Леонид Каганов - Коммутация (сборник)
Никита, оттеснив Сычко, возился с его компьютером, изучая робота. Сычко не возражал, напротив, смотрел с любопытством и давал пояснения. Гек листал картинки и думал. Картинки не дали ничего.
— Ну чего? — спросил наконец Никита, повернувшись к Геку.
— Да ничего. Пусто, — ответил Гек. — Пошли отсюда. Ни номера автомашины, ни фотографии убийц…
— Жаль, — сказал Никита и поднялся.
Гек пожал руку Сычко и поблагодарил за помощь следствию. Сычко вздохнул и криво усмехнулся.
Гек и Никита вышли на улицу.
— Ну что? — спросил Гек, открывая дверцу машины. — Поехали на Лубянку?
— Это еще зачем? — насторожился Никита.
— Пропуск тебе сделаем, — сказал Гек.
— Ага. Дело хорошее, — кивнул Никита. — Я уже фотокарточку захватил.
— Ишь ты… — усмехнулся Гек.
Вдруг дверь офиса распахнулась и оттуда вылетел Сычко.
— Стой, Хачапуров! — кричал он. — Стой! А под увеличением и с 30-процентным осветлением смотрел?
— Чего? — удивился Гек и высунулся из окна машины.
— Под увеличением и с 30-процентным осветлением. Третий кадр. Там лицо, — затараторил Сычко, тяжело дыша. Глаза его радостно горели.
Пока Гек опустил глаза на пачку снимков и снова начал разглядывать картинку где старик вылезал из автомобиля, Никита уже понял в чем дело и выскочил из машины. Они с Сычко скрылись в двери офиса. Гек еще раз внимательно посмотрел на картинку, но ничего не увидел. Он вышел из машины и тоже поднялся в кабинет Сычко.
Сычко и Никита таращились в экран.
— Попробуй контраста добавить процентов на десять, — говорил Никита.
Сычко стучал по клавишам.
— Так хуже, — отвечал Сычко.
— О'кей, давай как раньше.
Картинка была развернута во весь экран, она как мозаика состояла из мелких квадратиков. Это был кусок изображения с распахнутой дверцей, он был неестественно засвечен.
— Хорошая у тебя камера, — сказал Сычко.
— Угу, — кивнул Никита. — Знакомый подарил на День рождения, сам бы я такую не купил — дорогая штука. Оптика осветленная лазером и все такое. Это в интернет идет качество поганое, а вообще она знаешь какую картинку дает? Почти как кинолента широкоформатная.
— Ух ты. Не боишься что сопрут за окном-то? — удивился Сычко.
— Пусть попробуют, — ухмыльнулся Никита. — У меня там сигнализация…
— А что за сигнализация?
— А вот попробуй — узнаешь. Чуть-чуть еще яркости добавь. Что у тебя за редактор? Интерполяцию можешь сделать?
Гек пригляделся к изображению. В глубине салона, за куском спины старика, виднелось тусклое лицо. Картинка исчезла, вместо нее появились какие-то диаграммы.
— Интерполяция… — бормотал Сычко, ловко двигая мышкой.
Наконец картинка появилась снова, но теперь на ней не было квадратиков. И лицо было довольно четким.
— Дай крупно, — скомандовал Никита.
— Сейчас крупняк выведу, — одновременно с ним произнес Сычко.
На экране появилось лицо крупным планом. У него были до безобразия мутные размазанные контуры и оно было покрыто совершенно немыслимыми цветовыми пятнами. Но все-таки это было лицо. Оно было полным и казалось настороженным и немного растерянным. На лице были густые брови и большой нос южанина, а под носом — пышные усы.
— Это мне тоже запиши, — сказал Никита вынимая дискетку.
— Запиши сам. — Сычко встал из-за компьютера и вышел из комнаты.
Вернулся он с тремя новыми распечатками.
— Жить можно! — воскликнул Гек и посмотрел на часы. — Пора бежать на Лубянку!
Гек оставил Никиту на проходной, а сам первым делом отправился к Гриценко, но у того снова был посетитель. Гек спустился в отдел документов и без проблем выписал удостоверение Никите. Затем снова поднялся в приемную Гриценко. Из кабинета строем выходили семеро абсолютно невзрачных людей в одинаковых штатских плащах и кепках. Гек проводил их взглядом и зашел в дверь.
— Гек! — рявкнул Гриценко и встал с кресла. — Что за безобразие? Почему вчера не позвонил мне и не доложил о ходе расследования?
— Новостей не было, товарищ генерал, — сказал Гек.
— Ты в детском саду? — заорал Гриценко. — Если я сказал позвонить и доложить, значит надо позвонить и доложить! Дома тебя нет, мобильный не отвечает, ты ведешь следствие или ушел на прогулку?!
