Евгений Гаркушев - Русская фантастика 2012
— Егор ушел, — Азиза с благодарностью приняла из рук старшего брата плед. — Сказал, что боится навредить. Его можно понять. Такая сила…
Надир вглядывался в знакомые черты и не узнавал сестру. Перед ним был чужая женщина. Не властная богиня, но и не прежняя ласковая легконогая художница.
— Знаешь, там, в пустыне, самое сложное было не вспоминать, и все же я знала, где он, могла в любой момент бросить все и вернуться. Сейчас он ушел. Наверное, навсегда. Но тоски нет… И слез. Совсем нет.
— А твои способности?
— Исчезли. Ничего не чувствую, — она грустно улыбнулась.
Откуда-то сверху, медленно кружась, опустился снежно-белый лепесток. Затем еще один, и еще. Надир поднял голову. Крону дерева охватило дымное облако раскрывающихся цветков. Процесс, обычно занимающий несколько дней, протекал стремительно. Вот легкий игривый ветерок уже похитил белую фату удивительного растения, однако на ее месте тут же распустились кроваво-красные цветки.
— Маленькое чудо напоследок. Это же из моего сна. Вот хитрец! — Азиза неловко поднялась на ноги, пошатнулась. Надир шагнул вперед, поддержал сестру.
— Пойдем-ка под крышу. Простудишься. — Он почувствовал, что за этой обыденной фразой последует еще множество таких же простых, привычных слов, жестов, поступков. Люди умеют забывать.
Пилот челнока не верил своим глазам. Бывалый астронавт, он привык к чудесам и загадкам дальнего космоса. Однако здесь было что-то совсем другое. Родное, давно забытое и в то же время необычайное. Мужчина вышел на посадочную площадку и поднял голову, во все глаза наблюдая за удивительным зрелищем.
Они скользили в светлом утреннем небе, точно кораблики фей. Снежно-белые и пурпурно-красные, лазоревые и золотые. Пилот наклонился, набрал горсть лепестков и подбросил их над головой, как обычный земной мальчишка бросает в воздух охапку листьев.
Со стороны пустоши раздалось басовитое гудение. Приближался флаер. Астронавт стряхнул с плеча разноцветные эполеты, придал лицу суровое выражение и все же не удержался, усмехнулся в усы, разглядев, на какой развалине прибыл одинокий абориген.
Между тем пришелец остановил своего железного жука на краю площадки, легко соскочил на землю. Подошел к пилоту, протянул руку:
— Надир Кулиев из Тимирязева.
— Белкин моя фамилия, — рукопожатие у технолога было что надо. — Что здесь у вас происходит? Где транспорт?
— Транспорт? Он не придет.
— Вот тебе раз! А зачем тогда «SOS» посылали?
— Я, собственно, за этим и прилетел. Нам удалось преодолеть кризис своими силами. Помощь больше не нужна. Вы уж нас извините.
— Но как же… — Пилот растерянно развел руками, повернулся к безмолвной громаде катера, словно призывая его в свидетели. — Вы думаете, это так просто — смотаться на планету и обратно? Что я капитану скажу?
— Вот, возьмите, — Кулиев протянул астронавту пачку сигарет. — Понимаю, что глупо, но больше у меня ничего нет.
— «Тимирязевские особые». Синтезированные? — заинтересовался Белкин, прикидывая, сколько может стоить такая пачка. На Земле табак давно был под запретом. Приличное курево сохранилось только на таких затерянных во времени и пространстве мирках.
— Обижаете. Натуральные! Да вы попробуйте. Сами все поймете.
Преодолевая жадность, Белкин извлек сигарету, поднес ко рту, слегка сжал зубами упругий фильтр. Царский подарок!
— Сейчас дам огня. — Технолог сунул руку в карман и вдруг радостно засмеялся: — Вот незадача, моя зажигалка сломалась!
Пилот покачал головой, глядя на полоумного туземца. Достал свое огниво. Над посадочной площадкой поплыли облака ароматного дыма.
— И что же теперь? Что здесь будет? — Белкин сделал долгую затяжку.
— Здесь? — Надир широко повел рукой, охватывая равнину. — Здесь будет сад!
Сергей Цветков
Посредник
— Мистер Норман Гейц? — Голос в телефонной трубке, судя по всему, принадлежал молодому мужчине. Частный сыщик, телохранитель, посредник?
— К вашим услугам, господин э-э-э…
— Зовите меня Джон Смит.
— Смит? Случайно не родственник Папаши Смита с Эверли-роуд?
— Нет. Боюсь, что нет.
«И даже не однофамилец», — заключил я про себя, вслух же поинтересовался:
— Чем могу быть полезен?
— Мне вас рекомендовал Мозес Браун.
— Я помню господина Брауна. Продолжайте.
