Георг Смит - ДИКИЙ ВОЛК(Сборник НФ)
— Спать? — воскликнул Беннинг. — Ты полагаешь, что я смогу заснуть, зная о преследующих нас крейсерах, о скоплении впереди, о…
— Пока ничего не произойдет, — грубо прервал его Рольф. — Эти корабли для проверки свяжутся с Ригелем, убедятся, что Тэрэния и в самом деле у нас и будут сопровождать «Солнечное пламя». А до Скопления Лебедя еще долгий путь. — Он помолчал и добавил: — И впереди тебя ждет нелегкое испытание.
Снова ледяное дыхание смерти коснулось Беннинга. В глубине души он сознавал, что не хочет согласия Джоммо, не хочет, чтобы он вмешивался в мозг Нейла Беннинга.
— Входи, — Рольф отворил перед Беннингом дверь каюты. — Я приготовлю выпить, вино поможет тебе расслабиться.
Беннинг взял протянутый Рольфом бокал и выпил, думая о другом — о Тэрэнии, о себе, о грозном Скоплении Лебедя. Откинувшись на подушки, он еще немного поговорил с Рольфом и незаметно уснул. И увидел сон. Он как бы превратился в двух людей. Он был собой и он же был Валькаром, чья неясная зловещая, жестоглазая фигура, одетая в диковинные одежды, росла все больше и больше, а сам Нейл Беннинг одновременно сокращался в гномика, в тварь не больше мыши. И тот, Валькар, гнал прочь Беннинга, неслышно кричавшего в окутывавшей его огромной тьме.
Сон пугал, и Беннинг обрадовался, когда проснулся.
Рядом с постелью его пробуждения ждал Сомхсей, терпеливый, как статуя. На вопрос Беннинга он ответил:
— Ты спал долго, господин. Очень долго. Рольф сделал так с помощью порошка, который положил в питье.
— Выходит, он дал мне наркотик? — сердито сказал Беннинг. — Он не имел права…
— Так было нужно, господин. Тебе необходимо было отдохнуть, потому что теперь отдыха не будет, пока все не закончится.
Что-то в тоне Арраки заставило Беннинга вздрогнуть.
— Сомхсей, — попросил он, — ты обладаешь способностями, в которых отказано людям. Нет ли среди них способности предсказывать будущее?
Сомхсей покачал головой.
— Господин, не больше тебя или Рольфа могу я видеть сквозь стену времени. Но иногда через трещины в стене… — он прервал себя. — Мы, как и люди, видим сны. Возможно, это не более, чем сон.
— Нет! Расскажи мне! Расскажи, что ты видел через трещины?
— Господин, я видел небо в огне.
Беннинг поднялся с постели.
— Что это должно означать?
— Я не знаю. Но несомненно, мы все это узнаем. — Сомхсей подошел к двери и открыл ее. — А сейчас иди, господин, Валькара ждут в командной рубке.
Беннинг отправился туда далеко не в радужном расположении духа. В рубке у переднего видеоэкрана стояли Рольф и Бехрент, выглядевшие так, словно они, мучимые бессонницей, безуспешно пытались заснуть, не прибегая к снотворному. Они кивками голов приветствовали Беннинга, а когда он присоединился к ним, Рольф, положив ему руку на плечо, указал на другой экран.
И там Беннинг увидел ясно очерченное и уже сейчас огромное, но тем не менее все увеличивающееся по мере того, как он наблюдал, сверкающее звездное облако, ошеломляющее, невообразимое великолепие солнц — алых, золотых, изумрудно-зеленых, жемчужно-белых, голубых, раскинувшихся в бесконечности, как мантия самого Бога. В некоторых местах звезды были так близко друг от друга, что образовывали мягко светящееся пятно, и каждое такое пятно окружало темное облако, поглощавшее свет, — казалось, что мрак пытается проглотить звезды.
— На Земле, — тихо сказал Рольф, — это скопление, надо полагать, называют «Америкой» из-за его формы. И как странно сейчас звучит это название!
— Хотел бы я снова оказаться там, — совершенно искренне ответил Беннинг.
Бехрент, не отрываясь, смотрел на сияющее облако. Для него оно не было ни удивительным, ни сверкающим, для него оно было вызовом, на который, он знал это, он не мог ответить.
— Буря звезд, — сказал он. — Ревущий вихрь несущихся звезд, пыли, обломков, которые сталкиваются и разрываются гравитационными потоками. Самое бешенное скопление в Галактике…
Он обернулся к ним:
— И Молот там?
— Да, — ответил Рольф. — И Молот — там!
В голосе его звучал металл.
Что до Беннинга, то при виде этого ужасающего места он почувствовал благоговейный страх перед таинственным оружием древних Валькаров, которое было приготовлено и спрятано здесь. Чем он мог быть, этот странно названный Молот? Тот, о котором в Галактике шептались девяносто тысяч лет?
Мысли его вернулись к словам Сомхсея: «ГОСПОДИН, Я ВИДЕЛ НЕБО В ОГНЕ», и такие кошмарные видения предстали перед ним, что Беннингу едва удалось избавиться от наваждения.
