Александр Розов - Процесс Лунного Зайца

Его рассказ был прерван появлением на балконе десятилетнего мальчишки, одетого в такие же широкие клетчатые шорты, как Дориан, только размер меньше. Мальчишка катил перед собой сервировочный столик с кофейником, чашками, и блюдом с горкой печенья необычной формы: миниатюрная композиция «череп и скрещенные кости».

— Для контрразведчика, — лаконично пояснил мальчишка, довезя столик.

— Спасибо, Дикс, — сказал Чизвик, похлопав его по плечу.

— Нет проблем, па. Чего-нибудь еще надо, или я пошел?

— Можно вопрос? — вмешался Ян.

— Ну, — произнес Чизвик-младший, глядя ему прямо в глаза

— Дикс, а ты знаешь, что это эмблема нацистов, SS «Totenkopf», из Третьего Рейха?

— Ага, — мальчишка кивнул, — А еще это эмблема нацистов из Йельского университета, которые всюду лезут. Называется «Skull and Bones». Они белые саксы баптисты. Они появились еще до Гитлера и сели на шею нормальным янки. А этот череп с костями, который на печенье, из квеста «Star-Strike», с эмблемы наших контрразведчиков. А у наших разведчиков там эмблема: кобра. А вы настоящий контрразведчик?

— Да. А ты сомневаешься?

— Ну… — Дикс подозрительно посмотрел на Яна, — Вы служебный ID покажите.

— Зачем? — спросил тот, — Я не полисмен, чтобы показывать ID со своим настоящим именем при обычном деловом разговоре.

— Ага… — Дикс подмигнул Дориану, — Все нормально, па. Он настоящий. Отвечает в точности, как в квесте. Ну, я побежал?

— Беги, умник. Спасибо за кофе с костями.

Чизвик проводил сынишку взглядом и повернулся к контрразведчику.

— В чем проблема, если вокруг летает множество небольших гидропланов?

— В том, что гидропланы и аэро-амфибии местных полулегальных авиа-перевозчиков рассчитаны на короткие рейсы. Там просто некуда летать дальше пятисот километров. Гондурас это кусочек перешейка между Карибским морем и Тихим океаном, и все. А гидроплан, способный пересечь и перешеек и шесть тысяч километров тихоокеанской акватории до Туамоту, это самолет совсем другого класса. Он выделяется. Засветка.

— Да, действительно… И как авантюристы вышли из этого положения?

— Новое… — сказал Ян, — это хорошо забытое старое. Мото-планер «Horten», летающее крыло 30-х годов прошлого века. Кстати, оно разработано в Третьем рейхе.

Контрразведчик сделал паузу, прожевал одно печенье в виде черепа со скрещенными костями, запил глотком кофе, и продолжил.

— На побережье Гондураса множество дельтапланеристов. Их летательные аппараты бывают самых разных цветов и фасонов. Есть моторные и безмоторные, с крылом из нейлона или из пластика, с простым подвесом для пилота, или с надувной лодкой в качестве поплавка, или даже с небольшой кабиной. Летающее крыло типа «Horten» выглядит для неспециалиста, как электромоторный дельтаплан с кабиной и с сильно вытянутым в размахе пластиковым крылом. На вид ничего слишком необычного. Но такой «Horten» может пролететь без дозаправки топливного элемента от Карибского побережья Гондураса до атоллов бывшей французской Полинезии в Тихом Океане. Правда, для этого потребуется чуть более суток, зато никто ничего не заметит. Мы сообразили, что к чему, но поздно. «Horten» уже успел прилететь на Мангарева. Как выражаются в таких случаях ваши океанийские друзья: «Ищи канака в море».

Чизвик недрогнувшей рукой долил кофе в чашечки и поинтересовался.

— Вы, видимо, намекаете на то, что я работаю вице-директором Центра инноваций Тихоокеанского телекоммуникационного консорциума?

— Да, и не только на это. Я очень внимательно смотрел записи дела Ледфилда. Если говорить начистоту, сначала я заподозрил только его. У него фирма на Токелау, и он неплохо сотрудничает с тамошней полицией. Но потом я обратил внимание на вас и просуммировал. Вы сотрудничаете с Ледфилдом. Вы топ-менеджер Тихоокеанского консорциума. И у вас замечательные отношения с авиа-клубом «Улай и Митчелл». Я отметил вашу приятельскую пикировку с Джоанной Ши, подругой Митчелла, и навел справки. Сантос Улай — муж вашей приемной дочери Мэгги и отчим ее ребенка…

— Не совсем, — перебил Чизвик, — Мэгги сошлась с Сантосом, когда Клайву было всего полгода, и живут так, на два дома, по-юниорски. А Сантос для Клайва просто папа.

