Анна Одина - Амфитрион
Но если читатель уже изготовился наблюдать за тем, как натренированный событиями последнего времени герой наш отважно войдет в зловещее логово врага, мы вынуждены его разочаровать. Взобравшись на ближайшую возвышенность, Митя с промежуточной гордостью покорителя вершин оглядел пройденный путь. Он увидел, что никакой стены вокруг Хативы нет, даже эфемерной, определил дорогу, по которой доставил его на место юный Рамон, китайским веером пустил взгляд дальше и охватил взором все владение Заказчика целиком – за исключением части, закрытой собственно замком. На удобной площадке неподалеку от древних и открытых ворот цитадели стояло несколько машин разной степени дороговизны и элегантности. Митя узнал знакомый по Крапивенскому переулку лиловый «плимут», не поверил своим глазам, поднял к ним увенчанное омнитеком запястье, выпустил увеличительную пленку, взглянул в нее и прочел номер: S4CFW-2. Это был другой «плимут»: в номере московского двойка не значилась. «Хм… – подумал Митя, – московский-то Prawler, получается, важнее?..» И тут он услышал женский смех.
На всякий случай Митя похолодел. Кто знает… быстро-быстро побежали в голове ужасающие мысли, того и гляди, норовящие сорваться в жадное небо над океаном, как взлетающий с палубы авианосца истребитель, – может быть, не только «плимуты» у него в России и в Испании, может быть, и Алена? Подавленная… нет, оскорбленная Митиным оскорблением… нет – освобожденная, да, освобожденная их разрывом Алена – точно так же без усилий пересекла полконтинента, раздвоилась и стала Аленой-2, которую Митя никогда не знал, которую Заказчик… добыл из Алены-1, как скульптор, извлекающий из глыбы мрамора живую статую, или как хозяин карнавала, командующий гостям: «Снять маски!»? Митя и не заметил, как под аккомпанемент веселых размышлений обогнул холм и увидел ту часть территории, что была закрыта от подъездной дороги горой и замком.
Это была не Алена. Почему-то открытие вызывало в кипящем Митином сознании одновременно и облегчение, и горькую обиду: значит, и машины в разных странах разные, и женщины? Получается, наша Алена недостаточно хороша для древнего замка? Митя жадно охватил взглядом открывшуюся картину. По выгороженному манежу изящной рысью скакала белая лошадь, на ней в женском седле боком сидела молодая дама в классической амазонке, и, легко опираясь на символическую ограду локтями, смотрел на нее тот, кого Митя искал и вот, выходит, нашел. Искомый стоял спиной к Мите и потому не видел его, да, впрочем, ни наездница, ни очередной наймит Амфитриона (обслуживавший выездку) не видели его тоже. Поэтому Митя пошел на цель прямо, как бык, и задержал руку, готовую тронуть Заказчика за плечо, буквально в сантиметре.
«Нет, – метнулась мысль. – Играй красиво».
Так что он остановился рядом и тоже – правда, подрагивая всем существом, – взялся за деревянную ограду, как бы обозначая мимолетную заинтересованность в происходящем. Заказчик повернул голову, и Митя с ужасом и разочарованием увидел, что в первую секунду тот… его не узнал. Не узнал Митю! Ключевую фигуру для «Гнозиса» в последние дни его существования в России!
Неузнавание не было игрой: когда секунда прошла, Заказчик сказал то, чего только и следовало от него ожидать:
– Ah, Митя. Добрый вечер. Как добрались?
– Вы что, меня ждали? – спросил Митя вместо того, чтобы поприветствовать Заказчика или, скажем, ударить его бескомпромиссной навахой в правый бок.
– Конечно, конечно, ждал, – заверил Митю Амфитрион с таким изумительно искренним выражением, что у того разом смешались в голове все вопросы и ответы. Судя по секунде, потребовавшейся на узнавание, Митю не только не ждали, но и, использовав по назначению, немедленно выкинули из головы и памяти. Судя по безупречной лжи насчет «ждал», владельцу Хативы было важно оказаться гостеприимным хозяином, а это значит, что он не боялся Митиной мести и нимало не смущался тем, что наделал с Митиной жизнью. Не мог же он думать, что Митя не знал…
Митя начал что-то чувствовать о Заказчике: ложью и естественной, как дыхание, игрой было все от начала до конца – и неузнавание, и это «ждал».
Тут сеньорита на белой лошади, благополучно завершив какую-то сложную фигуру выездки, изящно взмахнула затянутой в перчатку узкой рукой и прокричала, обращаясь к рассеянно обозревавшему манеж Заказчику:
– ¡Hola, Magister!
Заказчик исполнил в ответ неопределенный приветственный жест и, хоть и не изменившись лицом, как-то закрылся. Причем закрылся для манежа, а не для Мити, рядом с которым стоял так, как стоят рядом с человеком, пришедшим на то же самое дерби.
– Магистр? – спросил Митя. – Почему она так вас называет?
– Бог ей судья, – проговорил Заказчик, – эта малозначительная ученая степень осталась для меня в далеком прошлом, а сеньорита Монферран просто дразнится, потому что знает: за магистра ей полагается выволочка. Ей это нравится.
