Илья Ангелов - Прыгай, Филька!
Такие вот дела, Петрович. Ладно, пойду я в каюту, лягу спать. Ты, как в городок приплывем, меня не буди, отдай документы сторожу ихнего яхт-клуба и поплывем в Кимры. Давай!
И Дмитрий Алексеевич, допив рюмку, отправился к себе в каюту — спать. Филька сидела перед дверью и никуда не отходила.
— Что, кошка, намаялась? — спросил хирург. — Небось голодная? Не переживай, сейчас дам тебе пожевать, а потом перенесем твоего друга в соседнюю каютку, ближе к корме. Я дверь оставлю открытой, хочешь — спи рядом с ним на диванчике, хочешь — выйди на палубу, посиди, подыши чистым воздухом…
Филька поела, посмотрела на забинтованного спящего Кузю и выбралась на палубу — шли уже Каналом им. Москвы…
*********
…Они плыли, плыли и плыли — мимо тихих лугов и болот, мрачных перелесков и лесов, засыпающих городов и деревень. Проходили шлюзы — Икша, Турист, Яхрома…Мерно рокочущие невидимые механизмы выкачивали воду и яхта опускалась все ниже и ниже, ниже и ниже…Филька смотрела на проплывающий мимо мир, но голова у нее была пустая. Лишь над Дмитровом стояло зарево электрических огней, испугавшее кошку. Здесь уже вовсю дымили торфяные залежи. Филька спустилась вниз и легла на диванчик напротив Кузи. Закрыла глаза и провалилась в сон.
Она не видела, как начало сереть небо, как параллельно воде появилась железная дорога и по ней побежали поезда, как прошли шлюз в Темпах и поплыли по последним километрам Канала, выйдя в Московское море. Филька проспала и последний шлюз, наконец опустивший яхту в воды реки, на которой стоял их город. А вот и сам город — левый и правый берега, Тридцатка, Большая Волга и Институтская часть, в которой родилась Филька и откуда начались ее приключения…
В шесть утра яхта пристала к причалу местного яхт-клуба. Предупрежденный звонком, из домика, позевывая, вышел старик сторож. Он принял у капитана пакет, расписался и отправился обратно досыпать. Тут послышалось звяканье цепи и из конуры, что стояла рядом с домом, выбрался огромный черно-желтый пес.
— Что, не дают нам поспать, а Рекс? — обратился к овчарке сторож. — Ну ладно, я пойду еще сосну, а ты порезвись, побегай, справь свои дела, — и сторож снял с собаки ошейник. Территория яхт-клуба была огорожена забором и старик не боялся, что собака убежит и кого-нибудь покусает.
Прежде чем отправиться в Кимры, капитан решил дать себе небольшую передышку. Он вырубил мотор и включил чайник, решив передохнуть минут десять.
Именно в этот момент и проснулась Филька.
Что-то было не так. Кошка соскочила с дивана и выбежала на палубу. Яхта стояла на причале на правом берегу реки. Прямо за забором яхт-клуба виднелась огромная поляна, а за ней лес. Слева от стоянок яхт, метрах в пятидесяти, начинался узенький песочный пляж. А справа, Филька чуть не задохнулась — справа поотдаль высилось огромное пузатое здание, на боку которого мозаикой был изображен мужик с трезубцем — Нептун. Бассейн! Это же их городской бассейн! Столько раз она видела его на открытке за стеклом на столе коленькиного папы!
Филька ахнула и ринулась вниз по ступенькам в каюту.
Кузя продолжал спать.
— Кузя! Вставай! Скорее! Скорее, Кузенька, милый! Мы прибыли! — Филька начала толкать и тормошить друга. Через несколько минут Кузя открыл мутные, непонимающие глаза.
— Кузя! Дорогой! Вставай! Кузенька! Наш город! Бассейн рядом!
Кузя слабо улыбнулся и попытался встать. Охнув, повалился на диван.
И тут заработал мотор.
— Кузя! Не сдавайся, Кузя, миленький, ведь они сейчас уплывут! — заверещала Филька. Глаза кота постепенно сделались осмысленными и он сумел, хоть и с трудом, подняться и спрыгнуть с диванчика. Двинулись вверх по ступенькам. Вышли на палубу. Кузя осмотрелся и улыбка засияла на его измученной мордочке.
— Город! Наш город, Филька! Наконец-то! Ничего не было напрасно! Мы вернулись, Филька! Вернулись!
…………………………………………………………………………………………………………………………….
— Гав!
Кузя и Филька замерли.
— Гав!
Прямо перед ними, в паре метров от яхты, стояла овчарка и…казалось…тоже улыбалась. Она не приближалась к кораблю, зная свою территорию. Улыбка была недоброй, выжидающей…приглашающей…
— Гав!
А мотор набирал обороты, яхта мелко задрожала.
