Влада Воронова - Пути Предназначения
Кийриас отошёл к окну.
— Я должен разобраться, почему на самом деле приказано убрать этого несчастного гирреанского уродца. И почему голову убитого нужно доставить ни куда-нибудь, а именно в Каннаулит.
— Вы очень рискуете, — сказал Гюнтер.
— Я устал от осторожности. В Гирреан мы поедем все трое. Или не поедем вообще. Мы будем знать, что делаем, и зачем мы это делаем. Хватит играть вслепую!
Кийриас повернулся к Николаю и Гюнтеру.
— А самое главное — я не хочу стыдиться перед вашими родителями за своё учительство.
Гюнтер ответил недоверчивым взглядом исподлобья.
— У меня нет родителей.
— Если их нет среди живых, то это не означает, что их нет вообще.
— Ну да, ну да, — зло усмехнулся Гюнтер. — Утешительная сказочка, придуманная теми, кто никогда не терял близких. Особенно заживо.
— Досточтимый Найлиас обязательно придёт в братство! — горячо сказал Николай. — Скоро он поймёт нашу правоту.
Кийриаса закогтило ревностью. Но поздно что-либо исправлять. Николай отдал сердце другому учителю. «Я сам виноват, — понял Кийриас. — Когда он был готов отдать мне и сердце, и душу, я отвергал его. И тем более никогда и ничего не предлагал в дар ему. А теперь ни я, ни мои подарки Николаю не нужны. Всё, что я могу для него сделать, так это немедля освободить от опеки… Пусть переходит на самостоятельную жизнь. И Гюнтера забирает! Если не в младшие братья, так в ученики. А я возьму другого воспитанника и попытаюсь стать для него настоящим учителем и дядей. Стоп! Ведь для полного посвящения надо провести в братстве пять лет, а Николай здесь всего три года. Хотя это пустяки, парень он толковый, экзамен сдаст. Но сначала мне надо вернуть ему долг. Если из-за моего слабодушия Николай вынужден разбираться с гирреанцем, так пусть действует как полноправный братианин, а не слепая кукла».
— Идите прогуляйтесь, — велел Кийриас ученикам. — К вечеру вернётесь. В шесть часов. А я пока свяжусь со старшими братьями.
Николай и Гюнтер поклонились, вышли на улицу.
— Странный у досточтимого Кийриаса дом, — сказал Гюнтер.
— Учитель получил его в наследство всего два месяца назад. А поскольку живёт он на служебной квартире, дом стал только лишней морокой.
— И тогда досточтимый передал его братству, а старшие решили оборудовать дом для конспиративных встреч категории вип. Глупая идея.
— Почему? — обиделся Николай. — Братству необходимы деньги, а значит и люди, которые готовы их пожертвовать. Принимать таких меценатов надо в достойной обстановке.
— Вот именно, что в достойной. Вип-гостиную надо устраивать там, где она не привлечёт внимания — в дорогом отеле или клубе. А здесь она выглядит слишком вызывающе. Представь, если вдруг в дом Кийриаса заглянет инспектор коммунальной службы. Как прикажешь объяснять ему такие роскошества? К тому же сам факт визита богача в простенький квартал станет главной темой местных сплетен как минимум на неделю. Вряд ли меценат согласится ради братства переодеваться в дешёвые тряпки и пользоваться общественным транспортом. Как явка дом провалится после первой же встречи.
Николай досадливо цвикнул углом рта.
— Действительно, глупо. Столько денег свинье под хвост…
Гюнтер немного подумал.
— А ты знаешь, ведь всё ещё можно исправить. Если сделать вид, что богачи собираются там небольшой компанией два раза в неделю, в одно и то же время, и занимаются какой-нибудь безобидной, но странной для взрослых успешных людей чепухой… Например, строят из бутылочных пробок модель средневековой крепости… Соседи и местная полиция посплетничают об этом месяца два, а потом привыкнут и перестанут обращать внимание. Тогда в дом можно будет приглашать кого угодно, хоть самого принца Филиппа, на него никто и внимания не обратит. Главное, чтобы визит был в урочное время.
— Пожалуй, — неуверенно согласился Николай. — Надо будет сказать учителю.
— Давай съездим в «Пещеры Лдунн»? — сказал вдруг Гюнтер. — Здесь недалеко.
— Нет у меня настроения развлекаться.
— Я и не предлагаю. Но если надо полдня потратить на ожидание, то лучше делать это в центре развлечений, чем в парке на скамейке. Найдём тихий павильон с такой игрой, где требуется полная сосредоточенность. Незачем терзать себя мыслями о том, на что мы не можем повлиять.
— Ты думаешь, разговор учителя со старшими плохо кончится?
— Нет, — качнул головой Гюнтер. — Скорее всего, он кончится никак. Не станут с ним разговаривать — и всё.
