Вадим Еловенко - Очищение

Вика ничего об этом не знала. Зато вот Андрей ничего не знал о другом недавнем случае в другой школе, и там она принимала участие в расследовании. Ужасающее дело о том, как старшеклассники умышленно заразили здоровую девочку из девятого класса. Они ее просто покусали…

Дикий, немыслимый в нормальном обществе случай. Шутки ради толпа здоровых идиотов, словно стая ротвейлеров, искусала девочку и довела ее до шокового состоянии. Вика лично без сомнений и сожалений ездила по домам забирала из семей этих уродцев и готовила к этапу на север. И ей было все равно, что они несовершеннолетние. Там интернаты тоже были. А уж когда Семен привез ей копию решения суда, скорое и беспощадное она с довольным и ожесточенным лицом зачитала его. Дети, пусть безумные, пусть злые, но дети… они разревелись, что везут их не в простой интернат, а настоящую колонию для несовершеннолетних. Исправительное заведение, как везде это пишется. В котором еще ни разу никого не исправили. Злая радость исчезла из глаз девушки, когда она видела матерей приходящих прощаться со своими детьми. Она даже сама готова была разреветься вместе с ними. Но вспоминала девочку в больнице, ее швы, наложенные на лицо, шею, руки и ноги… и ей очень хотелось взять осиновый кол в руки и вбить этим нелюдям в грудь.

Нет, надо заканчивать с этим, думала она все чаще и чаще. Столько слез, нервов, боли, глупости… проще, правда, сидеть в этом городе, найти работу, чтобы получать нормальные карточки и из квартиры в комнату не переселили. Школа для этого вполне подходила. Уж там она сможет не допустить подобное. Уж она мозги на место всем вправит.

Странное ожесточение все чаще и чаще охватывало ее после того случая с Антоном. Она все больше и больше злилась то на себя, то на Веккера который втянул ее в это. Но злость на Веккера проходила, когда он появлялся улыбчивый и добрый, а на себя не проходила никогда.

Они помирились с Толиком. Просто устроили пикник на троих в зоне отчуждения и все обсудили. Ей, конечно, стало легче, что все непонятности были разъяснены. Но ей стало в пять раз труднее от понимания того как к ней относятся подобные Веккеру. Нет, Толик был ее другом. И в тайне она даже иногда думала что он был бы неплохим мужем, если бы не ее болезнь… Но он так спокойно говорил о том что даже их, тех, кто всем чем может помогает родной стране и здоровым людям, даже их ненавидят и обыватели и сотрудники органов. И даже наверху на них смотрят с презрением. Она не понимала за что. А Веккер так и не подобрал нужных слов, чтобы объяснить. Семен же просто молчал в такие моменты.

Именно на том пикнике она и сказала, что может быть уйдет. Веккер сначала помолчал, но потом кивнул и сказал:

– Может ты и права. Для такой работы нужны, так сказать, зрелые люди. Осознающие все разумом, а не чувствами. Но мне хотелось тебя спасти от всего этого кошмара с пересылками этапами размещением в чужих забитых битком квартирах. А в итоге я тебя втянул в такое дерьмо.

– Не надо так, – попросила она его.

– Доработай эти полгода и мы не продлим с тобой контракт. Что тут осталось? Ерунда. – сказал он.

– Я просто боюсь что сорвусь.

– Возьми отгулы или отпуск. – резонно предложил Семен – Он тебе как раз положен через первые полгода.

– Нет, отпуск я не хочу. Я точно свихнусь от безделья. – призналась она. – Я просто на месяц раньше уволюсь. Так же можно будет? да?

– Конечно. – Заверил ее Толик.

И тогда она спросила то, что ее волновало больше всего:

– А ты еще будешь приезжать ко мне?

Веккер улыбнулся и признался:

– Буду. Но значительно реже. Так хоть мы по работе видимся. А без повода я сюда, сама знаешь, редко попадаю.

Вика покивала и спросила у Семена:

– А ты?

Тот пожал плечами не решаясь ничего загадывать.

– Обидно. – Призналась она.

Мужчины покивали. Костер горел ярко и жарко словно тогда… той ночью когда Веккер только вез ее в закрытый санаторий, где готовили ее потом целый длинный год. И ей показалось это символичным. Тогда она у костра вступала в новую жизнь, а теперь вот уходила из нее. Сама, добровольно. Не продержавшись и двух лет. Но не это угнетало ее. Да мало ли на какую работу попадали люди и понимали довольно быстро или не сразу, что это не их и уходили. Но там не терялись связи, друзья, приятели и знакомые. Всегда можно было съездить к ним в гости, а здесь…

Уходя, она закрывала для себя дверь в большой мир. Ее никогда не выпустят больше в Москву. Ей никогда больше не удастся побродить по улицам столицы, или просто съездить в гости к Веккеру или Семену. Если она уходила, она должна была проститься с этим. Они сначала еще будут приезжать, заглядывать, привозить ей сладости, которые на карточки в городе было не купить. Но потом они будут это делать все реже и реже. Однажды они не приедут, а просто передадут с кем-нибудь привет. Она передаст в ответ. И все их общение сведется ко всем этим незначительным «посланиям». В какой-то день они вспомнят о ней и приедут. И они вдруг, непонятно почему, будут не знать, о чем говорить. Это молчание станет их угнетать. И они больше никогда не встретятся друг с другом.

