Мишель - Иннокентий Маковеев
К концу пары желание идти к Жану полностью пропадает. Мне просто хочется домой. Однако поздно отказываться.
— Может завтра в клуб? — предлагает Белла.
— Напиши мне.
Я прощаюсь с подругой и следую за Жаном. Мы оба молчим. Мне неудобно начинать разговор первой.
Жан ютится в квартире-студии, расположенной неподалёку от колледжа. Мебели мало: односпальная кровать, шкаф, кухонный гарнитур, диванчик, столик, пара стульев. Из плюсов студии: всё находится близко. Из минусов: может развиться клаустрофобия.
Жан помогает мне раздеться. Он ждал гостью — в студии наведён порядок.
— В живую банты смотрятся намного красивее, чем на фотографии, — льстит Жан. Испытывая неловкость, я поправляю платье.
— Но нужно было делать татуировку в свободное от учёбы время. Преподаватель по истории довольно строгий. Он отметил в журнале прогульщиков и сказал, что спросит их на семинаре.
Не повезло мне. Я прячу лицо в ладони.
— Расскажи мне всё по порядку! — прошу я и сквозь пальцы наблюдаю, как отреагирует Жан. Он делает сочувственный вид.
— Чай?
— Да, пожалуй. О-о, а ты знаешь историю разгрома Западной Руны. Я записалась в спектакль об этой битве.
— Кого будешь играть?
— Партизанку.
— Похоже, у тебя одна из главных ролей. Слышала что-нибудь о Ларе Леман?
С ролью я прогадала.
— Кто она?
— Это длинная история. Какой будешь чай?
— А какой есть?
— Эрл Грэй.
— Давай.
— Тебе сколько кубиков сахара?
— Три.
Мы садимся за стол. Жан протягивает мне кружку с напитком и начинает рассказывать.
Руны — это форпосты Генезии с военными производствами, госпиталями и лабораториями. Они строились для осуществления блицкрига, позволяли быстро лечить раненых и перегруппировывать войска. Ещё в них выращивались генно-модифицированные культуры. Учёными после войны было установлено, что солдат Генезии в старости ждал бы рак из-за употребления продуктов, произведённых в Рунах, а их потомки страдали бы хроническими заболеваниями. Получается, что после победы население Генезии не сумело бы построить совершенное общество, обещанное Генетиком.
Армии «Центр» союзников в ходе наступления удалось оттеснить войска Генезии к Западной Руне. Но проводить решающий штурм было крайне рискованно. Армия понесла большие потери, провизия оставалась только захваченная — вредная, ощущалась острая нехватка боеприпасов. Подмога не успевала подойти, а передышку врагу давать было нельзя. Поэтому командование армии «Центр» союзников приняло решение взять Руну во что бы то ни стало. Партизанское движение во время войны практически отсутствовало — армия Генезии не оставляла позади себя людей, способных на сопротивление. Все здания проверялись сенсорами, жители сгонялись в концентрационные лагеря, где обращались в «Пешеходов». Только в деревнях и дальних селениях образовывались небольшие отряды партизан. Один такой отряд пробился к армии «Центр» союзников накануне штурма. Партизаны доставили экологически чистые продукты и натуральное мясо животных. У армии «Центр» союзников были только генно-модифицированная провизия Генезии. На солдат она действовала губительно. Пища придавала сил, но при этом сильно изнашивала органы. В период войны множество человек заболели онкологическими заболеваниями, развившимися после употребления еды Генезии, которую саркастически называли «Пищей Богов». Партизаны отдали полезные продукты ударным отрядам армии «Центр» союзников, а сами взяли себе генно-модифицированные. Лара Леман дочь командира партизан влюбилась в бойца ударного отряда. Чувства оказались взаимными. Боец просил Лару, чтобы она поела свою деревенскую еду и родила ему здоровых детей. А девушка сомневалась, будет ли светлое будущее, если боец не поест нормальной пищи и не сможет полноценно сражаться. Они спорили, какую еду кому есть. В конце концов, боец поддался уговорам Лары: она съела вредную пищу, а он здоровую. И они вместе легли спать. Ранним утром армия «Центр» союзников вступила в один из самых кровопролитных боёв всей войны. Солдаты союзников брали один рубеж обороны Генезии за другим. Натиск был отчаянный и бескомпромиссный. К ночи ценой сотен тысяч жизней армии «Центр» союзников удалось штурмовать Западную Руну. Большинство ударных отрядов погибли в ходе боёв. Уцелевших солдат тоже ждала смерть. В Руне находились бомбы, и войска Генезии, отступая, уничтожили павший форпост, чтобы технологии Генетика не оказались в руках союзников. От Руны осталась пустошь, укрытая пеплом. Поле битвы послужило коридором для прибывших с других континентов армий. Спустя два года цепь Рун, тянущаяся до Генезии, была уничтожена. Столицу государства Настоящий Эдем взорвал сам Генетик, обратив заодно и себя в пыль. Историки утверждают, что к тому времени он полностью обезумел.
— А что случилось с Ларой? — спрашиваю я.
— Неизвестно. Наверное, она оказалась в зоне поражения во время взрыва. Выжили только те, кто ушёл в тыл перед битвой. Они и поведали миру эту трагическую историю любви.
Я понимаю, что история Лары отчасти выдумана. Союзники при помощи пропаганды поднимали боевой дух в войсках.
Дальше Жан рассказывает о предпосылках к войне, о первых наступательных операциях Генезии, о концлагерях и «Пешеходах», об огромных потоках беженцев. Я почти не слушаю — настроения нет никакого.
— Ты голодна? — спрашивает Жан.
— Не особо. Дома перекушу.
— В принципе, основное я изложил.
— Да? — Я растерянно моргаю глазами. — Спасибо, что помог разобраться.
Я по-дружески обнимаю Жана. Он пробует прижаться ко мне, но моё тело этому противится.
— Побежала я, благодарю за чай.
— Может в следующий раз посмотрим фильм?
— Хорошо.
Перед тем, как закрыть дверь, Жан смотрит пристально мне в глаза, хочет что-то сказать, но не решается.
В вагоне метро битком. Большинство пассажиров закупились продуктами — впереди центральный выходной недели. Новые технологии повысили производительность труда, и люди стали работать ещё на один день меньше. Некоторые страны предпочли отдыхать три дня подряд, а у нас решили разделить выходные, чтобы люди не загуливали.
Дома мама и сёстры. Побегав рядом со мной, малышка Голди пальчиком указывает на мои ноги:
— Вон там у неё светится!
Ничего не утаишь. Вздохнув, демонстрирую сёстрам свои банты.
— Хочу такие же! — говорят в один голос Лианн и Голди, трогая мою татуировку. — Мама, идём туда же и сделаем мне такие же!
Сёстрам ещё рано делать татуировки. Мама изобретает способ, как утешить Лианн и Голди. Она подвязывает им на ножки ленты. Забавная получается картина.
Помню, как два года назад Дианн проколола себе пупок. На следующий день я потащила маму в больницу и проколола свой.
Уйдя в комнату, учусь настраивать банты. Завтра моя татуировка будет чёрной-пречёрной.
