Андрей Бондаренко - Народная Воля – 2017
Этаж, второй, третий, четвёртый…. В подъезде было тихо. Лишь в лифтовой шахте что-то тихонько потрескивало.
Поднявшись на одиннадцатый этаж, Хрусталёв, приводя дыханье в норму и насторожённо прислушиваясь, минуты две-три постоял возле двери, оббитой старомодным светло-коричневым дермантином.
Окончательно успокоившись, он достал из кармана длинный ключ, вставил его в замочную скважину, повернул несколько раз и, приоткрыв дверь, вошёл внутрь квартиры.
Тупой удар по затылку, колючая боль в основании черепа, безысходная чернота…
Сергей пришёл в себя, открыл глаза и через пару секунд громко возмутился:
– Ну, и что за дурацкий цирк? У кого-то наблюдается сезонное обострение фантазии?
Вообще-то, формальный повод для праведного возмущения, безусловно, был. Хрусталёв, прислонившись спиной к стене, сидел на полу, а его руки, разведённые в разные стороны, были прикованы – с помощью стандартных наручников – к батареям центрального отопления.
– Получилось, мать его, распятие в сидячем виде, – продолжил делиться ощущениями Сергей. – Очень, блин, неудобно. Руки уже затекли. В кобчике противно постреливает…. Эй, здесь есть кто-нибудь? Люди! Отзовитесь!
Естественно, что он только изображал возмущение, а на самом-то деле испытывал определённый оптимизм, мол: – «Нахожусь в Мишкиной квартире, а не в специзоляторе ФСБ. Что знающему человеку говорит о многом. То бишь, возможны различные нестандартные варианты. По крайней мере, хотелось бы надеяться на это…».
В соседнем помещении раздался неясный шум и смутно-знакомый голос посоветовал:
– Не гони волну, майор. Всему своё время. Ещё успеем, брат, наговориться вволю. Подожди чуток…
Через пару минут в комнате появился Назаров, облачённый в неприметную штатскую одежду.
– Какие люди! – не наигранно восхитился Хрусталёв. – Лично, так сказать почтили визитом. Тронут.
– И ты, Сергей Сергеевич, хорошо выглядишь. Борода шикарная. Можно обзавидоваться, – пристраивая рядом с телевизором плоский чёрный параллелепипед, откликнулся глава «Департамента по борьбе с экстремизмом». – Извини за доставленные неудобства. Инструкции, ничего личного…. В кобчике, наверное, свербит? Ничего, это ненадолго. Потом хорошенько помассируешь, сделаешь с полсотни приседаний-наклонов, всё и пройдёт.
– Ладно, я не в претензии. Всё понимаю…. Это ты, никак, видеомагнитофон настраиваешь?
– Угадал. Хочу – для начала продуктивного разговора – продемонстрировать тебе парочку интересных и завлекательных сюжетов.
Полковник, немного поколдовав с проводами и разъёмами, поочерёдно нажал на нужные кнопки. Послышался характерный шорох, телевизионный экран принялся загадочно подмигивать голубыми и светло-зелёными всполохами…
Вечерний придорожный пейзаж. Где-то вдали к небу поднимается багрово-оранжевое марево. На обочине останавливается тёмная машина. Открывается задняя дверца, из автомобиля неловко вылезает Генеральный прокурор.
– За что? – тревожно вглядываясь в сторону пожарища, обиженно шепчет Сорокин. – Неужели, это пылает моя дача? Что же будет с коллекцией средневековой живописи? Она же на двадцать-тридцать миллионов Евро потянет…. А старинные, практически бесценные русские иконы? А разные акции, облигации и долговые расписки? А компьютерные диски с компроматом на всякую зажиревшую и жадную сволочь? Кошмар…
Автомобильное окошко – со стороны водительского места – бесшумно уходит вниз. Негромкий хлопок. Генеральный прокурор, тихонько охнув, валится на землю…
Секунд двенадцать-пятнадцать заполошно мелькают неаккуратные серые точки, после чего на телевизионном экране появляются кадры нового сюжета.
Белые стены, белый потолок. Откуда-то сверху льётся яркий свет. На койке, застеленной белоснежной простынкой, лежит генерал-полковник Свиридов. Николай Ильич улыбается – расслабленно и чуть-чуть устало.
– Белое всё. Чистотой пахнет, – произносит Свиридов и неожиданно перестаёт улыбаться. – Огонёк зелёненький горит…. Это же, как я понимаю, видеокамера? Зачем?
– Так надо, – отвечает высокий человек в белом халате. – Закрывай, Ильич, глаза. Сейчас я тебе руки, для пущей предосторожности, прихвачу кожаными ремнями к скобам, а на мужественную физиономию – временно – напялю специальную маску. Как, кстати, ты наркоз переносишь?
– Нормально, вроде. Только – в последний раз – это давно было. Примерно лет двенадцать тому назад.
Свиридов закрывает глаза.
Человек в белом халате, брезгливо поморщившись, подносит к кадыкастому генеральскому горлу стандартный хирургический скальпель и резко дёргает рукой…
– Как оно? – выключая аппаратуру, поинтересовался Игорь Игоревич.