Она тогда всхлипнула у костра, словно готовясь разреветься, и мужчины сразу стали ее заверять, что все будет хорошо. Что уж они ее в жизни одну прозябать не оставят. Она им не верила и грустно улыбалась, глядя на огонь. Было темно и холодно. Только лицу и ногам было тепло от пламени. Да еще рукам, если их вытягивать к костру. Зато вот никакой холодильник был не нужен этим мужланам. Доставая из тени бутылку водки, они разливали себе по стаканчикам и чокаясь пили все время за нее… Хоть додумались не за ее здоровье пить.

Сама Вика пила теплое вино из железной кружки, иногда подвигая посуду к огню что бы вино нагрелось. Ей было странно, что когда-то она пила Бейлис со льдом. Ее поражало, что когда-то у нее были планы и мечты. Ее удивляло, что раньше она и в мыслях не могла подумать, что научится стрелять и будет, походя, вышибать двадцать шесть из тридцати.

– А кто из вас в бога верит? – спросила она тогда неожиданно. Видя, что мужчины не спешат прямо ответить на этот она спросила: – Ну, тогда не так. Кто из вас верит, что все это замысел божий.

Отозвался Толик:

– Я верю. Не спрашивай почему. Просто верю… даже не так. Знаю. Знаю что это его проделки…

– Проделки? – изумилась Вика.

– Ну, дела. Как хочешь, назови. Суть не изменится.

– А для чего он такое делает?

– Как узнаю, обязательно скажу! – засмеялся Толик. Но что-то странное было в его смехе тогда. Какая-то чересчур наигранность. Она его уже хорошо знала. Что скрыл от нее этот вечно улыбающийся человек она так и не поняла…

…Поглядев на Андрея, Вика сказала:

– Я там… в Москве, прочитала конфискованного у кого-то Демиурга. Ответьте мне Андрей. Неужели это правда, что мы человечество просто убийцы замысла божьего. Убийцы мира, который он создал?

Андрей тяжело вздохнул и сказал:

– Я уже вашему Анатолию говорил по Демиургу. Это написал я, но мысли там не мои. НЕ знаю, чьи они. Но если приглядеться, то такое впечатление действительно появляется. Вымирают озера и реки. Умирает, да-да, именно умирает вся биосфера. Исчезают уникальные виды растительности и животных. Даже не потому что человек их уничтожает сознательно. Нет, он и пальца для этого не приложил. Они умирают, потому что не могут сосуществовать с человечеством. С его отходами так сказать. Иногда мне кажется, что эта планета давно поделена на мир природы… мир бога и мир человека. И как бог создает свой мир миллионами лет проверяя каждую фигню как она приживется и не нарушит ли баланса. Так мы с точностью до наоборот просто упрощаем Его мир, не думая о последствиях. Да. Вы не ослышались. Все что мы смогли сделать для этой планеты это упростить ее. Нам все надо упрощать. Ведь, по сути, у человека и стремления другого в генах нет. Он стремится к упрощению. К упрощению отношений между людьми. К облегчению труда. К простоте форм. Кубы, параллелепипеды это ведь основная черта нашей цивилизации. Задумайтесь, что в природе этого нет. А мы гордимся этим. Ведь форма, не вписывающаяся в природную, характеризует разум. Даже в этом наша величайшая глупость. О кстати… Вы видели изображение нашего вируса? На рисунках? Видели? Это и есть ответ. Задумайтесь, насколько он красив и как смертелен для Человека. Он словно именно направлен, чтобы уничтожить опасность от всего, что угрожает Миру бога… то есть от нас с вами. И подумайте как он симметричен и красив. Это насмешка. Они убивают нас красотой. Не спрашивайте кто они. Я не знаю. Но не верю что это всевышний послал нам это… В искусственное происхождение вируса я тоже сомневаюсь. Но я верю вот во что. Мы уже почти переделали эту планету. Нет мест, в которых бы человек не наложил большую кучу, не скажу чего. И вот эта красивая мерзость в нашей крови это именно… сейчас попытаюсь сказать. Это порождение уже нового мира… мира человека хотя сам человек для его создания не приложил ни грамма усилий. Как умирают растения и животные от соседства с человеком, так и рождается нечто ранее невиданное приспособленное жить в этом измененном мире. Мы становимся Демиургами, сами того не понимая. Мы создаем не создавая. Мы уничтожаем, не желая этого. Словно мы сам процесс. Ведь Бог это не существо, по моему глубокому убеждению. Это некий процесс растянутый сквозь века и измерения. Так и мы, ЧЕЛОВЕЧЕСТВО, растянули себя сквозь века. И мы как процесс порождаем что-то совсем чудовищное на взгляд Бога и вполне приемлемое для нас. Но он не осуждает нас больше. Он на нас, наверное, учится чего делать никогда не стоит. Думаю, нигде больше во вселенной он не породит разумных существ, один раз обжегшись на нас.