— Да, — Ян кивнул, — Тогда папа это точнее. Идем дальше. Ледфилд, тоже в отличных отношениях с авиа-клубом. Фирма Ледфилда очень помогла Джоанне Ши, а также бывшему летчику береговой охраны Кэсси Тойтену, кличка Сплэш. Тойтен — лидер пиратской шайки, которая на Саргассах продала некий предмет океанийцам. На мой взгляд, здесь слишком много совпадений, чтобы считать их случайными.

— Что у вас еще в рукаве? — добродушно спросил математик.

— У вас постиндустриальные анархо-синдикалистские взгляды. Как у океанийцев.

— Чушь, Ян. Это взгляды почти у 10 процентов избирателей у нас в стране. Что еще?

Контрразведчик сделал еще глоток кофе и произнес.

— Контракт на создание параллельного internet, — сказал контрразведчик, — Инфосети, технически не зависящей от общего мирового центра, вне зоны контроля легальных международных институтов. Проект «Moanet», от слова «Moana» которое на языке канаков означает «Океан». Контракт, заключенный с правительством Меганезии.

— Опять чушь, — проворчал Чизвик, — Меганезия, или Сахул распалась на Австралию и Новую Гвинею во времена динозавров. Вряд ли у динозавров было правительство.

— Вы о чем? — удивился Ян.

— О последнем осколке Гондваны, разумеется. А вы о чем?

— Я говорю о военно-политическом блоке океанийских экстремистов-нелегалов.

— Хм. Вы намекаете на наш контракт с правительством Кирибати?

— С непризнанным правительством Кирибати, входящим в состав блока Меганезия.

— А с кем нам работать? — ехидно спросил Чизвик, — Другого правительства там нет, я специально летал туда и проверял. Мы работаем с тем, которое есть. Теперь я скажу несколько слов об эестремизме. Экстремизмом являлась ситуация с монополией сети «Internet» в роли всемирной паутины, и наличие в ней «Комитета Семи», с ключами перезагрузки. Этакий тоталитарный Дамоклов меч над сетевой инфосферой. Как нам известно из литературы, тоталитаризм это наихудший из всех видов экстремизма. А разработанный нами проект «Moanet», разрушающий эту монополию, соотетственно, следует считать антиэкстремистским и всячески поддерживать. Разве не так?

— Вы умный человек, Дориан, — со вздохом, произнес Ян, — И вы отлично знаете, с кем фактически вы имели дело в Кирибати. Давайте говорить по существу, ладно?

Чизвик многозначительно поднял палец к уже темнеющему вечернему небу.

— Золотые слова! Поговорим по существу. Наши южные соседи решили, по секрету, передать своим знакомым исламским экстремистам, турецким киприотам, прототип военного устройства. По сговору с нашими спецслужбами, нашу армию выставили растяпой, по вине которой прототип вывезен с базы Альянса и продан упомянутым экстремистам. Потом другие, анархистские экстремисты убили тех экстремистов и завладели этим устройством. Кто виноват? По-моему, никто, а как по-вашему?

— Разумеется, — сказал контрразведчик, — никто не собирается устраивать судебное расследование этого инцидента, а тем более, предъявлять вам какие-то обвинения. Я рассказал эту историю, чтобы задать два вопроса. Первый: зачем вы это сделали? И второй: что, по-вашему, произойдет дальше с известным вам военным устройством?

— Пункт первый тривиален, — ответил математик, — В силу обстоятельств, я оказался персоной, решающей, какой из групп экстремистов отдать «Nuker». Одна из групп отвратительна, а другая в чем-то даже симпатична. Я бы предпочел не отдавать эту опасную игрушку никому, но в меню было только два блюда, и я выбрал второе.

— Дориан, а зачем вы вообще вмешались в то, в чем вы не понимаете?

— Невмешательство означало бы выбор первого блюда. А понимание… Спорно, Ян.

Ян тяжело вздохнул и прикурил сигарету.

— Нет, Дориан, это бесспорно. Это вопрос контроля. Океанийских ультра никто не контролирует. Они гуляют сами по себе, и одному черту известно, что взбредет в их анархистские головы. А турецких киприотов контролирует Турция, которая, входит в дружественный нам Альянс. Ваш идеализм вывел опасное оружие из-под контроля.

— Контроль, — буркнул Чизвик, — В Университете Лодис, что в Йоркшире в Британии, стране-участнице Альянса, в кафе больше не делают фирменную яичницу с беконом, чтобы не оскорблять свининой студентов-мусульман из Пакистана и Турции.

— Вы так обиделись на мусульман за бекон, что помогли канакам-анархистам убить и ограбить группу турков, и получить новый класс дешевых ядерных мини-зарядов?

— Выбор был: одно из двух, — напомнил математик, — и дело не в беконе. Я активно ненавижу любое новое средневековье, исламское или христианское, без разницы.