Влада Воронова - Сотворение Тьмы
— Ты прав, — сказал он. — Я веду себя как дурак и слюнтяй. Мне надо быть с ней, а не изображать тут сверхстрадальца.
Вадим шагнул к двери, но дьявол остановил.
— Не спеши. Я выстрою портал от порога твоей квартиры прямиком к дверям её палаты. Посторонние ничего не заметят. А тебе не надо будет ходить по лестницам. Я ведь понимаю, как это для тебя тяжело — пройти даже один лестничный пролёт.
— Спасибо, но не надо. Я справлюсь сам. Я всё и всегда делаю только сам.
— Гордость — это, конечно, очень хорошо, но если помощь предлагают тебе от души, отвергать её будет несправедливо и жестоко.
— И здесь ты прав, — посмотрел на него Вадим. — Но ты забыл об одной мелочи — через три часа тебе надо возвращаться домой.
— Уже не надо. Я — твоя добыча, ты — мой хозяин. И никто во всём бесконечном мире не сможет оспорить твои права на меня.
— Клятва была незаконной, — напомнил Вадим. — А значит, стала недействительной. Исчезла. Ты ведь и сам чувствуешь, что над тобой больше нет её гнёта, потому что нет и самой клятвы.
— Ерунда какая! — дьявол сел на пол, удобно прислонился спиной к креслу. — Если для тебя так важны формальности, я дам клятву ещё раз, теперь уже полностью понимая, что делаю и зачем. Так что я всецело твой, хозяин.
— Я же просил не называть меня хозяином! — рассердился Вадим.
— Ты приказал не называть тебя «мой господин». Этот приказ я выполнил. Как выполню и любой другой.
— Чем играть словами, лучше подумай, что на Земле тебе нечего будет есть! Или ты твёрдо вознамерился подохнуть с голоду?
Дьявола как молотком по голове ударили. Аарвек скрючился, закрываясь крыльями, застонал. Тьма Великая, почему ты так жестока со мной, за что наказываешь меня, за какой грех? Почему ты отнимаешь у меня Вадима? Ведь по всем твоим законам он мой!
Вадим победил меня в честном поединке. И не убил. Это означает, что отныне я его добыча. А он — мой хозяин. И Свет меня опали, я рад этому.
Потому что ещё никто и никогда не был так добр ко мне, как он. Даже тот стражник, который отвёз меня в клинику и заставил поверить, что отныне у меня начинается новая жизнь, а если так, то все беды и неприятности надо оставить в старой.
К панели управления его машины была приклеена фотография жены и детей. А на заднем сиденье лежал букетик цветов и игрушки. Стражнику и в голову не могло придти, что за все шесть месяцев никто из членов многолюдного лиэса Малиаль так ни разу и не навестил Аарвека в клинике.
Вадим осторожно и бережно отвел крылья Аарвека в стороны, заглянул в лицо.
Аарвек улыбнулся. Мой хозяин. Всецело мой.
Вадим испуганно отпрянул. Аарвек запоздало сообразил, что дьявольская улыбка производит на неподготовленного зрителя слишком сильное впечатление.
— Прости, — склонил он голову. — Я не хотел тебя испугать.
— Ничего, — Вадим мягко потрепал его по крылу. — Всё в порядке.
Аарвек взял его кисть, провёл кончиками пальцев по ладони. Порадовался тому, что Вадим совсем не боится дьявольских когтей.
— У тебя руки целителя, — сказал ему Аарвек. — А ты занимаешься переводами. Тратишь себя на чуждое тебе дело, и ещё удивляешься, что жизнь не в радость.
Вадим смотрел серьёзно, вдумчиво.
— Может, ты и прав… Только учиться в медакадемии на платном отделении смысла нет, потому что затраты никогда не окупятся. А поступить на бюджет там гораздо труднее, чем на инязе. Да и учиться семь лет вместо пяти. На два года позже получить возможность стать полноценным специалистом. Я не мог себе такое позволить. Да и подрабатывать студенту-лингвисту намного проще, чем медику. К тому же какой из меня врач? Я ведь сам калека.
— Ты целитель, — повторил Аарвек. — В любом деле важна только суть, а не видимость. И не говори, что ты никогда не думал о медакадемии!
— Думал. Но если тогда это было маловероятно, то сейчас невозможно. И дело вовсе не в лестницах. Их можно перетерпеть. Заработок… С ним тоже особых сложностей не будет. Стипендия и немного переводов — себя прокормить я смогу. Но мне уже двадцать три. Семь лет учёбы… В тридцать уже поздно становиться молодым специалистом.
Аарвек отрицательно качнул головой.
— Не имеет значения, когда ты начнёшь дело. Гораздо важнее, сколько ты сумеешь сделать. Иной за год создаёт больше, чем другие за столетие.
Вадим улыбнулся.
