Алексей Олейников - Левая рука Бога
– Давай к Щербакову, – распорядился Паша. – В Федотовку. Потом займемся Козак.
Глава сорок шестая
На следующий день в школу не явились четверо. Козак, Мацуев, Шевелева и Локотькова. Ну, и Веселовский, конечно, но к нему уж точно никаких вопросов. Пять человек из двенадцати. В полупустом классе гулял ветер, девчонки стучали по светоплатам, числовой шепоток тек, тек по гимнасию, выплескивался в сетевые содружества, расходился по всем суджукским «Облакам». Маша не отвечает, входящие сбрасывает, а с Козак, слыхали, вообще чудеса, говорят, в храме Михаила видели ангела, ага, ври больше. А слышали, что было в «Хороводе», ужас просто, дожили, тигры по городу бегают, да какие тигры, пес это был, огромный белый пес с крыльями, у меня тетка его видела из окна, снять не успела. Да что «Хоровод», вот в «Золотом руне» вчера ночью что-то страшное случилось, каким-то газом все отравились, говорят, человек пять погибло…
Суджук стремительно превращался из милого приморского городка в начальный уровень ужастика.
Классная Марфа Александровна была злая, как оса. С порога объявила, что у них испытательная, разослала всем ее по светоплатам, провозгласила, что у них пятнадцать минут на выполнение, и бухнулась за свой стол.
«Скандал, однако. Гимнасий первого разряда, и вдруг прогулы, – подумал Ярцев. – Не поздоровится Марфе…»
Он взглянул на светоплат, поморщился. Испытательная по «Мастеру и Маргарите». А Марфа рискует – роман из учебного содержания еще не изъяли, но разговоры велись давно, ПОРБ и церковь сходились во мнении, что этот роман задает не те образцы поведения, которые следовало бы иметь подрастающему поколению граждан НоРС.
Денис терпеть его не мог, но по другим причинам. Читаешь, будто разворачиваешь многослойную обертку – цветастая, шуршит, а внутри какая-нибудь подарочная фигня вроде перьевой ручки, которой ты никогда в жизни писать не будешь, или набора офигительных зажимов для денег. Он быстро пробежался по испытательной «простыне», написал краткое, на триста слов, сочинение о любимом герое и переслал итоги Марфе. Пусть наслаждается.
Классная прогнала испытательные через проверку, потом взялась за творческую часть и издала вздох раненого бронтозавра.
– Ребята! Да вы что, угробить меня хотите? Вы что пишете? Вика, «мне нравится Маргарита, потому что она милая и умеет летать». Вика, она же ведьма!
– Зато Мастера любит, – невозмутимо отвечала Вика.
– Но нельзя же ради любви идти на все!
– Почему?
Классная смешалась, переключилась на другую цель.
– Ярцев! «Из всех героев Булгакова я предпочитаю собак Понтия Пилата». Денис, что это?
– Ну, они, во всяком случае, никому ничего плохого не сделали, – пожал плечами Ярцев.
Марфа закатила глаза.
– С ума с вами сойдешь. Так, Ярцев! Будь добр, к завтрашнему дню подготовь сочинение о причинах поступков героев Булгакова в романе «Мастер и Маргарита».
– Десять тысяч знаков? – уточнил Денис.
– Пятнадцать, Ярцев.
– С пробелами?
– Да, – смилостивилась классная.
– А в какой кодировке?
Марфа позеленела.
– Ярцев, я не понимаю, ты мечтаешь получить взыскание в личное дело? Имей в виду, все твои показатели собираются в школьном разделе личного дела.
– И в мыслях не было, Марфа Александровна, я уточняю условия задания, – сказал Денис.
– Закончили болтовню, Ярцев. Итак, Анжела, теперь ты, что значит, «я бы хотела иметь такого домашнего питомца, как кот Бегемот»?!
Анжела что-то угрюмо забасила в ответ, но Ярцева это уже не занимало. Схлопотал внеочередное задание, теперь придется колотить пятнадцать тысяч. Работы на весь вечер, к тому же жутко скучной – придется читать заданные условия к испытательной по роману, продираться через умопостроения знатоков ПОРБ.
…Над городом прострекотал вертолет, потом еще один. Денис посмотрел на него удивленно – бело-желтый, лекарская служба спасателей, расцветку «опасных» служб благодаря урокам «Роднознания» он затвердил накрепко. Вдали завыли и пронеслись служебные вопила – много, судя по звуку.
Ярцев нахмурился, украдкой вытянул умник. Что-то явно происходило в сонном городе Суджуке.
Прошумело за окнами, пронеслось по небу! Ярцев поднял голову, уловил краем глаза сверкающий вихрь, он прокрутился над крышами и упал где-то на улице Советов. Мгновением позже долетел далекий грохот.
Одноклассники вскочили, бросились к окнам.
– Слышали?
– Где это грохнуло?
– Это что, бомба?