— Молот там, — свирепо повторил Рольф, — и мы идем туда. Валькар проведет нас.
Беннинг чувствующий себя слабым, разбитым, повернулся к нему:
— Пожалуй, нам следует еще раз поговорить с Джоммо.
Но даже шагая по коридорам позади Рольфа, он знал, что все бесполезно. Ему, Нейлу Беннингу ли, Валькару ли или им обоим вместе, провести крейсер через звездные джунгли? Невозможно!
Джоммо поднял взгляд, когда они вошли в каюту. Его ненависть и гнев не уменьшились ни на волос, и все же Беннинг ощутил, что что-то в Джоммо изменилось. Железо начало гнуться.
Рольф молча подошел к стене и нажал кнопку. На открывшемся видеоэкране, хоть он и был сбоку по курсу, все-таки впереди хорошо была видна картина звездного шторма.
— Не трать на меня свою утонченность, Рольф, — с легким раздражением сказал Джоммо. — Я уже видел.
— Во мне нет утонченности, — возразил Рольф. Никогда прежде его лицо не выглядело таким застывшим и мрачным. — Я просто иду вперед и делаю, что могу. Ты знаешь, если я сказал, что мы собираемся идти в Скопление, мы пойдем туда. В своем уравнении ты можешь принять это за константу.
Джоммо внимательно посмотрел на Беннинга.
— Если я сделаю то, что ты требуешь, сразу ли мы с Тэрэнией получим свободу?
— О, нет, — насмешливо ответил Рольф. — Не сразу… Проклятые крейсера все еще тащатся сзади и мы сразу окажемся в их власти. Нет, пока мы не выберемся обратно из Скопления.
— Он не хочет этого, он боится, — внезапно сказал Джоммо, по-прежнему глядевший на Беннинга.
Беннинг знал, что это правда. И почувствовал ненависть к Джоммо.
— Я не боюсь, — ответил он, — Но должен заметить, что, учитывая нашу скорость, у тебя мало времени.
Снова молчание. Наконец, Джоммо решительно махнул рукой.
— Я не могу допустить гибели Тэрэнии и все сделаю. — Обращаясь к Рольфу, он добавил: — Но не принимай близко к сердцу, если выйдет не так, как ты рассчитываешь.
Лицо Рольфа помрачнело еще больше, хотя это казалось невозможным.
— Слушай, Джоммо! Всем известно, что ты, как ребенок игрушкой можешь играть разумом человека. Но сейчас не умничай! Если память не вернется к Валькару полностью, если разум его не будет здоровым и мощным, без изъянов и слабостей, то Тэрэния и ты долго не проживете.
— Обещаю, — сказал Джоммо, — что все будет, как ты сказал. Но все же я знаю о разуме больше, чем ты. И думаю, что ты не знаешь, что творишь.
Он встал и внезапно превратился в ученого — спокойного, педантичного, уверенного. Он сказал, какое необходимо оборудование и какая понадобится энергия. Выслушав его, Рольф кивнул и вышел. Беннинг остался. Его сердце бешено колотилось, ему не нравилась скрытая угроза, прозвучавшая в словах Джоммо, ему вообще это не нравилось.
Машина, привезенная Рольфом, выглядела совсем просто. Тысячи человеческих жизней и мыслей, тысячи лет развития психологии и работы в звездных далеких мирах воплотились в эту вещь. Но Беннинг в своем невежестве видел только кубический ящик с верньерами и странными круглыми овалами на лицевой стороне, и предмет, похожий на массивный раздутый металлический шлем.
Джоммо подвесил шлем к потолку и указал Беннингу на кресло. Джоммо молча опустил огромный шлем ему на голову.
Что именно обрушилось на Беннинга, он не знал. «Возможно, электромагнитные волны, знакомые земной науке», — успел подумать Беннинг. Что бы это ни было, оно вторглось в его мозг с неслыханным грохотом, заставило сознание мчаться по сумасшедшей кривой неевклидовой геометрии и кружиться волчком под невероятной бездной. Боли не было. Было хуже, чем боль: безумие скорости, света, полета, мрака, свистящий водоворот, который вращался в его черепе, но был достаточно велик, чтобы засосать в себя вселенную. По кругу, по кругу, все быстрее и быстрее, скользя и проваливаясь, беспомощно погружаясь в мучения освобождения памяти по мере того, как барьеры сгорали один за другим и нейроны отдавали запертые в них знания.
Руки Сомхсея, обнимавшие его, лицо Сомхсея, очень большое, — над ним, и он сам — очень маленький и плачущий, потому что порезал колено.
Женщина. Тэрэния? Нет, не Тэрэния, волосы женщины золотые и лицо ласковое. Мама. Давно…
Сломанное запястье, но сломано оно не при падении с яблони в Гринвиле, что было одним из фальшивых воспоминаний, рушившихся и исчезавших под напором настоящих. Запястье, сломанное во время неудачной посадки на одну из планет Алголя.