— Всё верно… Только вот…
— Не спеши с решениями! — перебил дьявол. — До начала абитуриентского сезона ещё целых полгода. Это огромный срок. Многое может измениться.
— Только не моё увечье. Врач-калека — это абсурд. Нонсенс.
Дьявол усмехнулся.
— Полгода как раз хватит, чтобы убедиться — твоё калечество становится преградой только для тебя самого. И только вот здесь, — он прикоснулся к виску Вадима. — Но там, — взмахом руки дьявол показал на весь бесконечный мир, — это не имеет ровным счётом никакого значения. Ни для кого. Важно только одно: ты — целитель, Вадим.
Человек молчал оторопело. Мгновением спустя растерянность сменилась задумчивостью. Дьявол с удовольствием на неё полюбовался и, едва человек вознамерился перейти от конструктивных мыслей к прежнему, ничем не пробиваемому упрямству, сказал Вадиму с усмешкой:
— Извини, что отрываю от размышлений, но не мог бы ты дать мне стакан воды?
— А разве тебе можно пить нашу воду? — удивился человек.
— Вода — она везде вода. А ваша… С такой мощной примесью хлора… М-рр, — предвкушающе облизнулся дьявол, — прелесть!
— Тогда, может чаю тебе сделать?
— Нет, — качнул головой Аарвек. — Чай — растительная добавка. Точнее — настой из ядовитого для меня растения. Насмерть не отравишься, но будет очень неприятно.
Когда Вадим принёс воду, дьявол достал из кармана коробочку с пищевыми кубиками. Если расходовать их экономно, то хватит ещё на сутки. О том, что будет дальше, думать не хотелось.
— Можно посмотреть? — спросил Вадим.
Аарвек заколебался. Еда на вечноголодном Шеоле давно уже стала сродни религии, и чужаку кощунственно было даже думать о том, чтобы увидеть пищевой контейнер, не говоря уже о самих кубиках.
«Но Вадим не чужой, — подумал дьявол. — Он мой хозяин. — И повторил с удовольствием: — Мой».
— Только не вздумай пробовать, — сказал Аарвек вслух. — Никто не знает, как это на тебя подействует.
Вадим с интересом разглядывал коричневый кубик ребром в один сантиметр. Осторожно понюхал.
— Ничем не пахнет. Похоже на камень. Это надо растворять в воде?
— Да. Один такой кубик по калорийности эквивалентен тарелке густого борща со сметаной и большой пригоршней сухариков.
— Неплохо, — одобрил Вадим. — А на вкус как?
— Здесь трудно подобрать сравнение. Мне незнаком вкус человеческой пищи, тебе — дьявольской.
Аарвек специальными щипчиками расколол кубик на четыре части и положил одну с стакан с водой, остальные убрал в контейнер.
— Ну тебе-то самому она нравится? — спросил Вадим.
Аарвек посмотрел на него с растерянностью.
— Не знаю… Я никогда не думал об этом. Мне никогда не приходилось сравнивать.
Вадим смущённо и виновато улыбнулся.
— Извини, я не хотел тебя обидеть.
— Ты и не обидел. Просто заставил задуматься о причинах некоторых вещей, которые раньше казались само собой разумеющимися.
Дьявол осторожно взболтал стакан. Еда растворилась и стала пригодна к употреблению. Дьявол сделал глоток.
«Для всех людей бесконечного мира вкус пищи так же разнообразен, как и ароматы благовоний. Они могут выбирать то, что им нравится, и отвергать всё остальное. А я никогда не узнаю, что это такое — выбор вкуса. И никто в Шеоле никогда этого не узнает. Только Великим и Вершителям судьба позволяет…»
Аарвек замер в оцепенении. Вздохнул судорожно и поставил стакан с едой на стол.
— Вершители… — сказал он вслух. — Они едят ируйду! Пусть ради неё убивают только инопланетников, но на самом деле это никакого значения не имеет. Люди — везде люди. Вершители ничем не лучше дьяволоедов! Тьма Великая… — пробормотал Аарвек. — Тьма Великая…
Он отошёл к окну, прижался к холодному стеклу лбом. Усмехнулся мысли, что копирует этим действия Вадима.
— Я пособник дьяволоедов… — тихо сказал Аарвек. — Людоедов. Тьма Великая, на Шеоле нет преступления страшнее, чем пособничание этим выродкам.
— Ты можешь отдать пищевые кубики на экспертизу, — сказал Вадим. — Ты ведь бываешь не только на Земле, но и на более высокоразвитых планетах. Эксперты скажут, как и из чего сделана ваша пища.
— Позволить чужакам прикоснуться к еде?! — возмутился святотатственной мысли дьявол.
— Я же прикасался. В отраву она от этого не превратилась.
— Ты не чужак. Ты мой хозяин.
— Да?! — ехидно изумился человек. — С каких это пор?
