Рассвет Жатвы - Сьюзен Коллинз
Как спец по песням Двенадцатого, которым я стал благодаря времени, проведенному с Ленор Дав, я качаю головой.
– Это детская песенка поры сбора урожая, – продолжает Цикорий. – Наша песня.
Она пристально смотрит на Лулу, переглядывается с собратьями по дистрикту и запевает другую:
Сойка-пересмешница на веточке…
Лулу мигом подхватывает:
Свила гнездо, в нем деточки,
Яблочки пора срывать,
Надо быстро улетать,
Улетать,
Улетать,
Яблочки пора срывать,
Поскорее улетать со мной.
– И как вы это объясните? – спрашивает у нас Цикорий.
– Никак, – отвечает Мейсили. – Она не наша. Нашу убили, эту прислали взамен. Похоже, она из Одиннадцатого. Так думают наши менторы.
Ее ничуть не заботит, слушает нас Капитолий или нет.
Тайл, самый крупный из трибутов Одиннадцатого, говорит сдавленным голосом:
– Почему нам не сказали?
– Мы и сами только сейчас поняли, – объясняет Вайет. – Мы за ней приглядываем. Какая разница, откуда она – из Одиннадцатого или из Двенадцатого? Разве мы все не на одной стороне?
Лулу не обращает на нас никакого внимания – она пытается вылезти из ремней безопасности.
– Знаешь, кем она может быть? – спрашиваю я.
Цикорий качает головой.
– У нас большой дистрикт. И кто знает, сколько времени она провела у них… – Она склоняется к Лулу, насколько позволяют ремни. – Малышка, как твое настоящее имя? Если один из нас выживет, мы расскажем твоей семье.
Лулу мнется, хочет заговорить, потом хватается за ухо и взвизгивает. Вайет ловит ее свободную руку и пытается успокоить девочку.
– Очевидно, бедняжке засунули в ухо какое-то устройство, чтобы ее контролировать, – сообщает Мейсили.
– Так вот почему вы велели нам аккуратнее подбирать слова, – смекает Цикорий. – Нас слушают. – Она прислоняется к стене. – Может, ее узнают родные.
Что-то мне подсказывает, что родные девочки давно мертвы, а если и живы, то им будет очень тяжело увидеть ее вновь и потерять уже навсегда. История Лулу хорошо не кончится.
Мы взлетаем, что при иных обстоятельствах привело бы меня в восторг, однако сейчас лишь усиливает тошноту. Все умолкают, и теперь я могу собраться с духом. Надо бы запланировать стратегию для арены, но я продолжаю думать про Ленор Дав, о том, как ее люблю, гадаю, успела ли она добраться до дома и как у нее дела. Еще вспоминаю маму, Сида, Бердока с Блэром, Хэтти. Не успеваю оглянуться, как планолет начинает снижаться.
Когда мы прибываем на арену, нас сразу уводят с внутренней площадки для планолетов. Выглянуть не получилось, и все же я чувствую, что мы находимся под землей. Я верчу головой, пытаясь запомнить каждую подробность, пока нас ведут по изогнутому коридору с бетонным полом. Справа – какие-то трубы, слева – четыре двери под номером шесть, потом номера меняются в порядке возрастания. Каждый раз четыре одинаковых цифры: 7, 7, 7, 7, 8, 8, 8, 8… До цифры одиннадцать мы идем довольно долго. Первой нас покидает Цикорий, за ней остальные союзники, а потом миротворец открывает первую дверь с цифрой двенадцать.
Я вытягиваю руки. Без единого слова Вайет с Мейсили присоединяются к групповому объятию. Лулу становится в самую середину, и мы сжимаем хватку, чувствуя пульс друг друга, пот и кожу. Будут ли наши сердца еще биться через десять минут?..
Минуту спустя миротворец говорит:
– Пора.
Мы расходимся по своим комнатам, я – последний. Прежде чем войти, замечаю соседнюю дверь с цифрой один. Кольцо трибутов, готовых к церемонии открытия.
Я один в круглом помещении с прозрачным цилиндром в центре. Моя стартовая площадка. На единственном стуле лежит аккуратная стопка одежды. Черной, как и подозревала Мейсили.
Включается громкая связь.
– Добро пожаловать в Стартовый комплекс. – Дома мы называем его Скотобазой – местом, куда загоняют животных перед отправкой на бойню. Голос продолжает инструктаж: – Трибутам нужно переодеться в новую форму, любезно предоставленную Капитолием.
Любезно! Вспоминаю шорты, пошитые из мешков из-под муки, маму, Сида.
Раздеваюсь, швыряя вещи на пол кучкой. Вся одежда для арены: белье, туника с длинным рукавом, штаны – на ощупь как старые шелковые шарфики, которые Ленор Дав надевает, чтобы внести цветную нотку в свой сценический образ. Тонкая и прохладная ткань течет сквозь пальцы, словно вода. Есть ремень, но нет шлевок на штанах, только на тунике, и я застегиваю его на талии. Он сделан из тянущегося материала, и вместо пряжки на нем два металлических кольца; чтобы расстегнуть, их нужно повернуть в разные стороны. Когда заканчиваю одеваться, колени дрожат, и я плюхаюсь на стул под грохот собственного сердца. До арены считаные минуты. Не могу вспомнить, что делать. Слышу голос Вайресс:
Сперва от бойни беги поскорей,
Потом оружие и воду найди.
Воду. Точно! Я должен утопить мозг. Что?!
Еще инструкции.
– Трибуты, зайдите в свои цилиндры.
Я поднимаюсь на дрожащие ноги, и тут ручка двери поворачивается. В комнату влетает Эффи.
– Погодите! Я должна его проверить! – Она белая как простыня. – Мне только за завтраком сообщили, что я должна это сделать, – говорит она вполголоса. – Магно так и не нашли. – Она быстро проверяет мой костюм, поправляет пояс. – А это видел? – Она показывает, что в одном из карманов штанов есть носовой платок.
– Спасибо, – бормочу я.
– Трибуты, которые не зайдут в цилиндры в течение тридцати секунд, будут наказаны, – объявляет голос.
– Идем! – Эффи ведет меня к цилиндру, ставит в самый центр, затем поправляет мой талисман, чтобы висел снаружи туники.
Руки ее дрожат, и я осмеливаюсь попросить об услуге.
– Проследишь, чтобы талисман вернулся домой к моей девушке?
Эффи кивает и торжественно кладет на него руку.
– Постараюсь изо всех сил! – Она отходит назад, и дверца начинает закрываться. – Помни, Хеймитч, нельзя сходить с диска в течение шестидесяти секунд! – Дверца щелкает, Эффи потрясает кулачком и добавляет: – И сохраняй позитивный настрой!
Поднимаюсь, глядя ей в глаза, пока свет не гаснет. Я сразу теряю равновесие. Ощупываю потными ладонями стенки цилиндра, пытаясь удержаться на ногах. Труба исчезает, я балансирую на диске, и тут мне в лицо бьет поток воздуха, а глаза ослепляет свет. Понемногу они привыкают, я оглядываю арену, и мои брови изумленно взлетают на лоб.
От ее красоты захватывает дух.
– Леди и джентльмены, Пятидесятые Голодные игры объявляются открытыми! – звучит голос ведущего.
Я невольно хмурюсь, начиная подозревать неладное. Слишком тут все распрекрасно. Гладкий зеленый луг тянется на долгие мили в разные стороны. Над головой порхают разноцветные птицы, под ногами ковер из ярких цветов в тон костюмам
