Юлия Васильева - По ту сторону Стикса
Вот и ты, наконец, отправился в свой последний путь, Харон.
На теле старика не было никаких ран или повреждений. Создавалось впечатление, что его дух просто отлетел, когда пришло время. Это случилось так неожиданно, что его хозяин, по обычаю собиравший бутылки на набережной, только и успел, что кинуть последний прощальный взгляд на небо.
Не испытывая брезгливости, я закрыл веки старику, а затем, пошарив по карманам, выудил из своей куртки две монеты и положил ему на глаза. Монеты были различными по величине и достоинству, а сам мертвец, возможно, не понял бы смысла моего поступка, но это было не важно.
Легкой переправы.
Пусть настоящий перевозчик душ отнесется к тебе с пониманием. Скажи ему, ждать сегодня гостей.
В момент, когда я положил монетки, казалось, совершился какой-то мистический ритуал: люди позади меня оттаивали, ужас, сковавший им ноги, рассеивался. Они стали переговариваться, отбросив свой пугающий шепот. Мы были готовы двигаться дальше.
На пристани нас уже ждали. На этот раз их было в несколько раз больше, чем тогда на встрече с Фрэем. Многие лица мне были знакомы, а это не сулило ничего хорошего. Больше всего выделялся Ящер со своей ороговевшей, покрытой наростами, как у прокаженного, кожей. Он никогда не снимал темных очков, поэтому посторонним казалось, что с глазами у него творится что-то в крайней степени страшное. Один и Сом, братья Люмьер – все, кто более недели сидели ниже травы, тише воды, сейчас выползли на поверхность, как жабы после дождя. Но я не видел того, кто нас здесь собрал.
Как только в поле зрения показалась враждебная группировка, бойцы Амира картинным жестом отбросили в сторону свои пластиковые зонтики. Расстояние между передними линиями боевиков стремительно сокращалось, миновав тот момент, когда еще можно было остановиться. Вместе с ним нарастало и напряжение, готовое прорваться в любую секунду. Меня охватил ужас: что если Аарон не появится? Что если Дэвон все-таки умудрился нас обмануть? Но этот ужас исчез – в передних рядах западной группировки мелькнула лысая голова с характерными выступами черепа. Я остановился, когда до главаря противоборствующей стороны оставалось не более пяти метров. Увидеть живого Аарона было шоком как для меня, так и для наших людей. Пусть мы и знали, что он разыграл со всеми злую шутку, но появление бритоголового внушало мистический ужас.
– Омэдэтай яцу да на, – еле слышно, скорее для самого себя проговорил Монах. – Инк, не думал, что у тебя хватит ума припереться сюда, да еще притащить этот сброд. Может, примкнешь ко мне пока не поздно?
Его эмоции всегда были блеклыми, едва различимыми, и сейчас полностью терялись в общей канве. Даже напрягшись, я не смог выловить и слабого отголоска.
– Ты же знаешь, что у меня нет причин этого делать, – позади меня среди боевиков, словно рябь, пролетело возмущение и столкнулось со стеной чьих-то сомнений.
– Ты хочешь причин? – он рассмеялся и полез рукой в карман широких штанов, похожих на шаровары. – У меня есть одна.
Монах вытащил наружу нечто яркое и резким движением бросил мне под ноги…
В жидкую грязь упали красные волосы, перехваченные резинкой. Они тут же стали впитывать воду и темнеть, погружаясь в дорожную жижу. Я смотрел на них долгие несколько секунд, не в состоянии понять, что же вижу перед собой. В неожиданно повисшей тишине зашевелилась западная группировка, расступаясь перед кем-то. Вперед вышел Дэвон и встал за плечом Монаха. Пристань потонула в торжестве чужих боевиков. Я переводил взгляд с таких знакомых волос, на бесстрастное лицо зверинца, который сейчас должен был быть с Фрэем на дамбе, все еще не желая верить в реальность происходящего. Он предал нас! Все-таки предал! Ударил в спину!
– Твой дружок, Инк, – проревел Монах так, чтобы всем было слышно, – полчаса назад попытался взорвать дамбу! Он скрытно, как последний трус, на протяжении недели вырезал боевиков, и своих, и чужих, и все ради того, чтобы захватить власть над резервацией полностью. Хотя, кому я рассказываю, ты же с ним заодно…
К концу предложения голос его стал тише, но не оставалось сомнений, что слушали все. В этой истории не сходились концы с концами. Но кто сейчас будет об этом задумываться? Позади меня неуверенно и возмущенно зашевелись бойцы. Даже Ром и Зило с трудом подавляли в себе возникшие сомнения. Яркий хвост волос у моих ног окончательно пропитался грязью и стал еле различим на земле. Или это оттого, что все плывет и размывается перед глазами? Мышцы как будто тоже решили отказаться держать мое такое тяжелое тело, колени подогнулись, и я сел в грязь, не задумываясь о том, как это выглядит со стороны. Руки сами протянулись и выскребли длинные пряди волос из зеленоватой, пахнущей тухлятиной жижи. Пальцы сжались в кулак, мелко затрясшийся от напряжения, но все равно, даже это ощущение как будто не имело ничего общего с реальностью.
