Александр Лукьянов - Трейлер Старика
Но изредка для большинства грузчиков объявляли внеочередной перерыв. Титанов отводили к кормушкам с вожделенной овсяной кашей. «Звёздные» оцепляли подходы к рельсам, а спецкоманда со всевозможными предосторожностями грузила в вагон металлические контейнеры с «штуками» и явно опасными субстанциями, отправляемыми в оплату за полученный товар. После чего титаны упирались столбообразными ручищами в торец вагона и выкатывали его назад в открывающийся в защитном поле проход.
А вот самые частые поставки — платформы со слитками алюминия и меди, свинцовыми и чугунными «чушками» — сразу после прибытия становились добычей титанов. Серые великаны с лязгом выгружали металл на тележки, впрягались в них и волокли в склады. Другие тут же переворачивали несчастную платформу и начинали её безжалостно потрошить. Сначала титанам выдали было кувалды «для ускорения процесса», но производимые ими сокрушительные удары создавали такой невыносимый гул, что от молотов пришлось отказаться.
Приёмкой грузов и их развозкой были заняты пять с половиной тысяч человек. Они разделились на четыре отряда, сменявшие друг друга каждые восемь часов. Обеденный перерыв проходил на месте работы: еще двести человек были мобилизованы для быстрой раздачи горячей пищи, уборки и мытья посуды.
— Зачем столько железа? — недоумевал Зигзаг, допивая добавочную кружку яблочно-рябинового компота и морщась от скрежета, с которым титан волок колёсную пару на тележку. — Скоро всю Стену забьём, свободного места не останется.
Сразу же щёлкнул сигнал включения его карманного ПК.
— Места пока что полно. — успокоил Старик. — А зачем… К сожалению, полагаю, что скоро китайцы, как, впрочем, и другие земляне окажутся неплатёжеспособными. Нам следует загодя принять меры. Запас кармана не тянет. И чем больше будет запас — тем лучше
— Кризиса у них ждешь?
— Много хуже. — лаконично ответил Старик и отключился.
Зона
Стена, КПП № 1
временная спальня рядом с боксом приёмки-отправки грузов
22 часа 4 декабря 2047 г.
Электронику не спалось. То ли день сегодня выдался хлопотный (его смене досталось восемь вагонов), то ли горячий душ взбодрил некстати. Он лежал в спальном мешке, слушал мерное сопение сразу же уснувшего Граммофона и смотрел на тускло освещенный потолок спортзала, служившего временной спальней почти двум сотням «мобилизованных в трудовую армию», как выразился Старик. Всё-таки специфическое у него чувство юмора… гм… если вообще можно так выразиться.
Когда пришло распоряжение Старика отправить на КПП № 1 в качестве грузчиков половину персонала центра электронной связи, все были несказанно изумлены и встревожены. Это было невиданно и беспримерно. А если принять во внимание внезапно лезущие из-под земли холмы, северные сияния умопомрачительной красоты и силы под куполом Зоны, беспокойное поведение животных и прочие странности, то… Однако, лаборанты воздерживались от мучавших их вопросов к Старику: —«Он знает, что делает».
Наверняка, знает. Правда, мог бы и растолковать смысл происходящего. Под навесами с внутренней стороны Стены уже громоздились огромные залежи колёсных пар, вагонных рам и прочих транспортно-металлических обломков. Коридоры и склады были уставлены ящиками, коробками, термосами и контейнерами. В самых неподходящих местах до потолка возвышались баррикады из тюков и мешков. Очумевшие переписчицы листали многостраничные описи и привешивали ярлыки. Санитарки смазывали йодом расцарапанные руки усталых грузчиков и лапы хнычущих титанов. Приписанные к столовым судомойки и официантки носились с подносами. А Старик, не разъясняя смысла гонки и чрезвычайщины, только поторапливал, указывал на ошибки, советовал, утешал, и постоянно повторял что всё закончится числу эдак к двадцать пятому декабря и, скорее всего, более не повторится.
Ему верили без тени сомнения. «Старик знает, что делает». Надо — значит, надо. Электроник закрыл глаза и пошевелил уставшими за день ногами. Всем и каждому было известно, с каким раздражением Старик воспринимает любую попытку приписать ему сверхъестественные всесилие и всеведение. Любой мог отбарабанить наизусть сделанное Стариком сравнение Зоны с трейлером, забытым пришельцами на обочине их космической дороги, а самого Старика — с программой в памяти бортового компьютера упомянутого трейлера. Не более того! И чтобы никаких молебствий Всемогущему!
