Дмитрий Леонтьев - Идущие за кровью
Дежурный продиктовал адрес, и я повесил трубку.
— Что-нибудь случилось? — спросила девушка, прислушивавшаяся к нашему разговору.
— Намечается ещё один труп, — вздохнул я. — Третий.
— Ваш напарник? — испугалась она.
— Нет. Посторонний человек. Скорее всего это он купил книгу вашего прадеда в антикварном магазине… А мой напарник ещё не подъезжал в отдел.
— Я позвоню сестрам, — сказала она и, подхватив телефон, пошла с ним в соседнюю комнату. — Подождите меня здесь, пожалуйста.
— Если он ещё не уехал, попросите его к телефону! — крикнул я ей вслед. — Мне необходимо поговорить с ним…
Оставшись один, я наконец смог как следует оглядеться. Безусловно, у хозяйки квартиры был хороший вкус. К своему удовольствию, не заметил я и излишней аккуратности, доходящей порой у некоторых женщин до маниакальности. Вещи в квартире были добротные, изящные, но явно не из магазинов итальянской мебели и турецких тканей. Так что моя идея о «богатом спонсоре» «проверку сомнением» не выдержала. Правда, и о том, что мужчины вообще никогда не переступали порог этой квартиры, я тоже не мог сказать. На серванте стояли два подсвечника с огарками свечей, а на подоконнике я заметил фарфоровую пепельницу. Сама девушка не курила, да и люди, в одиночестве жгущие свечи, мне встречались не часто. Но то, что мужчины никогда не жили здесь постоянно, это я видел совершенно отчетливо. Я посмотрел на книжные стеллажи: исторические и любовные романы, классика и популярные детективы… Заметив подборку книг на нижней полке, я невольно нахмурился. О чем писали Папюс, Платон, Кейси, Алеф Зор и другие авторы, работающие в этом направлении, я уже знал. Я оглянулся на дверь в соседнюю комнату. О чем там говорили, разобрать было невозможно, но разговор шел явно на повышенных тонах.
«Неужели прав Агасфер, — с удивившей меня самого печалью подумал я. — Неужели наследственность породила в ней тягу к злу? Такая прекрасная, юная, и… А почему обязательно зло? — спросил я себя. — И почему обязательно «наследственность»? Может быть, ей просто интересно это изучать? Хобби такое… Вряд ли… А может, по работе? Она историк или медик… Нет, насколько я понял, она связана с театром… Обидно».
Я почувствовал, как на меня вновь обрушилась исчезнувшая было усталость. Настроение портилось, да и мучившая меня уже второй день головная боль вновь сдавила виски раскаленным обручем.
Дверь в комнату распахнулась, и девушка протянула мне телефон:
— Ваш друг слушает.
— Спасибо, — поблагодарил я, принимая трубку из её рук. — Как у тебя дела, Пётр Петрович?
— Никакой полезной информации, — кисло признался Петров. — Ничего конкретного. Даже «неконкретного» нет… Потерянное время.
— А у нас ЧП. Объявился тот самый бизнесмен, на тёмно-синем «мерседесе». Точнее, не объявился, а пропал… Но в нашем случае это одно и то же…
— Надо ехать. Адрес взял?
Я продиктовал ему адрес.
— Часа через полтора буду, — пообещал Петров. — Как дела у тебя?
— Хуже, чем у тебя. Не только ничего полезного не нашёл, но ещё и продемонстрировал, какой я дурак.
— Это на тебя похоже. Я же предупреждал… Ну да ладно, что уж теперь… Жди меня в отделе, я выезжаю.
Я положил трубку и невольно коснулся пальцами висков — головная боль явно усиливалась.
— Болит? — спросила девушка. — Садитесь на стул.
— Нет, спасибо, я пойду. Очень много дел. А это — обычное переутомление. Как только удастся нормально отдохнуть и отоспаться — как рукой снимет…
— Я знаю, — кивнула она. — И всё же присядьте. Я вас надолго не задержу.
Пришлось повиноваться. Она подошла ко мне вплотную и провела руками над моей головой. Потом уверенно положила одну руку мне на затылок, другую на лоб и слегка надавила… Отступила на шаг и потрясла кистями рук, словно стряхивая с них невидимую влагу.
— Ну, как? — спросила она. — Лучше?
Удивленный, я покрутил головой из стороны в сторону и признался:
— Как рукой сняло… Поразительно, как быстро вам это удалось. Я слышал о нетрадиционных способах лечения, но там обычно это затягивается несколько дольше… Никогда не думали заняться этим профессионально?
— Нет. Это мне не по душе, да и знаний маловато.
Я невольно покосился на нижнюю полку книжного стеллажа. Она перехватила мой взгляд и пояснила:
— Когда-то интересовалась… В детстве. Все же такой предок… Пыталась понять, зачем он этим занимался.
— Удалось?