– Монферран? – кажется, Митина роль в этом разговоре пока состояла только в том, чтоб туповато поглощать новую информацию и задавать вопросы.
– Ну да, – без энтузиазма подтвердил Заказчик. Он повернулся спиной к манежу, достал коробку с сигаретами, открыл и предложил Мите. Митя послушно взял черную единицу «Собрания» с золотым фильтром и дождался огня из уже знакомой S.T. Dupont. – Младшая. Вы ее не узнали, потому что она, слава Всевышнему, убрала свои бесконечные волосы под шапочку. Иначе сходство с горгоной Медузой и неотразимой матерью мадемуазель – Дельфиной стало бы для вас совершенно очевидным.
Сеньорита, по-видимому, знавшая, как следует себя вести в этом доме, сделала последний вежливый круг по манежу и позволила служителю увести лошадь с собой вместе куда-то в наступающую со стороны замка темноту.
– Она, что, – пробормотал Митя, провожая чудесное видение зачарованным взглядом, – ваша…
– …гостья, – закончил Магистр со спокойствием, под которым читалось недвусмысленно скорое завершение разговора, если бы Митя произнес вслух слово, которое сказать, к счастью, не успел. – Одинокие люди, дорогой Митя, – то есть одинокие по статусу – иногда любят гостей. Вот, например, вас.
Митя вдумчиво затянулся, искоса разглядывая освещенный сигаретным огоньком острый профиль человека, которого для себя решил отныне называть Магистром, а не Заказчиком. Заявление о любви к нему осталось пока совершенно непонятным.
– Я думал, у вас арабский вороной жеребец, а не белая андалузская кобыла, – заявил тогда Митя. Работа редактором в гламурном журнале учит поддерживать абстрактный разговор.
Заказчик хмыкнул.
– Не бывает белых лошадей, мистер Дикий. Как не бывает черных – только вороные, да, – он повернулся к Мите, и Митя с ужасом понял, что не может с ним разговаривать, как собирался. Не может вступить с ним в драку и не может сказать ему те слова, которые уже спихивали друг друга с кончика языка.
– Лошадники называют белых лошадей светло-серыми. Эта кобыла содержится здесь для гостей, что же до арабского вороного – то он… в Англии. Кстати, исторические короли по большей части ездили именно на андалусийцах, – продолжил Магистр, по-видимому, решив вложить в эту мини-лекцию побольше информации.
– Короли среди ваших предков тоже были? – спросил Митя с усталой горечью, решив проглотить информацию о владении Магистром несколькими лошадьми с такой же легкостью, с какой пришлось принять наличие в его жизни юной Ирэн Монферран практически встык с Аленой.
– Кого только среди них не было, – туманно ответил Магистр, и тьма, наконец, опустилась на них, наполнив Митю непонятной музыкой, от которой он чуть не заплакал.
Когда два огонька погасли, бывший Заказчик, а ныне Магистр как будто включил на небе луну и звезды и кивнул в сторону громады замка:
– Пойдемте. Не ночевать же тут, – он обозначил направление к дороге между увенчанных зубцами стен. – Вы, Митя, все-таки очень хорошо воспитаны. Ваше счастье.
Так странно обошедшись с ночью, комплиментами и счастьем, Магистр направился к замку, не дожидаясь Мити и не оглядываясь на него, только обмахнув приглашающим взглядом. Что ж, Митя пошел следом.
23. Прощание героя с Героем
Внутри все оказалось вполне в стиле Магистра – каким он виделся Мите с учетом накопленных о нем представлений. Старый замок был почти не тронут – а с каких точно времен, Дикий затруднился бы сказать. По ощущениям этой твердыне было не меньше двух тысяч лет, и ощущения нашего героя почти не лгали. Расположенная на двойной горе Монте Берниса двойная же цитадель стала некогда объектом целого крестового похода.
В конце одиннадцатого века крепость, стоявшая на великой Via Augusta{38}, была занята арабами аль-моравидами, которые взбунтовались против господствовавших тогда в Валенсии аль-мохадов. Сарацинский междусобойчик завершился приблизительно через сто лет победой последних, но без разрушительных последствий для Хативы. Каменная крепость по-прежнему безмятежно попирала иберийскую землю, а вот откуда она выросла на двойном холме и кому принадлежала до аль-моравидов и – мохадов, нам неизвестно. (Логично, впрочем, предположить, что укрепление на стратегической дороге, шедшей из Рима через Пиренеи до самого Средиземноморского побережья в Картахену и Кадис, и само было римским.) Спустя же еще какое-то время 22 мая 1244 года король Хайме I Арагонский по завершении пятилетнего крестового похода и полугодовой осады занял героически обороняемую маврами Хативу и даже подписал с сарацинами соответствующий Хативский договор, сохранившийся до сих пор. И уже через два года город, над которым возвышался замок (где Митя, получивший до ужина час свободного времени, с любопытством бродил), заселили каталонцами и арагонцами.