Но цитату воспроизводили, так сказать, на уровне абстрактном, отвлеченном. На уровне же повседневно-бытовом всё обстояло «с точностью до наоборот». Старик в сознании каждого экзогена со временем перевоплощался в терпеливого и мудрого покровителя, что всегда рядом. В ангела-хранителя, к которому в любое время можно обратиться с любым вопросом, раскрыв самое сокровенное. Бывало так, что Старик категорически отказывался давать совет, заявлял, что не может взять на себя такой ответственности, но после беседы с ним проблема как-то сама собою рассасывалась и мучившая неопределенность пропадала.
Ко всему прочему, Старик превращался в постоянно бодрствующую совесть, удерживающую от дурных поступков, даже самых мелких. Электроник, словно кадр из давным-давно виденного чёрно-белого фильма, вспомнил заплёванный жвачкой и залитый пивной пеной московский асфальт, валяющиеся повсюду давленые пластиковые бутылки, изрисованные похабщиной и смердящие мочой подъезды с воткнутыми в лестничные перила шприцами. Даже самого слабого подобия этой безысходно-тоскливой жути в Нашем Мире просто не могло быть! Потому, что не могло быть никогда.
Во-первых, сразу на входе практически исключалась возможность проникновения под купол Зоны переселенца с отклонениями в поведенческих нормах. Стариком проводил в течение нескольких часов собеседование с будущим жителем Зоны. Незаметно простые вопросы Старика и ответы на них превращались в исповедь кандидата на перемещение в Зону. Собеседование в сочетании с пристальным наблюдением позволяло достаточно точно нарисовать психологический портрет человека ещё в камере собеседований китайского пропускного комплекса. После «исповеди» шансы быть впущенным в Зону оставались лишь у одного из двадцати пяти кандидатов, способного вписаться в социум Зоны.
Во-вторых, В Нашем Мире полностью исключалась возможность вести себя не соответствующим образом. Небрежно выполнять свою работу. Причинять даже не боль и страдания, а простые неудобства окружающим. К примеру: нечаянно бросить скомканный конфетный фантик мимо урны, забыть выключить воду над раковиной, натоптать на только что вымытом полу. Старик смотрел твоими глазами, слышал твоими ушами, осязал твоими пальцами. Старик знал о тебе всё, кроме твоих мыслей. За каждую нечаянно допущенную ошибку тут же делалось мягкое, тактичное замечание. В конце концов, кто не промахивается! Ошибся? Тебе указали, ты спохватился, торопливо поправил — всё в порядке, пройдено и забыто. Больше не повторится.
Однако, если бы это были не непроизвольные оплошности, а осознаваемое нарушение норм морали, и осмысленно-нарочитое отклонение от норм поведения, Старик сообщил бы об этом окружающим. И тогда… Что было бы тогда, Электроник представить не мог, так как, судя по всему прецедентов ближайшем обозримом прошлом не было. А если оные когда-то и имели место, то служба безопасности Нашего Мира предпочитала не муссировать тему. По крайней мере было ясно, что, как минимум, Старик может отказать нарушителю моральных норм в Переселении. «Не соблюдающим заповедей моих, нет пути в царствие небесное»…
Электроник беззвучно усмехнулся при воспоминании о самом первом впечатлении от Нашего Мира. Его поразили приветливая открытость и деликатное дружелюбие здешних жителей, не имевшие, вместе с тем, ничего общего с праздной беспечностью и беззащитной наивностью. Постоянная атмосфера дружелюбия, готовность разделить твою радость и помочь в трудной ситуации. И главное — стремление понять и поддержать. Кстати, почему Наш Мир до сих пор не имеет герба? Электроник мог бы предложить девиз: «Здесь все — свои».
Именно так: все — свои. Не случайно всеобщее обращение на «ты». Нет казённых взаимоотношений, иерархических официальностей и ритуалов. (Кстати, скорее всего именно по этой причине жители Нашего Мира и не помышляли придумывать и развешивать гербы и флаги Нашего Мира). Директивы, распоряжения, печати и штампы отсутствуют как таковые. Нашивки на комбинезонах указывают не на статус их носителя, а на принадлежность к профессиональной группе. Любые деловые отношения складываются на основе естественной подчинённости более компетентному, словно внутри большой семьи.
Но неужели главная причина гармонии — внутренний жандарм, осознание каждым неусыпного надзора со стороны Старика, мысленно спросил себя Электроник? Дрессировка? Нет-нет, всё не так. Но если бы даже было так, ответил он себе, что плохого? Какая разница, что стоит на страже? Что не допускает появления в людских душах грязной накипи? Что устраняет в себе ту смрадную гнусь, которая старательно взращивается и культивируется в душах по ту сторону Стены? Какая разница, чем бережно поддерживаются лучшие традиции, которые возникли за долгие и трудные годы существования Зоны?
