Константин Кузнецов - Путешествие гнева
Не рассчитав силы, я ударил слишком мягко, поэтому пришлось присовокупить пинок ногой и еще один удар рукой — на этот раз в висок.
Мои отработанные до совершенства движения произвели должный эффект. Приятели валявшегося без сознания храбреца на секунду замешкались, дав мне возможность сменить стойку и отступить к деревьям, сократив круг нападения. Теперь им не удастся зайти мне со спины.
— Ты что творишь, заморыш!
Не помню, кто именно выкрикнул эту фразу, но среагировал я молниеносно. Подхватил стальное оружие и приготовился отразить следующую атаку.
«Когда жертва демонстрирует охотникам свою излишнюю живучесть, следующий шаг за лидером», — вспомнилось наставление циклопа. А в таких вещах Луцлаф не ошибался никогда. Нападающий или обороняющийся, сильный либо слабый, охотник или добыча — он всегда четко расставлял приоритеты, заставляя меня запомнить одну простую истину: шансы на победу есть у каждого! Но подобное право всегда нужно заслужить!
Вожак стаи — так я нарек лидера нападавших — стал медленно раскручивать цепь. Безусловно, он не забывал выкрикивать в мой адрес проклятия, тем самым подбадривая исключительно себя и своих трусливых прихвостней. Меня мало волновали его острые реплики.
Первый взмах. Вполне умелый и наполненный азартом схватки. Мне чудом удалось увернуться. На коре дерева остался рваный след, который наверняка станет лучшим напоминанием о нашей скромной битве.
Второй взмах. На этот раз слабее предыдущего. Моего противника явно обескуражил и разозлил провал. Теперь он стал заложником собственной неудачи.
Третий и четвертый выпад оказались не чета первому. Они, словно лепет ребенка, уже не несли в себе никакой опасности. Обычное отчаянье перед неминуемым проигрышем. Злость сковала его разум, заставив вожака забыть о навыках и довериться животным инстинктам.
Пятый… Если бы нападающий питался гневом, все пошло бы иначе. Третий, максимум четвертый удар достиг бы своей цели, и уже через секунду на меня обрушились бы мощные удары его стаи. Но, хвала Бегущим, вечным повелителям охоты, вожак пошел иным путем. Более легким, но провальным.
И тут он выхватил козырь. Обычно у опытного охотника всегда имеется заранее припасенный секрет, на случай, если хищник окажется слишком изворотливым.
Пистоль, возникший из-за пазухи вожака, напомнил мне змею, способную смертельно ужалить любого, даже самого грозного противника.
Однако выстрела так и не последовало. Я разгадал хитроумный план наперед и отработанные до автоматизма приемы сработали безукоризненно. Сократив расстояние, я легко выбил из рук оружие и нанес разящий удар в живот.
Больше я не стал ждать: тот, кто вечно обороняется, не сможет переступить черту, за которой притаилась победа.
Цепь намоталась на выставленную мной стальную преграду. Резко дернув нападавшего, я вывел его из равновесия. Быстро сблизив расстояние, он практически сам наткнулся на мой кулак. Короткая серия ударов — и лидер повержен.
Пора было переходить к его испуганным соратникам, которые в свою очередь даже не пытались помочь своему вожаку и молча следили за происходящим, что, безусловно, тоже сыграло мне на руку.
Стилет полетел в сторону. Второй прут со свистом разрезал воздух, но, попав в многострадальное дерево, издал глухой звук и упал в траву.
Горе-лиходеи бежали сломя голову. Я что-то крикнул им вслед и обернулся. Тисабель смотрела недоверчиво, будто ошиблась и приняла меня совершенно за другого человека. Я не стал ее разубеждать. И пускай со дня нашей последней встречи прошло не так много времени, мы действительно стали другими.
Разорвав расстояние между нами, я обхватил ее талию, прижал к себе и поцеловал. Вышло это у меня неумело, но если бы я не поступил подобным образом, то, наверное, никогда не решился на столь отчаянный поступок.
Сначала Ти напряглась и попыталась оттолкнуть меня. Только я был настроен решительно.
Спустя всего мгновение мы оказались в плену нахлынувших чувств, и уже ничто не могло помешать нам переступить грань дружбы. Деревья, земля, облака — все осталось за бортом того прекрасного места, где мы очутились. Лишь два одиноких сердца, и никого вокруг.
Глава 20 Бесконечный день и крах всех надежд
Остановившись возле окна, капитан долго наблюдал за узкими улочками города. Скрепив руки за спиной, он был поглощен собственными мыслями и, казалось, не обращал внимания на меня, но позже я понял, как сильно ошибаюсь.
