Alma - Эпизод 2. Антиканон
— Отстыковка началась, капитан.
Неправильной формы гигантский искусственный спутник, который представляли из себя локримийские верфи, постепенно удалялся от корабля. «Виктория», которой словно перерезали пуповину, теперь неприкаянно висела в невесомости. На одном из экранов Анакин увидел мелькнувший кусочек сине-зеленой планеты. Он вдруг подумал, что за все время своего пребывания в системе только один раз и успел побывать на земле внизу, и то это была боевая операция. Жаль.
… А когда-то я даже начинал вести список планет и спутников, где мы высаживались. И потом бросил. Бросил, когда один раз мы высадились на ночной стороне планеты, и я там так ничего и не разглядел…
Скайуокер вдруг понял, что отвлекся. Причем на непростительную ерунду. Скользнул взглядом по мониторам.
Навигационный компьютер вот уже третью минуту размышлял о безопасном расстоянии корабля до верфей, а «Виктория» все также болталась в пустоте.
Пошла четвертая минута. Пятая. Шестая.
Долго. Невыносимо долго — до того, как можно будет дать одну единственную, самую важную команду…
— Капитан, отстыковка успешно завершена, — доложил навигатор.
— Курс на орбиту.
— Есть курс на орбиту.
— Полный вперед!
— Есть полный вперед!
Один мощный рывок вывел корабль из невесомого оцепенения. Плавно, решительно заскользил вперед огромный дюрасталевый монстр, набирая скорость и обгоняя искусственный спутник верфей.
Вахтенные офицеры — которые в эту минуту были просто людьми — улыбались!
* * *Орбитальный полет «Виктории» длился три с половиной часа, когда дредноут вновь обогнал верфи. На мостике раздались торопливые шаги — из реакторного отсека вернулся Карпино.
— Должен вас поздравить, капитан, — старший помощник не скрывал удовлетворения. — Похоже, все идет весьма успешно.
— Спасибо. Я вас тоже поздравляю.
Карпино снизил голос почти до шепота и добавил:
— Полагаю, если бы кто-то решился саботировать корабль, это бы уже случилось.
— Вы не поверите, — вдруг усмехнулся Анакин. — За эти три часа я почти забыл о саботаже.
— Саботажа не было!
— Не было… — повторил Скайуокер. — Cтранно…
— Странно? — удивленно переспросил старший помощник и решил закрыть тему на ноте казенного оптимизма. — Я уверен, мы скоро сможем забыть об этих слухах.
— Надеюсь, — Анакин кивнул. Выдержал паузу. — Кстати, вы уже составили график учебных тревог?
— Да, сэр.
— Когда вы планируете провести первую?
— Через сутки.
— Поздновато. Давайте, — Анакин глянул на хронометр, — через четыре часа.
— Есть, сэр. Что будем отрабатывать? Пожар в отсеке двигателей? Или взрыв и разгерметизацию обоих ангаров?
— Пожар в отсеке двигателей… — Скайуокер призадумался.
Он вдруг вспомнил свой неприятный сон.
Неужели я тоже становлюсь суеверным, подумал Анакин.
Суеверий на флоте было много. Над ними посмеивались — и верили. Все эти глупости существовали еще с тех древнейших времен, когда корабли считались почти живыми или, по крайней мере, населенными какими-то духами. Большинство младших техников, ступая на новый корабль, первым делом отправлялись бросить в трюм несколько мелких монет — правда, их менее суеверные товарищи не стеснялись собирать урожай с пола. Многие офицеры считали нужным таскать во внутреннем кармане мундира хотя бы пару кредиток в качестве оберега. Традиция устроить крепкую пирушку в кают-компании еще до выхода корабля из доков пошла отсюда же — вряд ли кто-то по-настоящему верил, что винные пары умилостивят невидимых обитателей палуб, и, тем не менее, обычаю следовали с необыкновенной настойчивостью. Чрезвычайно плохим знаком считалась гибель какого-нибудь рабочего при строительстве корабля. Хуже было только поскользнуться на капитанском мостике — правда, для этого надо было постараться, однако примета предрекала кораблю скорую гибель. И это только там, где служили люди! Что уж говорить о крейсерах мон-каламари, культура которых была сложна и порой непостижима для восприятия человеческой расы…
Глупость? Пожалуй, размышлял Скайуокер. Просто я не хочу начинать испытания с отработки пожара. Пусть даже и ненастоящего. Просто не хочу. У меня есть право выбирать.
— Нет, лучше отработаем разгерметизацию, — сказал он.