– Впечатляет, – криво усмехнулся Сергей. – Элегантно, надо признать…. А, что, пардон, дальше? Наверное, последует предложение, от которого я не смогу отказаться?
– Так точно. Последует.
– От чьего имени?
– Зайцев Дмитрий Владимирович, Президент России, осознав всю серьёзность сложившейся ситуации, предлагает «Народной Воле»…э-э-э, полноценное сотрудничество.
– Предлагает?
– Хорошо, приказывает, – поправился Назаров. – Приказывает, высокопарно выражаясь, объединить усилия в борьбе за светлое будущее нашей многострадальной и горячо-любимой России-матушки…. Так, надеюсь, звучит солидней и доходчивей?
– Гораздо, – подтвердил Хрусталёв. – А, как будет осуществляться вышеупомянутая совместная деятельность?
– Сейчас объясню, – полковник достал из тёмно-коричневого дипломата несколько пластиковых папок. – Слушай, Сергей Сергеевич, и запоминай…. Папка за номером – «один». Здесь представлены подробные материалы по четырём персонам, ошибочно попавшим в ваш «расстрельный» список. Этих людей просто подставили, превратив случайных «стрелочников» в законченных злодеев. А вы, господа «народовольцы», купились на эту пошлую мульку и не удосужились перепроверить первичную информацию. Нехорошо это. Непрофессионально.
– У всех бывают промашки и недоработки, – покаялся Сергей. – И опытных сотрудников хронически не хватает. И время поджимает…. Что теперь делать?
– Изучите предоставленные материалы и, если всё подтвердиться, то опубликуйте в Интернете опровержение. Мол, так и так: – «Ошибочка вышла, россияне. Облили грязью невинных людей. Приносим искренние извинения и посыпаем головы пеплом….». Вторая папочка. Здесь собраны индивидуумы, которые, априори, «Народной Воле» не по зубам. Не тратьте времени на разработку этих господ. В том плане, что с ними разберутся и без вас, в отдельном порядке…. Третий номер. С означенными фигурантами, наоборот, надо разобраться как можно быстрей. Пока они, суки ушлые, не попрятались по тайным заграничным щелям…. Следующая папка содержит досье на различных гадов, которые почему-то не включены в «расстрельный» перечень. Прошу ознакомиться, проверить, перепроверить и сделать соответствующие выводы…
Минут через пятнадцать Назаров, картинно хлопнув ладонью по лбу, повинился:
– Совсем за этими скользкими и мутными делами вылетело из головы. Извини, Сергеич…. Привет тебе велено передать. Из благословенной Австрии. От Алексея и Алины, понятное дело.
– Замели, значит, молодую поросль, – загрустил Хрусталёв. – То бишь, ребята теперь являются разменной монетой в наших сложных игрищах? И их дальнейшая судьба зависит – сугубо – от моего послушания?
– Можно и так интерпретировать.
– Содержат-то бедолаг, хоть, в приличных условиях?
– Безусловно, – лукаво улыбнулся полковник. – Мы же не звери какие. Понимаем, что такое – медовый месяц. Молодожёны содержатся на территории комфортабельной виллы, ни в чём не испытывают нужды и усердно спариваются по пять-десять раз на дню…. Не надо сердиться, майор. Я же просто шучу. Да, отвык ты, братишка, от специфичного армейского юмора. Отвык…. Всё нормально будет с твоими юными бойцами. Не переживай. Как у нас с тобой совместные дела – в согласованном порядке – завертятся, так и ребятишек, даю слово офицера, вернут на Родину…. Ну, продолжаем наш насквозь деловой разговор?
– Продолжаем. Только наручники, будь так добр, отстегни…. Кстати, а где сейчас Мишка?
– Думаю, что уже в морге…. А, как ты хотел? У всех предателей – одна дорога. Так с древних времён заведено. Мол, предавший один раз, может предать и по второму кругу. Ничего личного. Диалектика жизни…
Эпилог
На столе Премьер-министра громко и настойчиво зазвонил нежно-кремовый, отдельно-стоящий телефон.
«Эге, кажется, началось. Мать его растак», – мысленно усмехнулся Дорогин и, поднеся трубку к уху, известил – демонстративно-равнодушным голосом:
– Я на месте. Слушаю.
– Зайди ко мне, Володя, – тяжело вздохнув, попросил Зайцев. – Прямо сейчас. Очень надо.
– Хорошо. Уже иду…
Неторопливо шагая по запутанным кремлёвским коридорам и проулкам, Дорогин рассуждал про себя: – «Эк, как проняло беднягу. Впервые – за долгие годы знакомства – назвал меня по имени. Неслыханное, право слово, дело…. Впрочем, что тут странного? Штатский человек, как-никак. Причём, до мозга костей. Конечно, такому нелегко – принимать жёсткие и прямолинейные решения. Очень нелегко. Страшно – до внутреннего потоотделения. Сердце, покрытое ледяными капельками пота, вещь непривычная, могущая – запросто – и с ума свести…».
