Галина Тер-Микаэлян - На руинах
– Мои люди уже получили информацию об этом…гм… товарище. Импульсивен, большой женолюб, склонен к излишнему употреблению алкоголя. Даже слишком склонен. Им займутся.
– Только никаких эксцессов, – испугался подполковник, – если на моей территории что-либо случится с этим московским папарацци…
– Бог с вами, Никита Михайлович, с ним будут обращаться, как с хрустальной вазой. По моей просьбе его взял под свое крыло столь нелюбимый вами Яша Родин. Я с вами, конечно, согласен на все сто, что этот Родин совершенно гнусная личность, но иногда он бывает полезен. Кстати, нужно связаться с администрацией гостиницы, чтобы у этого корреспондента Доронина в номере в шкафчике постоянно находилась полная бутылка с бренди, я обеспечу запас.
– Гм, – Авдиенко в некотором замешательстве почесал затылок, – что ж, на ваше усмотрение. Однако вернемся к мясокомбинату – пока суд да дело, в руки комиссии могут попасть кое-какие документы, которые хранятся на мясокомбинате, – в голосе подполковника слышалось напряжение, – а это крайне нежелательно.
Самсонов приподнял бровь.
– А что, если из-за внезапной болезни директора – сердечный приступ или еще там что-то, не дай бог, конечно, – ревизоры не смогут ознакомиться с содержимым его сейфа? Он ведь хранит всю документацию у себя в кабинете, не так ли?
– Предположим. Но у него есть секретарша, в экстремальных ситуациях она должна иметь доступ к сейфу начальника.
– Кажется у нее два внука? – небрежно спросил Самсонов. – Погода стоит прекрасная, почему бы ей на сегодня-завтра не взять отгулы и не побыть с детьми на даче? Может быть, нужно подготовить старшего мальчика к школе – ведь скоро начнутся занятия.
– Я этим займусь прямо сейчас, – понимающе кивнул Авдиенко и, торопливо поднявшись, посмотрел на дочь, – поедешь со мной, Тина, я тебя подброшу до прокуратуры.
– Извините, Никита Михайлович, – голос Самсонова звучал мягко, но твердо, – однако будет лучше, если Тина поедет и вернется обратно в моей машине. Сопровождать ее будут мои люди.
В глазах его таилась веселая и не совсем понятная Тине усмешка.
Она вернулась уже после полудня – около двух. Швырнув на стол сумку с видеоплеером, без сил рухнула на диван и закрыла глаза.
– Все. Искупалась в дерьме, никогда не забуду, но сделала, как ты хотел. Володина уже освободили, я с ним даже немного пообщалась. Обе комиссии, правда, пробудут на комбинате и в офисе кооператива до вечера – все будет выглядеть, как обычная проверка ревизоров.
– Я уже знаю, милая, спасибо, – сев рядом, Самсонов взял ее руку и поднес к губам.
– Все конфискованное у кооператива мясо будет ему возвращено, Баяндин пообещал это совершенно недвусмысленно. Боже, если б ты видел его лицо, когда… Нет, даже вспоминать не хочется!
– Не вспоминай – забудь, словно этого всего никогда не было.
Помотав головой, словно отгоняя неприятное видение, Тина глубоко вздохнула и выпрямилась.
– Да, еще Володин просил тебе передать: в кафе и рестораны комплекса Тихомирова он пока никаких поставок делать не будет – они будут закрыты до тех пор, пока не выяснится, что случилось с самим Тихомировым, и где он находится.
Самсонов кивнул.
– Что ж, мне и самому хотелось бы это знать. Ладно, подождем, пока все прояснится, не станем рисковать.
– Ах, Леня, мне так тошно от всего этого! В городе повсюду стоят очереди – вчера Баяндин выступал по местному радио и обещал, что на прилавках появится мясо, конфискованное у тех, «кто злоупотребил народным доверием». Люди ждут, они уже больше трех месяцев не отоваривали талоны, а теперь…
– Ничего не поделаешь, дорогая, – улыбнулся он, – так лучше для них же – пусть уже сейчас поймут, что от государства бесполезно чего-либо ждать, и все равно когда-нибудь придется покупать на рынке и по рыночным ценам.
Рассмеявшись, она потерлась головой о его плечо.
– Знаешь, мне безумно интересно тебя слушать – у тебя всегда на все есть готовый ответ.
– Да? – его бровь весело взлетела кверху. – Ну, раз интересно, то я буду говорить и говорить, пока тебе самой не надоест.
– Мне никогда не надоест, – лицо Тины вдруг стало серьезным, она, не мигая, посмотрела ему прямо в глаза, – мне хотелось бы слушать тебя до конца моей жизни.