— Сегодня днем ты должен был быть на Стальной. Но тебя там не было…
Претензия оказалась вполне обоснованной. Мои частые встречи с Тисабель сильно мешали моим обязанностям. За предыдущую неделю я шесть раз сбегал на свидания, совершенно позабыв о нашей охоте.
Не скрою, теперь меня мало интересовал Хром и его приспешники. Мои мысли были заняты только предстоящей встречей с Тисабель. Я изворачивался, врал, подсовывал Луцлафу ложные сведенья. Безусловно, подобное положение вещей не могло оставаться незамеченным.
И этот день наступил…
Утром я должен был дежурить на Стальной улице, где происходила основная подготовка к фестивалю механикусов. По мнению Райдера, именно здесь мы могли обнаружить кого-либо из команды Хрома.
Меня хватило ровно на два часа, а потом я стал метаться, словно пойманный в клетку тигр. В голову лезли разные мысли. Я переживал, что Тисабель попала в беду. На улицах все чаще стали появляться группы головорезов, наподобие тех, что повстречались нам возле парка Гильдии Ловцов пара. Они носили на рукавах зеленые повязки и называли себя «Борцы с хаосом». Одновременно с их появлением город начали наводнять слухи о несостоятельности Верхушки. Власти, в их представлении, в нынешние времена напоминали спящего борова, от которого нет абсолютно никакого толка. Люди одобряли подобное сравнение, и уже ни для кого не было новостью, что представители рубежников стали подвергаться нападению неизвестных.
Поставив в блокноте очередную бесполезную галочку и отметив двадцатое появление крючконосого леприхуна, который нагрянул на готовящуюся площадку с инспекцией, я отошел в тень и, посмотрев на башенные часы, пробившие три, решил наведаться к Ти чуть раньше. Что было дальше, рассказывать, наверное, не имеет смысла…
Луцлаф выглядел мрачнее тучи, когда не нашел меня на месте. Я попытался отшутиться, но циклоп был непреклонен.
Меня и раньше отчитывали за проступки, только обычно подобные поругания состояли из громких, пылких речей, перченных крепкими словами. Но то, как повел себя капитан, заставило меня вздрогнуть и похолодеть до кончиков пальцев.
— Сколько ты отсутствовал? — обернувшись, Райдер одарил меня презрительным взглядом.
— Около трех часов, — честно ответил я.
Он посмотрел на задумчивое лицо Луцлафа.
— Ты не считаешь себя виноватым, не так ли?
Закусив губу, я ответил не сразу, ощущая, как громко бьется мое сердце.
— Не думаю, что совершил что-то предосудительное.
— Вот как, — капитан нахмурился и отошел от окна.
Его костыль монотонно чеканил пол, отмеряя длинные секунды ожидания. Мне хотелось поскорее услышать слова укора и закончить затянувшийся, по моему мнению, разговор, но Райдер не спешил.
— Каждый из нас делает общее дело, — не спеша, начал капитан. — Наблюдает, слушает, записывает, делится новостями. Только разве в этом дело? Нет, дело вовсе не в охоте. Мы пытаемся остановить зло. И если ты еще не понял этого, то постарайся усвоить этот горький урок, пока не поздно. Это — не игра! Если Хрому удастся вывезти из города первую партию манипуляторов, он сможет отвоевать Рифт. И тогда…
— Райдер абсолютно прав, парень, — присоединился к разговору Луцлаф. — Конечно, стоит верить в лучшее, но ни одна армия не в состоянии остановить манипуляторов, если они обретут силу. Хрому нужно не так много: всего лишь склад с капсулами черного пара. И тогда его механические воины заполонят весь материк. Ты знаешь, что произойдет тогда? Представь марш стальных ног по дорогам, вдоль которых будут висеть те, кто попытается встать на их пути.
Я взволнованно посмотрел на капитана, надеясь услышать от него совсем другие слова, но наткнулся на ледяной взгляд голубых глаз. Он думал так же, как Луцлаф. И создавалось впечатление, что они оба уже видели эту ужасную картину вторжения. Ведь тогда, много лет назад, на Рифте, все произошло так же. Долгое затишье, внезапный всплеск и гигантские машинерии стали втаптывать в землю человеческую плоть.
К горлу подступила предательская тошнота, и я почувствовал, что меня охватила нервная дрожь.
— Все слишком серьезно, Сти. И ставка в этом противостоянии — тысячи жизней, — не сводя с меня глаз, закончил Луцлаф.
— Тогда чего мы ждем?! И чего ждет он! Почему просто не оживит свою армию сейчас? — последний вопрос я произнес с придыханием.