Кузя в последний раз окинул взглядом панораму просыпающегося родного города и принял решение. И когда он сделал это, то почувствовал, что тело его начинает наливаться прежней, молодой силой, а дух крепнет, веселится, играет, взмывает в высину и исполняется экстазом смерти. Кот отодвинул Фильку и встал напротив выжидающей собаки.
— Слушай, слушай и запоминай, Филька. Пес выберет того, кто первым на него прыгнет. Я иду первым! Ты прыгнешь только тогда, когда услышишь мое: "Прыгай, Филька!" Только тогда! Ни раньше, ни позже! Ты запомнила? Только тогда!
Ты прыгнешь и помчишься вперед. Видишь воротца — поднырни под них и беги, беги, беги, не останавливаясь, по прямой. Беги мимо леса, беги по улице, и она выведет тебя к железнодорожным рельсам. Тогда ты свернешь налево! Запомни, НАЛЕВО! И через несколько сот метров будет вокзал. Наш дом, наш с тобой дом, Филька, прямо за ним! Ты все запомнила? Беги и ни в коем случае не оборачивайся! Не оборачивайся!
Филька тряслась и с ужасом и восторгом смотрела на Кузю. На ее глазах кот менялся, молодел, рос. Казалось, шерсть его начала искрить и вставать дыбом. Кузя готовился…
Яхта плавно тронулась с места. Овчарка присела.
И тут в воздух взметнулось серое пушистое кошачье тело, перевязанное бинтами.
— Прыгай, Филька!!!!! Прощааааай!
И Филька прыгнула…
*********
…На высоком берегу великой русской реки, в парке, что начинается за городским бассейном, похоронили то, что осталось от Кузи.
Услышав вой и визг, на двор выбежал сторож. Он-то и отбил у Рекса разорванное тело. Капитан "Св. Пантелеймона" в последний момент обратил внимание на прыгавших котов. Петрович вернул яхту к причалу и помог сторожу. Именно он и рассказал потом остальным о подвиге раненого. Втроем — сторож, Петрович и проснувшийся Дмитрий Алексеевич — мужчины выбрали подобающее место, вырыли яму и похоронили Кузю. Затем хирург дал сторожу денег и попросил посадить на могиле куст диких роз или пионов. "Вот так умирает настоящий мужчина", — грустно сказал доктор.
Сторож исполнил просьбу. С годами куст разросся и теперь все, кто проплывает мимо маленького городка физиков, с восхищением рассматривают растущий на берегу гигантский зеленый куст, алеющий десятками цветов.
Спи спокойно, доблестный и бесстрашный кот Кузя!
Глава двадцатая
117-й элемент
Филька вернулась…
Визжал от восторга подросший за два месяца Коленька. Качал удивленно головой папа. Мама обнимала и целовала кошку, а бабушка плакала. У дедушки, когда ему сообщили эту новость, радоваться уже не хватало сил — он лежал и тихо улыбался.
Фильку на убой кормили курочкой, давали сырые яйца, вареную требуху, поили молоком. Папа, спохватившись, в десять вечера бегал в магазин за рыбой.
А Филька молча лежала на половичке на кухне у батареи. Ведь коробку, где она раньше жила, давно уже выбросили. Да и выросла она из коробки…
— Если тебе так нравится гулять — купим тебе ошейник и будем выводить на улицу! — предлагала мама. А затем махала рукой: — Да и без ошейника гуляй, было бы желание! Мы не против!
— Я буду на велосипеде возить ее в огород, бабушка! — предложил щедрый Коленька. — Каждую неделю!
Бабушка в ответ молча улыбнулась — что-то не представлялось ей реальным, чтобы Филька захотела съездить на огород.
Поздним вечером того же дня, когда все уже легли, папа сидел в гостиной и, глядя на бюстик любимого писателя Достоевского, размышлял: "Ну что, Федор Михайлович, видишь, как оно вышло, а? Кошка-то вернулась! — Жизнь — сложная штука! Погуляло животное, а потом поняло, что с родными жить лучше! Так что мы и дальше будем бороться, да…".
Но Фильке не хотелось больше никакой улицы. И за бумажной "мышкой", привязанной к старому пояску бабушки, она теперь не бегала, сколько ни пытался расшевелить ее Коленька.
— Филька! Ну! Давай, прыгай! — кричал мальчик, раскачивая и дергая "мышку" прямо под носом кошки. А Филька лежала и молча смотрела на него. Желания играть не было…
По требованию мамы, Фильку отнесли к ветеринару. Тот внимательно осмотрел кошку и вынес вердикт: не беременная! — чем ужасно всех успокоил. Порекомендовал снова пройти таблеточный курс и опять Фильке пришлось, давясь, глотать ненавистные пилюли…
Целыми днями теперь кошка лежала на кухне. Единственное, что быть может еще доставляло ей удовольствие, это смотреть, как бабушка готовит еду.
— Тихая ты какая-то стала, как побитая. Умоталась? — спросила ее бабушка на второй день после возвращения. Филька молчала. Руки бабушки ловко раскатывали тесто и разрезали его на кружочки — к ужину бабушка хотела порадовать семью пирожками.
