Всеволод Глуховцев - Консорциум

Здесь он оборвал себя, круто перебросился в другую тему:

— Там мы с тобой не знали друг друга. Не успели узнать. Представляешь?

— Представляю, — Максим смотрел задумчиво. — И кем там был ты, кем был я?..

— В том-то и штука, что работали мы в одной конторе. Коллеги! Продажа недвижимости. Только в разное время. Ты пришел как раз на мое место… — тут Сергей смущенно усмехнулся, — после моего таинственного исчезновения.

И рассказал то, что повторять незачем. Слушатели вникали в рассказ старательно, но Максим потом все же переспросил:

— Значит, там эта квартира… номер семьдесят один была таким же Местом, как у нас этот рябиновый оазис?

— Да. Но там их больше, этих мест.

— Почему?

— А не могу знать. Разные миры, разные возможности. Там, надо сказать, с этим делом поярче.

— Да уж. Где только не гнездятся тайны… И как это произошло?

Сергей покачал головой:

— Сам удивляюсь до сих пор. Я ведь и поперся-то из-за дурацкого любопытства…

Сбор данных, коим занялся в одиночку риэлтор Сергей, оказался на редкость успешным. Сергей сделал совершенно верные выводы о борьбе тайных группировок за квартиру Кузьмича, волею судеб оказавшейся точкой перехода… Сергею даже удалось собрать ряд косвенных фактов, и они потом полностью подтвердились. Правда, там он так и не узнал, что сам тоже был объектом воздействия одной из этих групп, это стало ему ясно уже здесь.

А тогда в Сергеевой душе шла томительная борьба. Он сознавал опасность — чего тут не сознавать! Понимал, что его несчастный предшественник и невезучая баба попали сдуру в самое чертово пекло. Что-то мигнуло в точке контакта, и они — на миг, но этого хватило — очутились там, чему нет имени, но много псевдонимов: ад, пекло, преисподняя, шеол, аид… и хотя от каждого из них можно вздрогнуть, инстинктивно оглянуться и пробормотать какие-то суеверные заклятья — ни одно из них не передаст того бездонного ужаса, в коем может очутиться грешная душа.

И сознавая все это и труся, Сергей уже знал, что пойдет. Не мог он упустить такой шанс! Знал, что если не пойдет, то помрет от тоски по несбывшемуся, от того, что был рядом с тайной и смалодушничал, не открыл ее, упустил — и больше никогда не получит такой подарок судьбы. Его разжигал азарт. Хотелось поделиться — и он поделился с Димой, но открыться до конца не решился и ему. Все-таки, подумал он, пойду сам, своими глазами увижу, своими руками трону…

Пошел.

Он решил, что лучше всего — позднее утро, когда и людей по домам меньше, и чужой человек в подъезде не обратит на себя внимания… Расчет оказался верным. Незамеченным он поднялся на третий этаж, осторожно проник в квартиру. Закрыл дверь, постоял, вслушиваясь. Тихо.

Почему-то он совсем не ощущал никакого страха. И ничего зловещего в квартире не было. Так, запущенное жилье старого холостяка. Сергей побродил, потом сел на диван, зевнул. Почему-то потянуло в сон. Странно… Он зевнул еще, глаза застлало слезой. Тогда он испытал какое-то отчаянное нахальство и протянулся на диване: вот, мол, вам, выкусите! Плевал я на все страхи-ужасы на свете. Вот лягу и буду спать на границе с царством погибели, и шиш что будет мне! Он даже улыбнулся перед тем, как сон закружил голову, мягко прихлынул, смыл его из этого мира…

— И вынес на берег уже в другом, — понял Максим.

— Да.

Сергей сказал это очень обыденно: ну, заснул в одном мире, проснулся в другом… всего и делов-то.

— Проснулся, что, прямо вот так на траве? — с подозрением осведомился Максим.

— Нет.

Совсем нет. Это междумирье имеет несколько обличий. Одно — да, бескрайний простор под равнодушно-ласковым небом, другое — тоже бескрайнее, но совсем в ином роде: это дом. Этажи, лестницы, переходы — можно идти вверх, вниз, в стороны, и будешь идти бесконечно, по самым удивительным комнатам, коридорам, залам, то пустым, то полным вещей, и самых обычных и загадочных — а в окнах рассветы, дожди, полдни, облака, ветви тополей, звезды… и еще много чего, всего не расскажешь.

Максим покивал, понимая.

— И ты значит проснулся на том же диване…

— В той же комнате. А в окне — рассвет.

— Может, закат?

— Ну да! Что я, рассвета от заката не отличу? Рассвет, ясно как дважды два.

И он, Сергей, долго лежал, думал и больше не удивлялся. Он понял, что произошло. Встал, прошел к входной двери, увидел вместо утлого подъезда хрущевки широкий коридор, необычайно светлый от широченных окон по обе стороны. Сергей вышел, пошел по этому коридору… и вот, собственно, идет до сих пор.

