Корабль - Андреас Брандхорст

– Это зонд старой модели, – продолжал звенеть голос Ребекки. – В нем нет самовосстанавливающихся деталей, и он не может починить себя.

– Бартоломеус говорил, что зондов было больше. Что с остальными? – спросил Адам.

– Всего их пять, – отвечала Ребекка, бродившая взад-вперед около окна. – После того как корабль был поврежден, два из них потерялись, два других построили станцию на поверхности планеты, рядом с руинами города и главным артефактом. Последний зонд ждет меня недалеко от планеты Лебедь V.

Наклонившись, Адам с удивлением услышал гул сервомоторов.

– А ты ждала меня? – поинтересовался он.

– Да, хотела тебя повидать, перед тем как отправлюсь на газовый гигант и увижу покрытый льдом спутник с обелиском.

На лице, а вернее, на маске Ребекки появилась улыбка. Приблизившись к Адаму, она протянула ему ладони со смуглой, похожей на человеческую кожей. Ее локти были закутаны в шафраново-желтое одеяние. Адам с удовольствием посмотрел в глаза своей спутнице. При помощи визуальных сенсоров, которые видят гораздо лучше человеческих глаз, Адам смог разглядеть образец аморфного металла, поддерживающего ее гладкую шею. Ребекка позволила Адаму заглянуть под маску, где можно было заметить модуль данных, сохранявший сознание людей в целости и сохранности.

– Не буду утверждать, что ты хорошо выглядишь, – сказала Ребекка, улыбнувшись почти так же, как и много лет назад.

– В последний раз мы хорошо выглядели сорок или пятьдесят лет назад, – ответил Адам. – Очень давно.

– Давно для нас, – уточнила Ребекка. – Для бессмертных сорок лет едва ли можно сравнить даже с каплей в океане времени.

Она пожала плечами, но это выглядело как-то неловко и беспомощно. Вероятно, из-за того, что Ребекка еще не привыкла к своему телу, на это обычно уходило несколько дней.

– Нам просто не повезло, – добавила Ребекка.

– Ага, – вздохнул Адам.

Несмотря на работу эмофильтра, направленного на стабилизацию настроения, он провалился в эмоциональную яму, ощутив в сердце тяжелый якорь грусти. Через несколько минут аппарату удалось восстановить состояние Адама, но в потаенном уголке души остался след от печали.

Раздался звуковой сигнал, и насекомоподобный сервомех громогласно сообщил:

– Два шаттла уже готовы. Первичное обследование планеты должно начаться как можно скорее.

– О, – опомнился Адам. – Нужно спешить.

– Меня вызывают на планету V уже во второй раз, – сказала Ребекка. – Кластер торопится.

«Кластер очень далеко. Так далеко, что мы слышим лишь его тихий шум через узкий канал», – подумал Адам.

По каналам передачи данных, связывающим его сознание и несовершенное тело с главным кораблем, где находились местные умные машины, ему передали ощущение срочности дела.

– Почему? – удивленно спросил Адам. – Почему в этот раз мы должны сразу же начинать исследование, даже не акклиматизировавшись?

Сервомех проворно промчался к двери, которая открылась автоматически, и ему не пришлось использовать органы управления.

– Потому что девятнадцать часов назад кое-что произошло, – ответила Ребекка.

– Что именно?

– Обелиск на покрытом льдом спутнике и главный артефакт на находящейся перед нами планете, – Ребекка показала рукой на окно, – отправили нам сигнал.

– Это может быть связано с тем, что происходит в Облаке Оорта и этой звездной системе. Что там вообще случилось? – спросил Адам.

– Этого мы точно не знаем, – ответила Ребекка. Они вошли в ангар, где стояли два готовых к полету шаттла. – Внешняя перегородка была поднята, но энергетический барьер атмосферного щита отгораживал космическое пространство. Поврежденный сегмент главного зонда тут был виден значительно лучше, чем из окна коннектора. Что-то врезалось в центральный цилиндрический отсек и разорвало его пополам.

Адам обратил внимание, что, рассказывая о миссии, Ребекка использовала слово «мы». Под этим «мы» она подразумевала себя, местные умные машины и Кластер.

– Мы полагаем, что причиной стала цепь случайностей, – продолжала Ребекка. – Эти зонды летели прямо с Земли, а не из другой колонизированной системы. Тысячу лет назад они покинули Солнечную систему. Скорость этих аппаратов не настолько близка к скорости света, как у кораблей, которые Кластер позже отправлял к звездам. Из-за искривления времени они видны даже отсюда, но время для пассажиров кораблей текло медленнее, чем для нас. Тем не менее возраст этих аппаратов, – Ребекка жестом очертила корабль, – насчитывает сотни лет. В его системах имеются дефекты. При попадании в Облако Оорта он сразу должен был войти в столкновение с двумя кометами. Начался пожар, и, хотя конденсат разума пилота и попытался их обойти, облако после взрыва было довольно густым, а два навигационных щита из трех работали только на тридцать четыре процента от обычной производительности.

Адам посмотрел наружу и представил, как первые зонды и небольшие корабли сопровождения прорываются сквозь облака осколков от взрыва и, несмотря на попытки искусственного интеллекта скорректировать курс, встречаются с новыми облаками, еще более плотными, чем предыдущие.

– Это настоящее чудо, что корабль попал сюда, где мы смогли его обнаружить, – подытожила рассказ Ребекка.

– Неужели нет никакой связи этого события с полученным сигналом? – спросил Адам.

Его мысли становились яснее с каждой минутой, и он чувствовал, что сознание работает быстрее, чем в девяностодвухлетнем теле, которое было у него на Земле. Местные машины использовали интерфейс, который задерживал всю лишнюю информацию, не затуманивая мозг. Эта программа помогала сознанию удерживать цельность каждой отдельной мысли, убирая свойственную преклонному возрасту вялость, делая мышление более быстрым и гибким, а также позволяя ориентироваться в океане из миллионов и миллиардов мыслей, ежесекундно появлявшихся в сознании умных машин Кластера.

– Этого никто не знает, – ответила Ребекка. – Пока готовили шаттлы, я пыталась составить краткий отчет. Он находится в главной базе данных пилота, но я могу поделиться им с тобой напрямую, когда захочешь, – последние слова Ребекка произнесла, обернувшись к своему шаттлу, и твердо добавила, так, что было слышно довольно далеко: – Приступим же к работе.

– Подожди. – «Дай еще пару секунд», – думал Адам. – Что мы должны делать?

– Мы еще не знаем, как поступить с наследниками цивилизации Мурии, – объясняла Ребекка, пока сервомеханизм открывал входные люки шаттлов.

Намек был понятен.

– Кажется, они примерно на две тысячи лет моложе, чем те, что мы находили.

«Две тысячи лет – не такой большой срок», – подумал Адам. – По крайней мере для этих временных масштабов. Не для периода жизни народа, больше чем десять миллионов лет назад оставившего след в Млечном Пути и посетившего многие звездные системы. А потом Мурия неожиданно исчезла из космического пространства, еще до Мирового Пожара, опустошившего многие процветающие миры и уничтожившего многие народы, в том числе три другие менее развитые, но жившие рядом с Мурией культуры – Фаенаси, Джоалф, Ксабраи. Хотя они и не достигли такого развития, как Мурия, но были близки к тому, чтобы покинуть пределы своей звездной системы.

Сервомеханизмы начали жужжать. Ребекка подняла руку:

– Еще один момент, Адам. На второй планете существует сильная гравитационная аномалия, которую нельзя объяснить только найденными руинами города.

– Бартоломеус показывал мне изображение холма, вероятно, это