— Почему мобильный не отвечает? — Гек отцепил от пояса свой аппарат. — Виноват, аккумулятор сел.
— Дисциплина нулевая, — вздохнул Гриценко и сел обратно в кресло. — Ну, я слушаю.
— Я тут скоммутировался с полезными людьми… — начал Гек, кашлянув.
— Что сделал? — раздраженно перебил Гриценко.
— Ну в смысле познакомился, пообщался, проконсультировался…
— А что за слова неуставные употребляешь?
— Скоммутировался. Хорошее слово, рекомендую, — сказал Гек.
Таким нервным он еще никогда не видел Гриценко, значит действительно все было слишком серьезно.
— Продолжай, — кивнул Гриценко.
— Так вот… ну и, короче…
— Быстро и по сути! — перебил Гриценко. — У меня каждая секунда на счету! Ты скоммутировался с нужными людьми — и что?
Гек вынул из-за пазухи распечатки и разложил перед Гриценко. Глаза Гриценко загорелись.
— Отлично! — сказал он. — Это все?
— Нет. — Гек вынул фотографию лица крупным планом и положил перед Гриценко. — Этот был в машине на заднем сидении.
Гриценко несколько секунд смотрел на фотографию, затем вышел из-за стола и крепко, по-военному обнял Гека.
— Ай, молодца! — крикнул он. — Как тебе это удалось?
— Ну так… Повезло… Рассказать откуда снимки или составить письменный рапорт?
— Да не надо, — махнул рукой Гриценко. — Спрошу если понадобится.
Гриценко снова сел за стол и схватил трубку одного из семи телефонов, стоящих перед ним. Но тут же положил трубку на стол и взглянул на Гека.
— Продолжай работать! — сказал он. — Осталось совсем мало времени, мы должны их опередить! Иди!
— Леонид Юрьевич… — Гек замялся. — Может быть вы мне все-таки объясните кого мы ищем?
Глаза у Гриценко стали грустные.
— Гек, — вздохнул он. — Я не могу тебе этого объяснить. Просто не имею права.
— Ну хотя бы объясните с чего все следствие началось? Что натворил этот старик? Почему его убили? Я же не могу так работать!
— Врешь, можешь! — Гриценко кивнул на распечатки.
Гек молчал и смотрел на Гриценко.
— Ну хорошо. — Гриценко поморщился. — Хорошо, слушай. Рассказываю один раз, самый минимум. Эта информация тебе ничего не даст для следствия. Но если ты хочешь — слушай. Мы вели розыск одной пропавшей вещи. Не спрашивай что это за вещь, просто очень опасная штука.
— Оружие? — спросил Гек. — Яд? Радиация?
— Не оружие, не яд и не радиация! И не пытай меня! — отрезал Гриценко. — И не гадай, не угадаешь! Просто секретная вещь. Эта вещь нужна слишком многим организациям и людям. Некоторым — для того, чтобы понять ее принцип и выработать способы защиты. А некоторым — чтобы просто пустить ее в ход. Это страшнее всего.
— А внутренней разведке зачем эта вещь?
— Внутренней разведке эта вещь не нужна, — с горечью сказал Гриценко и постучал костяшками пальцев по сейфу сбоку от стола. — У внутренней разведки этого дерьма навалом, будь оно проклято…
Гек тактично промолчал.
— Так вот, — продолжил Гриценко, — мы составляли списки лиц, у которых эта вещь может находиться. В этот список среди прочих попал Калязин. Но прежде чем мы с ним встретились, днем раньше его убили. Мы имеем все основания подозревать, что его убили из-за этой вещи. Вероятнее всего ситуация была такая: некие люди опередили нас, узнав что эта вещь у Калязина. Они предложили у него ее купить. Калязин согласился.
— Ага, не сошлись в цене? — предположил Гек.
— Не перебивай, — поморщился Гриценко. — Никакого торга быть не могло, Калязин не знал настоящей цены этой вещи. Он бы продал ее и за бутылку.
— Тогда почему его убили?
— Чтобы оборвать след. Чтобы Калязин не сообщил нам кто именно у него купил эту вещь.
— Тогда зачем его было убивать в таком людном месте? Можно же было убить его тихо за городом?
— А ты как думаешь? — вскинулся Гриценко.
— Ну если только времени у них не было… — пожал плечами Гек.
— Совершенно верно, — кивнул Гриценко. — И я так думаю. Времени у них не было. Более того — скажу тебе, что Калязин опоздал на встречу с ними на полтора часа.
— Откуда такая информация? — удивился Гек.
— Казаревичи выяснили. И еще пара профессионалов, который работают по этому делу.
— Может быть и снимки эти еще вчера принесли Казаревичи? — поинтересовался Гек.
— Нет, снимки ты первый принес, — ответил Гриценко. — Может быть Казаревичи или кто-нибудь другой принесет их через десять минут. А может завтра.