— Это долго? — спросила Снежана.

Сергей улыбнулся.

— Там — нет, немного дней. А здесь дни, годы… все едино. Но это не объяснишь, прожить надо.

— Ну ладно, — улыбнулся и Максим. — Проживем? — повернулся он к Снежане.

— Конечно, — легко сказала она.

— Не спешите, — вдруг сказал Сергей.

И лицо его странно изменилось — уже знакомым отголоском все того же дальнего, одному ему ведомого.

— Не спешите, — повторил он.

— То есть? — Максим напрягся.

— То есть мы сейчас к главному подходим. И тут вроде бы все просто, но…

Все просто и сложно. Просто сказать, не просто сделать.

В том мире, где Сергей стал риэлтором, прикоснулся к тайне и откуда его так успешно вымыло сюда — в том мире альтер эго Максима попало в такой переплет обстоятельств, что от него теперь зависят судьбы множества людей, а может, и всего того мира… а может, и не только одного его.

— Я не могу оценить масштаб, — сказал Сергей. — Могу сказать одно: ему, то есть тебе там, нужно выйти в междумирье. Обязательно!

— Сюда?

— Сюда. Он может это. Надо только помочь.

— Ага… — Максим насупился.

Он начал понимать, что здесь к чему, и понимание в первый миг оттолкнуло его… но в глубине души он уже знал, что никуда от этого не денется. И он уставился взглядом в землю, смотрел и думал.

Надо выручать себя — того, которого я совсем не знаю, но мы оба — отражения одного большого Я, созданного по образу и подобию. И в него, в это Я, надо собраться всем нам, оторванным друг от друга отражениям, отблескам, отзвукам из разных, ближних и дальних окраин мироздания.

— Я должен помочь, — сказал Максим вслух.

Сергей кивнул.

— Мы, — тихонько поправила Снежана.

Конечно. Теперь мы. Там, выше всех миров, наши большие Я всегда вместе — значит и здесь, в сонмах отсветов и отголосков, тени Максимов и Снежан тянутся друг к другу, не зная этого, и где-то, может быть, так и расходятся пути, и эти люди никак не могут понять — что не сбылось в их жизни, что пошло не так, почему их память не равна прошлому…

Но здесь все сошлось и сбылось. И значит, надо помочь другим.

— Я должен вернуться? — спросил Максим. — Туда где я был тенью?..

— Мы, — вновь поправила Снежана.

— Мы, — повторил он.

Сергей пожал плечами:

— Вы не должны ничего. Ваш выбор. Воля.

— Свобода, — понимающе кивнул Максим.

— Все-таки воля, — мягко настоял Сергей.

— Мы и воля, — Максим улыбнулся, взглянул на девушку. — Ну что ж, надо помочь! Ты как думаешь?

— Я — как ты скажешь, — отозвалась она.

Помолчали. Ветер легко гладил лица, волосы. Тихонько шумели листья. Максим почувствовал, как не хочется отсюда уходить.

— Так, — сказал он. — Ну и как это сделать?

— Очень просто. Выходи, откуда вошел, вот и все.

Вот и все…

Максим обвел взглядом этот мир напоследок. Осень едва тронула рябиновые листья, но пунцовые гроздья налились тяжело, спело, гнули ветви.

— Здесь всегда осень? — спросил он.

Как захочешь, — был ответ.

Как скажешь, как захочешь… Все стрелки сошлись на мне. Чувствую ли я, как на меня оперлась Вселенная?.. Шут его знает. Об этом, должно быть, думать нечего — держи и все, и никаких гвоздей.

Он похлопал Снежану по плечу:

— Ну, идем, красота неописуемая.

— Идем, — и оба легко встали. Поднялся и Сергей.

— Прощаться, думаю, незачем, — сказал ему Максим, — а «до свиданья» ясно и без слов.

— Конечно.

Женщина и мужчина пошли, не оборачиваясь, Сергей смотрел им вслед, а потом отвернулся. Ветер зашумел посильнее, Сергей вспомнил небо в огромных окнах, капельки дождя на них…

Он подумал о своем «большом Я». Оно рядом, хочешь — ступай. Хочу. Но…

Но пожалуй, еще немного подожду.

— Покой и воля, — сказал он и вслушался в эти слова. Хорошо. Покой — это не смерть, это такая жизнь. Будем жить.

Часть шестая Завершающая…

— Постойте, — сказал Максим, остановившись.

Спутники, обернувшись, воззрились на него с удивлением.

— Ты чего, Макс? — спросил Дима.

Тот помедлил, виновато пожал плечами.

— Сам не знаю. Что-то почудилось так странно, будто я в лесу каком-то… ну, ладно, все это чушь. Как, ты говоришь, того парня, что до меня был — Сергей?