Самсонов не стал притворяться, что не понял намека. Вздохнув, он отстранился от нее и, поднявшись с дивана, отошел к окну. Постоял немного, потом повернулся к Тине, и лицо его было виноватым.
– Я очень хорошо отношусь к тебе, Тина, но жениться не могу – на это есть причины.
– Другая женщина?
– Это в прошлом, хотя никуда от меня не ушло. Но мне не хочется вводить тебя в заблуждение, поэтому решай сама, как нам быть дальше.
На миг она печально поникла, но сразу же взяла себя в руки и, тряхнув волосами, беспечно ответила:
– Ладно, не бери в голову – раз не можешь, то пусть все остается так, как было раньше.
Глава шестнадцатая
Вася Щербинин с детства обожал роботов. Он перечитал всю фантастику, какая имелась в районной библиотеке, и подчас изумлял приятелей и двоюродных братьев, цитируя им целые отрывки из Азимова или Брэдбери. Это убедило тетку в том, что у мальчика великолепная память, а с такой памятью, как она считала, следует быть юристом и никем больше.
Однако, проучившись два года на юридическом факультете, Вася затосковал и, в конце концов, не выдержал – рассорившись с теткой, забрал документы и поступил в политехнический.
Получив диплом, он вернулся в родной город – до гибели родителей вся их семья была прописана в однокомнатной квартире старой бабушки. Бабушка давно умерла, в квартире жили чужие люди, но Вася наивно полагал, что раз город забрал квартиру родителей, то должен дать ему взамен другую жилплощадь. Однако председатель исполкома Гориславский, к которому он пришел на прием, лишь замахал руками.
«Откуда я тебе возьму жилье?! Да и по закону тебе не положено – если б тебя в детдом взяли, а то ведь тетка опекунство оформила».
Вася разозлился.
«А квартиру у ребенка положено отнимать? Я маленький был, по какому праву меня из квартиры выписали? Вот подам в суд – пусть разбирается с вашим беззаконием».
«Правильно, – одобрил Гориславский, – в застойные времена было много случаев нарушения социалистической законности, это теперь у нас гласность и демократия. Но только у города сейчас квартир все равно нет, поэтому суд тебе вряд ли поможет. Тебя куда направили на работу – на наш мясокомбинат? Вот и хорошо – поработай, дадим тебе пока комнату в общежитии, а твой вопрос мы будем держать под контролем, не волнуйся. При первой же возможности……
Комната в общежитии оказалась светлая и чистенькая, на этаже были все удобства, в подвале работал буфет. Кроме прогорклого печенья и чая цвета ослиной мочи там обычно ничего не продавали, но по субботам выносили столы и устраивали дискотеки. Со временем Вася так привык к своему новому жилью, что у него даже пропало желание добиваться отдельной квартиры, тем более что его всерьез увлекла работа.
На комбинате к нему относились неплохо и уважали – во-первых, ему легко и очень быстро удавалось разобраться во всех поломках и дефектах конструкций, во-вторых, он отремонтировал долго бездействовавшие электронные часы на проходной. В-третьих, именно ему, Васе Щербинину, пришла в голову спасительная мысль перемотать обмотки трансформаторов осветительных систем. В результате стало возможным использовать не дефицитные лампочки на 220 вольт, а старые, на 127, которых на складе было навалом. За эту мысль главный инженер Угаров с чувством потряс молодому специалисту Щербинину руку и пообещал дать ему три отгула.
«Вы лучше моему рацпредложению ход дайте, – сказал Вася свойственным ему нагловатым тоном, – а то положили под сукно и держите, я вам его сто лет назад принес».
Угаров немного смутился и вспомнил: действительно, спустя два месяца после начала своей работы на мясокомбинате Щербинин принес оформленное рацпредложение, которое положили под сукно и благополучно про него забыли.
«Рассмотрим, обязательно рассмотрим, – бодро пообещал он. – А знаешь, что, Василий, я распоряжусь, чтобы тебе у вас в ремонтном цеху отвели место – экспериментальную площадку, так сказать. Конструируй там…гм… в свободное от работы время».
Легко сказать «в свободное от работы время»! Рабочий день Васи был загружен настолько, что у него не оставалось времени вздохнуть. Приходилось оставаться после работы, но в этом тоже было свое преимущество – никто не лез под руку и не интересовался, откуда Вася достает детали для своей конструкции. А доставал он их, естественно, разбирая оборудование, навалом валявшееся по всему комбинату. Кто-то его когда-то заказал, кто-то получил, кто-то отнес на склад, и годами пылилась там вся эта дорогостоящая импортная электроника – заброшенная, никому не нужная.