– Так, все вернулись на свои места! – железным голосом провозгласила Марфа Александровна и осеклась, когда в класс чеканным шагом вошла Пелагея Валерьевна.
– Полчаса назад в Северном камнеходе сошел с рельс ездовой поезд, – объявила завбез. – В городе объявлено чрезвычайное положение, возвращайтесь домой и не выходите без лишней необходимости.
Повернулась к бледной Марфе.
– Марфа Александровна, выведите учеников на улицу, затем помогите девочкам в началке, там малыши перепугались.
Этому Ярцев удивился по-настоящему. «Железная Пелагея» – и вдруг малыши…
Уже на лестнице Денис расслышал надсадный рев вопил гражданской безопасности, от него дребезжали стекла и ныли зубы.
– Говорят, нападение, – во дворе рядом оказалась Вика, она не отрывалась от экрана умника. – Там ужас, пишут, сто погибших. Папа там, наверное…
Все сгрудились возле нее, повынимали свои умники, окунулись в «Облака».
– Папа? – Ярцев покосился на Вику.
– Ну да, он же дьяк Тайного приказа по Суджуку, – звучало это просто, как «небо синее, трава зеленая». – Только бы там больше взрывов не было.
– Наверняка хохлы! – убежденно сказала Анжела. – Больше некому. Сколько лет прошло, все Крым нам простить не могут. Вон в Донецком круге каждый день стрельба на границе.
– А может, вражеские лазутчики, американцы? – предположил кто-то.
– Ну да, группа из хохлов. А управляют американцы, конечно. Сами американцы подставляться не будут, чужими руками жар загребают.
– Да где взрыв, я в общегородской ленте новостей ничего не вижу…
– Да кто ее смотрит, она обновляется раз в сутки, иди на страницу к Лайфхаку, у него вести по минутам…
– Второй взрыв! – выкрикнула Вика.
– Ирий, – сказала Анжела. – Там рвануло…
Ярцеву стало тоскливо, он отошел к забору. Он уже такое видел – только куда больше, он видел, как многомиллионный город разом сошел с ума от страха и неизвестности. Три года назад, в метро. Что делать? Постить истерические записи, перекидывать мутные снимки и записи, множить паутину слухов? Ясно одно – что ничего не понятно, он ничего не может изменить и никому не может помочь.
«Интересно, а хоть что-то я могу?» – подумал Ярцев и отогнал мысль. Может. Заткнуться и идти домой, смотреть дальновид.
Интересно, где Локотькова? Суждук – болото, в Москве – жизнь. Вот она, жизнь, ешь полной ложкой. И где ее носит?
Денисовский умник задрожал.
Папенька.
Ярцев принял вызов.
– Денис, ты где?! – такого голоса у отца Денис никогда не слышал.
– В гимнасии, пап. Нас с уроков отпустили, говорят, нападение.
– Да-да, ты оставайся, там должно быть бомбоубежище.
– Па, ну какое бомбоубежище? – сказал Денис. – Ты же знаешь, в случае угрозы все лечебницы и школы в области поражения. А вдруг сюда развед-отряд заявится? Не, я домой пойду.
– Да, верно, – потерянно пробормотал отец. – Только будь осторожен!
– Здесь пешком пять минут идти, я за две добегу.
– Ладно-ладно, я тогда перезвоню, узнаю, как ты.
Отец отключился, Ярцев подхватил сумку, вышел за ограду. Никто не заметил его ухода, все уткнулись в умники, жадно делились последними новостями и снимками.
Он прошел половину посада, когда отец перезвонил.
– Слушай внимательно, – сказал он. – В квартире, в верхнем ящике моего стола возьмешь деньги. Там алтын сто, возьми все. Лови извоз и уезжай из города. Лучше всего по дороге на Геленджик, она сейчас пустая. Или морем – на «Ракету» до Сочи или Ялты.
Денис опешил. Сто алтын – это же миллион в рублях!
– Пап, ты чего? Кто ж меня без «времянки» на «Ракету» посадит? Да и зачем…
– Сунешь алтын двадцать, посадят, – отрезал отец. – Немедленно уезжай, Денис.
Ярцев остановился, оперся на стену. Под пальцами дрожали листы плюща.
– Пап, в чем дело?
– Без разговоров, ноги в руки! – рассердился отец. – Сделай хотя бы раз в жизни то, о чем я прошу!
– Пап…
– Диня, родной, так надо, – с отчаянием выдохнул отец. – Здесь может быть… то же самое, что в Москве.
Ярцев похолодел.
– В каком смысле?
– В том самом, Диня. Я не могу тебе всего рассказать, но наше «Око»… В общем, это из-за него все происходит.
– Что? Нападения?!
– Это не нападения, – устало сказал Виктор Семенович. – Это тульпы. Очень прошу, уезжай.
– Я понял, пап, – Денис закусил губу. – Я так и сделаю.
– Вот и хорошо, молодец, – с облегчением сказал Виктор Семенович. – Как выедешь из города, перезвони.
