг вскочил. — И стульчик неплохой. — Он указал на стул, спинка которого все еще была в руке Богдана: передние ножки его будто приросли к полу, зато поднялись задние, и от одной в узкое отверстие в полу уходила тонкая стальная нить.
— Тайник? — удивленно спросил Богдан.
— Точно, — выдохнул утвердительно Баг, осторожно приближаясь к открывшемуся проходу. — Точно, еч. Скорпионье логово, — добавил он шепотом.
И тут же из темноты мимо Бага рванулось что-то большое и черное — Баг от неожиданности отшатнулся, — одним прыжком пересекло веранду, стремясь к легкой летней двери.
Но дверь распахнулась несколько ранее — когда беглец в черном был от нее буквально в одном шаге. На пороге стоял Юллиус Тальберг. Лицо его было безмятежно. В правой руке — знакомая металлическая фляжка.
Тальберг не стал бросаться в сторону, прыгать и вообще как-то показывать, что он удивлен, увидев надвигающегося на него черного человека: что там, обычное дело! — только длинная нога его сделала молниеносное, отработанное движение, и получивший очень чувствительный удар беглец, медленно сложившись пополам, осел на пол, испуская потрясенный стон сквозь плотно сжатые от боли зубы и держась за пораженное место.
— Ага! — сказал ему Юллиус, поднес фляжку к губам и сделал изрядный глоток. — Ага. — Он кивнул напарникам, вошел, уселся на ближайший стул, вытянул ноги в больничных легких туфлях и положил их на поверженного. Потом вопросительно протянул фляжку Богдану.
— Нет, благодарю вас… — отказался тот.
В дверях, задрав хвост и навострив уши, появился заинтересованный Судья Ди.
— Ну, вот что… — стараясь говорить тихо, произнес Баг. — Преждерожденный Тальберг… Раз уж вы все равно здесь оказались… Оставайтесь на этом стуле, и больше никуда, ясно? — Юллиус кивнул и отсалютовал ему фляжкой. — Постерегите пока этого. — Юллиус снова кивнул.
— Пошли, еч. — И Баг решительно направился к тайнику, бесшумно извлекая из ножен меч.
В открывшемся в печи проходе обнаружилась узкая лесенка, которая, изогнувшись под прямым углом, вывела напарников к деревянной добротной двери. Баг без колебаний вышиб ее мощным пинком.
Перед ними открылся тускло освещенный и обширный подвал.
«Подвал», — понял Богдан.
«Скорпионье логово», — понял Баг.
Посреди, на металлическом столе, бросая неверные блики на стены, полыхал костер из бумаг.
Грохот падающей двери заставил замереть три фигуры в черном, но — только на мгновение; ближайший выронил из рук очередную кипу, которую намеревался подбросить в жадное пламя; листы плавно заскользили в воздухе, а сам он, выхватывая меч, кинулся к вошедшим.
— А! Вэйтухаи! Инна́!!! — повисли в воздухе вопли, смысл которых ни Багу, ни Богдану до конца не открылся, да и не до того было: Баг схватился с первым нападающим, а следом торопились, хрустя битым стеклом, два других. Судья Ди, торпедой проскочив между ног дерущихся, вцепился в ляжку последнему.
— Кончайте инородцев духом! Иг[55] Олег, иг Переславль, иг Ярославль! Себе — чести, а князю — славы! — донесся из дальнего угла тонкий, неприятный голос, но это мало что решило в исходе скоротечной схватки: единым усилием освободив сознание от мыслей, Баг, не колеблясь — ну просто достали эти ниндзи запрограммированные, просто достали! — располосовал первого нападавшего — «Намо Амитофо…», вбил в стену второго и рукоятью меча оглушил третьего; скорой победе немало способствовал боевой рыжий кот.
В несколько мгновений все было кончено; Баг метнулся к столу, подвернувшейся под руку тряпкой сбивая пламя с горящей бумаги, а Богдан, выхватив из кармана ветровки пистолет, уже был в углу: там, над закрытым «Яшмовым Керуленом», застыл с поднятым молотком в руке мужчина в белом халате.
— Остановитесь, подданный Архатов. — Богдан направил пистолет на кусальных дел мастера. — Положите молоток… Козюлькин.
Козюлькин будто в трансе, медленно, не глядя, уронил молоток на стол, рядом с ноутбуком. Взгляд его, полный нечеловеческой, звериной злобы, был устремлен на приближающегося Багатура Лобо, которого он, судя по всему, и впрямь считал мертвым; казалось, несчастный Архип не может оторвать глаз от честного человекоохранителя.
— Хитрый… хитрый… мумун… — брызгая слюной, вытолкнул меж редких зубов Козюлькин, сверля ланчжуна взглядом.
— От мумуна слышу, — ответил Баг, аккуратно вытирая меч.
…Баг подошел к окну, осмотрел занавеску, выхватил боевой нож — Козюлькин, глядевший на него неотрывно, вздрогнул всем телом — и отрезал шелковый шнур. Внимательно его оглядел, помял в пальцах, кивнул своим мыслям, разрезал пополам. Подошел к Козюлькину и молча смерил его взглядом, что-то прикидывая. Сидящий на боевом посту Тальберг заинтересованно и с каким-то веселым пониманием наблюдал за его действиями. Потом Баг со вздохом сожаления — не хотел, не хотел портить хорошую вещь! — отрезал от оставшейся части шнура кусочек поменьше, убрал нож и связал концы кусочка надежным, крепким узлом. Подошел к Козюлькину и примерил ему получившуюся петельку на голову.
