Марина Дяченко - Пандем
«Лететь в космос», – хотел он добавить, но не добавил. Некстати вспомнил о Витальке.
– Игрушки, – Быстов невесело усмехнулся. – Детский мир. Делай что угодно, но знай, что Пандем все равно тебе поможет… Он же тебя любит. Он тебя вытащит у черта из пасти, если ты туда из любопытства полезешь. Что, мамка не поможет дитятку, если с дитятком беда? А сколько лет дитятку – значения не имеет. Когда я служил, у нас одному парню мамаша клубнику в сахаре таскала, передавала какие-то пирожки, мармеладки…
– Пусть лучше дитятко свалится в пропасть и сдохнет на дне?
– Сам, – Быстов ударил кулаком по столешнице, и оба монитора подскочили. – Не сваливайся в пропасть, лапушка. Думай сам… Нет, игрушки все это, «Пандемовы страсти». Красная зона та же… Игрушки да лицемерие: я крутая, я боксерша… я эгоистка… я анархистка… а как беда, так Пандем поможет. Он всегда помогает. Он добрый.
– Дочь? – подумав, спросил Ким.
– Она, – пробормотал Быстов, с ненавистью глядя на пустую рюмку. – А ты… Ты вроде мужик. Я уж подумал было, что ты тоже отказник… Ни один пандемный так бы не…
И замолчал.
– А то, как ты живешь, – не игрушки? – спросил Ким. – Поля эти… пшеница… Огороды… Коровы ходят, понимаешь… Синтезаторами вы не пользуетесь, а сетью – да?
– Сеть люди раньше придумали, – сказал Быстов. – До Пандема.
– Так и синтезаторы собрали тоже люди… с подачи Пандема… А если бы и марсиане подбросили – что, не пользоваться? Брезговать? Пусть народ с голоду мрет?
– У меня никто не мрет, – сказал Быстов. – Звук!
И, повернувшись к Киму спиной, стал смотреть фильм.
Минуты через две Ким узнал ленту. Это был «Последний дюйм» из его детства.
Глава 22
Динамика плотности населения в Тихом океане, оперная постановка с участием сразу двенадцати звезд, климатический купол на Северной платформе…
На пороге комнаты стоял Мишка. Лера отвернулась от экрана:
– Да, котенок?
– Я еще не ужинал. Ма, вообще-то я тебя ждал…
– Так что же ты молчишь? Я тоже еще не ужинала, давай…
Ее сын был чем-то подавлен. Лерка определила это если не с первого взгляда, то со второго – точно.
Себе она взяла коктейль с алкоголем, Мишке – с фруктами и овощами. Сын не был гурманом и никогда не тратил время на выбор пищи – тыкал пальцем в дежурное блюдо и равнодушно ел, что дают. Ему казалось, что он слишком толстый; вроде бы он даже говорил об этом Пандему. И вроде бы Пандем ему сказал, что у Мишки оптимальный для его сложения вес, а если он хочет перемен, то пусть поактивнее будет в спортзале…
– Как дела в школе? – спросила Лерка как ни в чем не бывало.
Сын вздохнул:
– Открыли новую специализацию. Медицина.
Лера на минуту перестала жевать:
– Какую-какую?
– Медицина… Я решил не записываться. Как-то мне не нравится.
– Ты ничего не путаешь? – тихо спросила Лера.
Сын помотал головой.
– Еще что? – спросила она рассеянно.
– Ничего.
– Ты уверен? Что-то ты какой-то кислый…
– Да так, – Мишка поежился. – Я вот сегодня подумал…
И замолчал.
– Что? Что ты подумал?
– Я ведь не пройду экзамена на взрослость, – сказал Мишка еле слышно. – У нас там рассказывали… У одного парня брат… Так я ведь такого не сделаю, что ему Пандем загадал. До старости буду тест сдавать – а не сдам…
– Ерунда, – сказала Лера, подумав. – Пандем прекрасно знает, что кому загадывать.
– Вот именно, – сказал Мишка и ниже опустил голову. – Он дает на преодоление, это все знают. Если боишься змей, например… ну, неприятны они тебе… то змееловом работать.
– Тебе до экзамена еще расти и расти, – напомнила Лера.
– …А если ты, ну, стесняешься или боишься – так в красный слой… Подраться там с кем-нибудь… А если бегать не любишь – так в спортлагерь на полгода.
– И это все, что тебя огорчает?
Мишка оторвал глаза от тарелки. Глаза были нехорошие – больные какие-то глаза.
– Мишуль…
– Да не надо, мама… Пандем говорит – учись преодолевать. А я не хочу. Лучше не надо мне экзамена на взрослость вообще. Дома буду сидеть, по сети учиться, по сети работать… Ты не против?
– Я с ним поговорю, – сказала Лера.