Николай глянул на Гюнтера.
— Они похожи, верно? Твой орден и моё братство?
— Только у белосветцев нет Избранного. А ради него многое можно перетерпеть.
— Да, — кивнул Николай. Помолчал немного и решил: — Ладно, едем в «Пещеры».
— Тогда пошли быстрей на остановку, автобус будет через пять минут.
= = =Многочтимый господин хранитель поучал жену. Визжала досточтимая госпожа Бланка по-поросячьи.
— Надоели, — хмуро глянул на бунгало начальства кухонный батрак. — Второй день воплей больше, чем на скотском рынке.
— Радуйся, придурок, — ответил напарник. — Пока Диего бабу колотит, нас не трогает.
— Да, с бабой проще, — согласился первый батрак. — Она ближе.
— Шалава! — с ненавистью орал Диего. — Курва помоечная! Уже под холопов подстилаешься, дешёвка!
Батраки удивлённо переглянулись.
— Что-то новенькое, — сказал первый. — До сих пор об изменах ни слова не было.
Второй батрак задумчиво почесал подбородок.
— А что ещё он может сказать, если ему за его же бабу чужие мужики рыло чистят? Бланке Николай не брат, Гюнтер для Диего не сват. А за бабу заступились. Значит, любовники досточтимой супружницы.
— Эт' вряд ли, — сказал первый. — Николай Игоревич сам по себе такой. Харч не воровал, хлыстом не размахивал и другим старшинам не позволял. Повара взял хорошего.
— Да, они такие, — согласился второй батрак. — И дядя Коля, и Гюнтер. Жаль, что их прогнали. Особенно Гюнтера. Я такую вкуснотищу, как он готовил, даже в Плимейре не ел. И чего эту засранку на кухню понесло? Как будто на всём участке больше спрятаться негде.
Визг Бланки прервался звоном разбитого стекла.
— Не трогай её! — потребовал Мигель.
И тут же донёсся звук тяжёлого удара, полный ужаса и боли мальчишеский крик, а вслед за ним пропитанный злобой ор:
— От кого ублюдка нагуляла, курва?!
— Хана пацану, — сказал первый батрак. — Он ведь лицом один в один мамаша. Господин хранитель теперь его ни за что своим не признает.
— ДНК… — начал было второй.
— В таких случаях на экспертизу не смотрят, хоть под самый нос её суй.
В бунгало захлёбывался рваным, стонущим криком Мигель, извергал потоки грязной брани Диего.
— Да что там этой сучонке руки-ноги поскрючило? — зло сказал второй батрак. — Не может к своему благоверному сзади подойти и по черепу вазоном шарахнуть? В болоте таких мамаш топить!
Первый батрак хмыкнул и вопросил задумчиво:
— Если мамашу в болоте утопить, то что с папашей сделать надо?
Из бунгало выскочил Мигель, побежал к плантациям, споткнулся, упал лицом в землю.
— Эй, малой, — закричал ему первый батрак, — ты не в поле беги, ты сюда давай, под котёл прячься!
На крыльцо вышел Диего.
— Иди сюда, — приказал сыну.
Мигель, пятясь, пополз к кустам.
— Не надо… — прошептал он умоляюще. — Не надо…
— Иди сюда!
Невесть откуда взявшийся незнакомый человек в сером городском костюме, не вынимая правой руки из кармана, пальцами левой схватил Диего за горло, сдёрнул с крыльца.
Из-за кустов выскочили трое телохранителей и тут же замерли: незнакомец стоял спиной к стене бунгало и прикрывался их хозяином.
— Бластеры, шокеры и зарукавные ножи на землю, — негромко приказал незнакомец. Диего перепугано прохрипел «Делайте, что он говорит!», и телохранители подчинились.
— Пять шагов назад, — велел незнакомец. — Лечь лицом вниз. Руки вытянуть перед собой. Ноги на ширину плеч. Не шевелиться.
— Кто вы? — спросил Диего. — Что вы хотите? Денег? У меня их много. Я…
— Ты даарн Диего Алондро?
— Да.
— Я Клемент Алондро. Твой брат.
— Что?! — дёрнулся Диего. — Я тебя имени лишу! Я глава семьи! Да я тебя…
Клемент слегка сжал пальцы. Диего захрипел, попытался содрать с горла его руку. Клемент ткнул в нервный узел, и Диего выгнулся в судороге боли.
— Молчи и слушай, — приказал Клемент.
— Д-да, б-брат. Я с-сл-лушаю т-тебя, б-брат, — трусливо заикаясь, выговорил Диего.
Незнакомец, именующий себя Клементом Алондро, смотрел на него таким равнодушным и пустым взглядом, что Диего от ужаса живот скручивало, леденели пальцы. Пришелец настолько привык убивать, что перестал замечать убитых. Такому что даарн империи, что червь навозный — всё едино.