— Скажите, «посредник» на вашей визитке означает именно то, что я думаю?
— По правде сказать, я не читаю мыслей и не могу знать, что вы себе думаете, но, если вы слышали обо мне от господина Брауна, полагаю, вам известно, о каком посредничестве идет речь.
— Значит, я не ошибся.
— Не мне судить.
— Надеюсь, что не ошибся. Впрочем, услуги посредника могут и не понадобиться. Для начала я просто хотел бы попросить отыскать одного человека. Пять сотен для начала хватит?
— Для начала — да. Полагаю, нам нужно встретиться и обсудить детали. Как насчет ресторанчика «У Тимми» на углу Кловер-стрит и Фредерикс? В пять устроит?
Девушка в легком не по погоде платье на мгновение остановилась, затравленно посмотрела через плечо — и вновь ускорила шаг. Не решаясь открыто просить о помощи, она заглядывала в лица встречных прохожих в надежде, что те заметят в ее глазах мольбу и отчаяние и проявят участие. Тщетно. На девушку просто не обращали внимания.
Как не обращали внимания и на следующую за ней пару рослых мужчин. В одинаковых черных костюмах-тройках они так походили друг на друга, что не будь один из них белым, а второй — чернокожим вполне сошли бы за близнецов. От девушки они держались на почтительном расстоянии, не приближаясь, но и ни на шаг не отставая.
Когда та поравнялась с баром «Ирландское рагу», я решил, что пора вмешаться: нагнал ее, сгреб в охапку и силой втолкнул в двери заведения. Все произошло быстро, можно было бы сказать, что девушка даже не успела испугаться. Если бы к этому моменту она уже не была смертельно напугана.
Понимая, что слова вряд ли ее успокоят, я все же шепнул:
— Все в порядке, я друг.
То ли я был на диво убедителен, то ли у нее просто не осталось сил сопротивляться, но она покорно проследовала со мной к барной стойке. За стойкой, как обычно в этот час, стоял Алекс — как и все бармены в «Рагу», веснушчатый парень с огненно-рыжей шевелюрой. Ирландцем, как и большинство его коллег здесь, он не был, но тех, кто приветствовал его словами «ди э гвит», разуверять не спешил — поддерживал репутацию заведения. Кроме того, для Алекса это была возможность попрактиковаться в актерском мастерстве: работу в баре он считал временной, судьбу же свою намеревался связать со сценой.
Алекс кивнул мне. Спросил:
— Бурбон, как обычно?
Я отмахнулся:
— Не сейчас. Помоги обрубить «хвост».
Бармен невозмутимо откинул панель столешницы, пропуская нас за стойку. Не теряя ни секунды, я направился в подсобку, увлекая спутницу за собой.
Шкаф у дальней стены подсобного помещения маскировал выход к лестнице черного хода. По ней мы поднялись на третий этаж и, миновав офисы адвокатской конторы «Лифшиц и Лифшиц», торговой компании «Импорт Инкорпорейтед» и представительства фирмы «Солвинг Индастриал», оказались у двери с табличкой «Норман Гейц, частный сыщик».
— Ну, вот мы и пришли, — сообщил я девушке, безропотность которой начинала меня тревожить. — В моем логове вы будете в безопасности.
Гостья задержалась у порога, пристально посмотрела мне в глаза, затем тяжело вздохнула и вошла в кабинет. Я, естественно, последовал за ней.
Усадив даму в кожаное кресло, которое по сравнению с прочей, весьма спартанской, обстановкой комнаты можно было бы назвать даже роскошным, я достал из шкафчика медную турку и жестяную банку с молотым кофе.
— Против кофе, надеюсь, не возражаете? — Вопрос был задан мной скорее для проформы. Девушка в ответ пожала плечами, что я расценил как согласие.
Я приготовил чашки, бросил на дно турки пару ложек кофе, немного сахара, залил все холодной водой из кулера и поставил на электроплитку. Конечно, была у меня в хозяйстве и эспрессо-машина, но эспрессо — напиток утренний, его задача — бодрить, пинками прогоняя сон. Сейчас же требовалось иное — согреть, дать в полной мере насладиться вкусом и ароматом, создав ощущение покоя и уюта. Разве машине по силам такая задача?
— Меня, как вы уже наверняка поняли, зовут Норман. Норман Гейц, — решил я не затягивать повисшую паузу. Кофе между тем дал пену, и мне пришлось отнять турку от плитки, помешивая содержимое. — Вы не сочтете за бестактность, если я поинтересуюсь вашим именем?
— Хелен, — еле слышно выдохнула гостья.
— Рад знакомству, Хелен. — Я вернул турку на плиту. — Простите великодушно, кофе — напиток очень ревнивый, если не уделить все внимание ему — убежит.