– Не надо, – Мишка страдальчески скривился. – Он и так меня достанет за то, что рассказал тебе…
– Никто тебя не достанет, – сказала Лера жестко. – Допивай коктейль, я сейчас вернусь…
Уже на пороге ей подумалось, что не стоило срываться, не закончив ужина. Вышло скомканно и нервно, куда она поспешила, она ведь взрослый человек… Хоть экзамена на взрослость в ее время никто не должен был проходить…
Она плотно закрыла за собой дверь беседки. Задвинула задвижку; ее беседка была похожа на жилую комнату: с диваном и ванной, со столом, автокафе, «игралкой» и множеством живых цветов, растущих прямо из ковролина.
– Пан?
«Да, Лера?»
Она выдохнула застрявший в груди воздух. На секунду сделалось легко-легко, будто под наркозом.
«Ну что ты как маленькая, право слово…»
– Зачем им медицина?
«Что, это запретное знание? Естественно для малышей – интересоваться устройством собственного тела».
– На то есть анатомия и физиология. Зачем им медицина?
Лера прошлась по беседке взад-вперед; трава и земляничные стебли гнулись под ее босыми пятками, чтобы через секунду снова выпрямиться. Она очень живуча – «домашняя флора». Ким когда-то читал ей целые лекции по этому поводу…
Под креслом поспевала земляника.
– То я вижу – мальки во дворе играют в «координаторов»… в «государство»… Теперь вот медицина… И с тобой – только в беседке, как в резервации. Как в вольере.
«Лерочка, да что с тобой? Мишка привык, что я жду его в беседке. Только в беседке, больше нигде. Он немножко меня боится. Немножко пытается использовать – выпросить чего-нибудь… И только редко-редко – почти никогда – он идет ко мне с тем, с чем привык идти к тебе. Ты ведь его мать… Радоваться надо!»
– Я и радуюсь… Про медицину ты так и не ответил.
«Пусть тренируются. Это отлично воспитывает ответственность, самостоятельность…»
– Да ты зациклился на этой ответственности. Принял на себя роль капрала, ей-богу… Чего он боится?
«Он не боится, он опасается. Это этап. Тем ярче будет его радость, когда он пройдет тест».
– А он пройдет?
«А ты как думаешь?»
Лера протянула руку под кресло. Сорвала ягоду. Покатала на языке, остро чувствуя вкус.
– Пан, ты ведь не друг ему.
«А я ему не нужен в качестве друга. У него есть друзья. У него есть ты».
– Он боится. Что хорошего можно воспитать страхом?
«Это не называется страх… Лерочка, поверь, что я его не замучаю».
– Покажись.
Белая стена осветилась, превратившись в плоский экран. Там, на экране, было продолжение комнаты, и на полу среди земляничных стеблей сидел Пандем – ровесник Валерии.
Улыбнулся. Приветственно махнул рукой.
– Мне все труднее тебя понимать, – она отвела глаза.
– Зато я тебя понимаю прекрасно… Не беспокойся ни о чем.
– Пан, есть на свете вещи, которых я не смогу понять, даже если ты захочешь объяснить мне?
– Да, – он все еще улыбался. – Ну и что?
– Есть ли среди них такие, которые касаются моего сына?
– Нет… Не беспокойся. Сейчас я выполняю по отношению к нему роль не наставника даже, а мира, сопротивляющегося личности. Он не станет личностью, если не пройдет этот путь. Он и без того не знает боли, болезни, потерь…
– Это плохо, что он их не знает?
– Если человек живет в невесомости, но не хочет, чтобы у него атрофировались мышцы, – он должен тренироваться. Каждый день.
– То есть предполагается, что эти мышцы когда-то кому-то понадобятся… Пандем, зачем же им медицина?
* * *В герметически закрытом здании было слишком много фильтров. Свето-, звуко-, влагоизоляция, еще какая-то изоляция, от которой все, что находилось за шлюзом входа, казалось неестественно чистым, лишенным оттенков. В какой-то момент Киму подумалось, что, может быть, строители «белой башни» подсознательно желали отфильтровать Пандема. Загородиться от него листами свинца и бетонными плитами. Спрятаться. Конечно, это было не так. Здесь работали солидные люди, для которых прятки – не спорт.
– А, Быстов, – сказал мягкий человек в ретрокостюме с большими карманами на груди. – Сергей Быстов. Я помню.
– Я провожу небольшое… черт, язык не повернется назвать это исследованием.
– «Небольшим» его тоже трудно назвать, – сказал мягкий человек. На вид ему было лет шестьдесят; коричневая бородка с асимметричной проседью усиливала его сходство с добрым мультяшным гномом. – Ведь вы пытаетесь заново выстроить отношения с Пандемом, правда?
– Гм, – сказал Ким.
– …Иначе зачем вам понадобилось с такой энергией разыскивать людей, м-м, своего рода идеологов беспандемного существования? Нет-нет, не беспокойтесь, я знаю, что упрямец Быстов не дает моих координат кому попало… И Пандем тоже никому не дает моих координат. Я не боюсь ни шпионов, ни диверсантов, – мягкий человек улыбнулся. – Пандем, как вы понимаете, посвящен в наши исследования… как и во все, что происходит на земле. Пойдемте?