— По этим книгам ничего не узнаешь. Слишком много общих слов и слишком мало конкретного смысла. Нет, не удалось. Чем он занимался, я поняла, а вот — зачем?..
— Деньги, власть, запретные знания… Где вы работаете, если не секрет?
— Я закончила театральное училище… Правда, в театрах сейчас очень тяжелые времена, денег катастрофически не хватает, приходится подрабатывать переводами. Английский, немецкий, японский…
— Ого!
— Ничего особенного. Никаких сверхталантов, — опровергла она. — Просто хорошая память.
— Для профессионального знания языков одной памяти мало, тут как раз таланты нужны… Ваши сестры ничего не сказали?
— Они тоже ничего не знают…
— Ира, зачем вы меня обманываете? — спросил я. — Ведь вам что-то известно. Может быть, я «дубина» в личной жизни, но все, что касается моей профессии… Я же вижу, что вы что-то знаете, но боитесь мне это сказать. Поймите, любая информация сейчас может только помочь. Двое убиты, один пропал, и шансов, что он жив, — совсем немного… И это может продолжаться очень долго…
Она посмотрела мне в глаза, и мне показалось, что она колеблется.
— Ира, — повторил я, и в это время зазвенел телефон. С недоумением взглянув на часы, она сняла трубку.
— Слушаю… Да… Это вас, — сказала она мне. — Говорят — очень важно.
— Слушаю, — сказал я. — Степаныч? Как ты узнал?.. Ах да, у тебя же АОН…
— Срочная информация, — сказал дежурный по отделу. — Опять звонили из главка, передавали информацию для Петрова. Нашли машину Кирсанова… Это тот самый пропавший бизнесмен. «Мерседес» брошен у Охтинского кладбища. Возле виадука. Знаешь, где это?
— Недалеко от «Русских самоцветов», — сказал я. — Но с Петровым у меня уже нет возможности связаться. Постарайся дозвониться в отдел, который проводит розыск, и скажи Петрову, что я выехал на кладбище. Пусть выезжает туда немедля. Спасибо, Степаныч.
— Нашли пропавшего? — спросила девушка.
— Пока только машину. Брошена у Охтинского кладбища… На чем же мне туда добираться? Транспорт ещё не ходит… Опять придется ловить частника…
— Послушайте… Не надо вам ехать туда сейчас, — попросила она. — Подождите до утра…
— Вы что-то знаете, — уверенно сказал я. — И это очень плохо… Плохо то, что не хотите говорить. А ведь от этого зависит жизнь человека. И может быть, не одного… А сначала вы мне очень понравились… Честное слово… Я ещё не встречал никого, похожего на вас… Я думал, что такая женщина просто физически не может нести в себе какое-либо зло… Что в вас просто не может быть ничего дурного, на столько вы вся такая… такая…
Я смутился, запутался и, не прощаясь, вышел из квартиры. Когда, отойдя от дома на несколько метров, я оглянулся, то увидел в окне её силуэт. Она стояла и смотрела мне вслед. Я помахал рукой на прощанье и быстро пошел прочь по ночному проспекту…
* * *— Ну и местечко ты себе облюбовал на эту ночь, приятель, — проворчал водитель, притормаживая машину у кладбищенской ограды.
— Я привык, — пожал я плечами.
— К чему привык? — со странным выражением посмотрел он на меня.
— Живу я тут, — пошутил я. — Сколько я должен?
— В следующий раз труповозку или катафалк нанимай, — почему-то обиделся водитель, хлопнул дверцей, и машина унеслась прочь.
Я пожал плечами, засунул деньги обратно в карман и направился в глубь кладбища.
«Для начала нужно осмотреться, — решил я. — А уж по том идти к местным оперативникам. Они не знают, что искать в этой машине, но мне-то это известно. Поэтому сперва следует осмотреться. Может, парень ещё жив. Хотя какое там… Интересно, почему его похитили? Почему угнали машину? Я очень сомневаюсь, что они умеют её водить… И почему кладбище? Нет, невозможно строить никаких умозаключений — совершенно нетипичная ситуация. В оперативной работе проще тем, что любое, даже самое сложное и замысловатое преступление уже когда-то где-то имело аналог. А как вести следствие, в котором подозреваемые — аномальные явления? У них иная психология… Если вообще есть психология… То, что с нашей точки зрения — преступление, для них естественно. Для нас это абсурд, для них — реальность… При расследовании обычного дела можно поставить себя на место преступника и попытаться восстановить картину преступления или хотя бы предположить, как он поведет себя в дальнейшем. А как представить себя на месте демона?.. Я демон… Я демон… Дебил я, а не демон! Такая девушка, а что делал я?! Морали читал!.. Дебил! Стругацких цитировал. А ведь именно они предупреждали, что ради женщины можно делать любые глупости — она простит… Любые, кроме одной: нельзя быть с ней умным, вот этого они не прощают… Какой я идиот!..»