— Стоит ли предупреждать инженеров с верфей? Они гражданские лица…
— Они на военном корабле, Карпино. Пускай поучаствуют. Фир Рутьес сейчас в реакторном отсеке?
— Двадцать минут назад был в отсеке двигателей.
— Отлично. Примите вахту, а я пойду поговорю с ним.
— Вахту принял, сэр.
Оставив старшего помощника на мостике, Скайуокер еще раз прошелся по рубке, оглядел все мониторы и спустился вниз.
Фир Рутьес был вторым человеком, радушно его поздравившим. Хотя в общем-то, Анакину не встретилось ни одного хмурого лица.
— Капитан, — обратился инженер. На корабле он более не позволял себе называть Скайуокера по имени, и Анакин в который раз удивился тактичности и чуткости этого человека. — Никаких перегревов, никаких неполадок. Как говорили древние «все идет, как по маслу».
— Мы еще не разгоняли корабль до максимальной скорости.
— Он выдержит, я вам это обещаю.
— Не сомневаюсь. Послезавтра мы устраиваем торжественный ужин в кают-компании. Семьдесят два часа полета — тоже традиция. Придете или опять будете отказываться?
— Опять буду отказываться. Вы же понимаете.
— Так приходите вместе со всей вашей командой.
— Пятеро гражданских крыс — не многовато ли для общества славных боевых офицеров?
— Боевые офицеры еще не забыли, что служат на корабле, который строили вы. Для меня вы тоже часть экипажа.
— Есть, сэр! Благодарю вас, сэр!
Эта выходка позабавила Скайуокера. В голове словно рассеивались мрачные тучи, напряжение исчезало и он все меньше чувствовал себя эдакой сжатой пружиной, по любому тревожному сигналу готовой распрямиться и ударить невидимого диверсанта.
Он добрался до каюты, заставил себя раздеться, мгновенно уснул и через три часа проснулся совершенно бодрым и свежим, в прекрасном настроении. Впереди было самое интересное, и Скайуокер вернулся в рубку принимать вахту от помощника.
— Полет нормальный. Никаких отклонений в основных узлах не обнаружено, — доложил Карпино.
— Режим?
— Продолжали движение по тому же курсу со скоростью шестьсот единиц.
— Отлично. Вахту принял. Можете идти, Карпино.
Едва старший помощник скрылся из виду, Скайуокер подошел к дежурному офицеру.
— Поднять мощность реактора до тридцати процентов.
— Есть поднять мощность реактора до тридцати процентов.
— Увеличить скорость до 800 единиц.
— Есть увеличить скорость до 800 единиц.
… пятьсот сорок, пятьсот шестьдесят, пятьсот восемьдесят…
А на первых прогонах корабль так и не разгоняли до максимума, подумал Скайуокер Интересно, почему?
… шестьсот двадцать…
Но семисот единиц они достигли. Надо было спросить у Рутьеса, он-то точно должен знать. Вдруг здесь какая-то пакость.
… семьсот двадцать, семьсот сорок…
Нет, Рутьес в курсе — это было в графике испытаний, мы это обсуждали, и он бы обязательно сказал, если…
… семьсот восемьдесят…
… если что?
— Скорость 800 единиц, сэр.
— Отсек двигателей, перегрев есть?
— Никак нет, сэр.
— Продолжать движение на максимальной скорости.
— Есть продолжать движение.
Скайуокер снова зацепился взглядом за монитор с видом на Лоду-2. Синим лоскутком неслось не то море, не то океан.
Через два дня будем гонять дредноут в атмосфере, подумал Анакин. Может, тогда и посмотрю на эту планету поближе.
— Реакторный отсек, доложите обстановку.
— Вырабатываемая мощность тридцать процентов от максимума. Охлаждение в норме, сорок пять процентов. Системы резервирования в порядке.
— Поднять мощность реактора на сорок процентов.
— Есть поднять мощность реактора.
— Включить первый дефлекторный генератор, тысяча шестьсот единиц.
— Есть включить первый дефлектор на тысяча шестьсот единиц.
— Включить второй дефлекторный генератор, тысяча шестьсот единиц.
— Есть включить включить второй дефлектор на тысяча шестьсот единиц.
— Продолжать движение по орбите.
— Есть продолжать движение по орбите.
— Дежурный по реактору, доложите обстановку.
— Вырабатываемая мощность сорок процентов от максимума.
— Отклонения?
— Никаких, сэр.
На мониторе слева от Скайуокера радары обозначили верфи.
— Расстояние до спутника?
— Двести семьдесят километров.
— Курс на спутник.
— Есть курс на спутник.