Неужели на этом все? Вот так? Конец?
Глава 24. Пса за пса
Как ни странно, со смертью Аты я не почувствовал ни горя, ни боли. Осталось какое-то странное облегчение, словно с моих плеч сняли груз, словно из меня прекратили вытягивать силы. Не было даже чувства вины. Хотя нет, я чувствовал себя виноватым за то, что не чувствовал вины. Фрэй молчал. Ни разу он не заговорил со мной о произошедшем, только бросал долгие испытующие взгляды, которые я спокойно выдерживал. Надо отдать другу должное: он раньше меня понял, что эта девушка была паразитом. Но я ненавидел его за то, что, не сказав мне ни слова, он решил избавиться от нее сам. Может быть, со стороння кажется, что Фрэй оказал мне услугу? Как бы не так! Никогда бы он не тронул дочери Кербера, если бы по каким-то соображениям это не было ему выгодно. Я стал лишь предлогом к началу действий.
– Не ходи больше к Керберу, – сказал мне через несколько дней Фрэй. Он снова сидел за барабанной установкой, но на этот раз в задумчивости выстукивал какой-то спокойный ритм странными металлическими палочками с острым концом. Ром находился здесь же: то ли курил, то ли затачивал нож.
– Ты же знаешь, что я не могу не ходить.
– Не можешь и не хочешь – разные вещи. Не ходи. Придумай что угодно, но не ходи. Это опасно.
– Из-за тебя опасно? Из-за того, что ты сделал? – спросил я прямо, не спуская с него глаз.
Хрустальные зрачки и не думали от меня отворачиваться, словно могли отразить любую эмоцию.
– Рядом с ним всегда было опасно, но сейчас опаснее всего.
– Ты псих, Фрэй! – не выдержал я, сам удивившись внезапной вспышке. Просто ощущение надвигавшейся катастрофы не давало мне покоя. Не было никакой уверенности, что мой друг сможет снова удержаться на поверхности, а не утянет нас на дно.
– Инк, ты со мной или нет?
Я молчал.
– Отвечай!
– Я с тобой.
Вот и все. Мне больше не за кем идти, а идти самостоятельно я был не в состоянии.
Комната снова погрузилась в молчание. Ром протирал нож больше для вида и бросал на нас испытующие взгляды. Фрэй постукивал по барабанам. Я смотрел в окно, отвернувшись от обоих.
В коридоре раздался какой-то шум и выкрики. Опять ребята затеяли потасовку. Сейчас им достанется от Фрэя по ушам.
– Ром, посмотри, что там такое, – бросил мой друг раздраженно. Неудачный момент они выбрали.
Но стоило боевику открыть дверь, как прямо в лоб ему уперся черный, матово поблескивающий пистолет. Следом за пистолетом появился характерный горбатый нос и круглое улыбающееся лицо Ганчика:
– Ай, Ромыч, какой ты шустрый! Как знал, с собой игрушку взял! Пропусти, дорогой, не мешай, – вся плотная приземистая фигура еще одного силовика Кербера появилась в проеме. – А тебя, Красноволосый, босс зовет, давно ты у него не был. Пойдем провожу.
– Сам могу дойти, не маленький, – Фрэй снова равнодушно стал постукивать по барабанам. Но я знал, что у друга отличное боковое зрение, и он ни на секунду не выпускает Ганчика из виду.
– Ну уж нет, ребятишки, за вами нужен глаз до глаз, – тут силовик сделал ошибку – стал отводить дуло пистолета, чтобы взять на мушку Фрэя. Как ни крути, а явного сопротивления он не ожидал.
Ром резко ударил его снизу по руке, заставив оружие уткнуться дулом в потолок. Палец Ганчика соскользнул, и в помещении грохнул выстрел. В этот момент Фрэй пропустил очередной удар в задаваемом ритме – одна из его палочек стремительно пролетела через всю комнату и воткнулась в шею силовика.
Я вскочил со своего места. Ром отшатнулся от хрипящего и царапающего горло Ганчика. Мы с ужасом уставились на Фрэя. Он мог сколь угодно жесткими методами пригребать к рукам мелких сошек и не приближенных к Керберу боевиков, но убийство силовика отдавало только одним словом – "бунт"!
Пальцы Ганчика наконец добрались до тела палочки, и он, выпучив глаза, из последних сил выдернул ее. Из горла забил алый фонтанчик, напор становился все сильнее. Силовик в последнем сумасшедшем отчаянии попытался закрыть пальцами рану, но спустя секунду рухнул лицом вниз, заливая пол темной кровью.
