Леонид Кудрявцев - Условия выживания

Я посмотрел на Многонагоновича, на его безмятежную физиономию, и подумал, что кое-кому этот факт наверняка не кажется слишком уж плохим. Кое-кто, возможно, рассматривает его как достаточно неплохую перспективу поразмяться, сбросить остатки нервного напряжения. Ну и кроме того, конечно, были определенные обычаи. Согласно этим обычаям, болотников, оказавшихся на расстоянии одного-двух купе, следовало бить. И значит…

— Сигарету? — сказал Жигер. Я удивленно приподнял бровь.

О, с чего бы это? Хотя дареному коню в зубы не смотрят. И конечно, Жигер — не сержант, сигареты у него довольно паршивые, но на дармовщинку и уксус сладкий.

Хм, на дармовщинку?

— Бери, бери, — сказал Жигер. Ну, что ж..

Я взял сигарету, задумчиво ее размял, но прикуривать не спешил. Рановато. Прежде надлежало узнать, с чего это Жигер расщедрился. Хотя так ли трудно догадаться?

— Там в соседнем вагоне, — важно сказал Жигер, — едут болотники. Они, понятное дело, не слишком притомились. Всем известно, что болото — не побережье. Такого количества, как у нас, нежелательных визитеров у них не бывает. Может, десяток-другой за смену. Короче, у них не жизнь, а сплошной праздник. И наверное, было бы неплохо этот праздник слегка попортить. А?

Он самодовольно захохотал и легонько ткнул локтем сидевшего рядом с ним Аяска. Тот осклабился.

Я кивнул.

Честно говоря, плевать мне было на болотников и на то, как они там живут. Ну, удалось им хорошо устроиться, так это их сугубо личное дело. Да и возможно, не такая уж у них жизнь веселая и безопасная. Наверняка в их деле есть свои нюансы, незнание которых, так же как и у нас, заканчивается смертью. И значит, они не лучше нас и не хуже. Они такие же, как мы. Так неужели это повод для вражды? Однако…

Ну да, существовало еще и «однако». В лице всех остальных. Тот же Многояагонович, да и наверняка все остальные воины заслона на подобные темы просто не задумывались. Они знали, что есть болотники, которых при любом удобном случае следует бить, и этого им было достаточно. Как это касалось меня? Да самым непосредственным образом. Пять дней отдыха пролетят быстро. А потом я окажусь вновь на побережье, и в одном окопе со мной будут сидеть все те, с кем я еду в этом вагоне. И они должны верить в то, что я ничем от них не отличаюсь, что я такой же, как они. Иначе… А что иначе? Да ничего особенного. Но если раз за разом показывать, насколько ты отличаешься от остальных членов команды, то ничем хорошим это не закончится. Да и что может быть предосудительного в одной драке? Всю юность, просто для того чтобы выжить, мне приходилось драться чуть ли не каждый день.

— Но прежде чем пойти и вломить этим бездельникам, — продолжал ораторствовать Жигер, — неплохо было бы узнать их диспозицию.

Я хмыкнул.

Ах вот он о чем. Вот зачем ему все это понадобилось. Корчит из себя сержанта. Ну, хорошо же…

— Не согласен? — быстро спросил Жигер.

— Почему? — пожал плечами я. — Согласен. Тебе-то что от меня нужно?

— Ну, это… диспозицию. Посмотри, как они сидят в вагоне. Мы будем знать, с кого начинать…

Я ухмыльнулся и, закурив сигарету, спросил:

— А какая разница? Просто входим в вагон и бьем им морды. Какая разница, как они сидят?

— Нет, все-таки мы должны знать… — гнул свое Жигер.

— Ничего мы не должны, — промолвил молчавший до этого Многонагонович. — Нюхач прав. Пойдем и набьем им морды. Без всяких штучек. Вот еще выпьем по глотку гаркопусовки и отправимся. А ты, Жигер, не строй из себя чистюлю-сержанта. Все равно останешься, как и был, нестандартом.

Кто-то засмеялся.

— Но я же!.. — пискнул Жигер. — Я же… дал сигарету.

— Конечно, дал, — ухмыльнулся я, злорадно пуская в его сторону дым. — Угостил боевого товарища. Добровольно. Не так ли? Или ты хочешь сказать, что сделал это, подражая сержанту, пытаясь таким образом меня унизить?

Жигер крякнул.

— Сделал, да? — спросил он.

И Боров, сидевший на соседней скамейке и с интересом прислушивавшийся к нашему разговору, тихо засмеялся.

Я развел руками.

— Ну а ты как думаешь, умник?

— Ладно, — сказал Жигер. — С кем не бывает. Оставишь хоть покурить?

— Оставлю, — сказал я.

Вот это был уже совсем другой разговор. Да и не стоило пинать ногами лежащего. Любители подобных развлечений в нашей команде не задерживались.

— Половину, — уточнил Жигер.

— Слишком жирно будет, — промолвил я. — На пару затяжек получишь. Еще одно слово — и не получишь вовсе.

— Хорошо, буркнул Жигер. — Только не забудь, оставь.

— Не забуду, — заверил его я и посмотрел в окно. Ничего особенного там, за вагонным стеклом, не было. Бесконечные, до самого горизонта, поля гаркопусов, синего цвета растений, в данный момент усеянных крупными бочкообразными головками цветов, да то и дело попадавшиеся в этом синем море полусогнутые фигуры копошившихся травоядных йеху. Вот один из них поднял длинную, вытянутую, словно башмак, физиономию и, быстро сунув в рот кусок листа гаркопуса, снова склонившись над ближайшим растением, стал подгребать к его корням землю.

Картинка эта на мгновение возникла передо мной и тут же унеслась прочь. Словно в виртуалке о старой жизни, рассказывающей, как хорошо и здорово было раньше жить на Земле, когда солнце светило гораздо ярче, чем в наше время, и вся Земля была покрыта самыми разнообразными растениями, поглощавшими как бешеные его свет. Нет, конечно, в подобных виртуалках есть и сюжет. Там даже играют сплошь чистюли, они что-то там все время друг с другом делают, стреляют друг в друга или просто общаются без всякой стрельбы и драк, но вообще-то на самом деле эти фильмы посвящены одной теме. Они о том, как хорошо и здорово было раньше жить.

И напрасно. Сейчас тоже жить неплохо. Конечно, раньше жили совсем по-другому, так что сейчас иногда даже совершенно непонятны мотивы поступков тех, давних, давно уже умерших чистюль. Но значит ли это — лучше?

— Эй, ты не слишком увлекся?

А, ну да, конечно.

Жигер.

Я сделал еще одну затяжку и сунул ему окурок. В нем было чуть меньше половины сигареты, и это было больше, чем я обещал оставить. Но стоило ли так уж жестоко наказывать Жигера? Главное, он понял, что за мой счет потешить свое самолюбие не удастся, а остальное не имеет большого значения.

— Ты, конечно, довольно странный кадр, — с чувством промолвил Жигер. — Но жлобом тебя назвать трудно.

— Согласен, — ухмыльнулся я. — Тебя тоже. Может, угостишь еще одной сигареткой?

Этому я в свое время научился на улице. Нельзя, чтобы тебя считали добреньким. Это опасно. Это могут посчитать признаком слабости. И если тебя угораздило совершить поступок, который могут посчитать добреньким, немедленно прими меры, чтобы доказать обратное. Иначе может быть очень плохо.

— Не накурился? — прищурился Жигер.

— Почему? Накурился. Поэтому и оставил тебе больше, чем обещал. Попросил же другую сигарету — про запас. Слабо отвалить еще одну?

— Да пошел ты… — буркнул Жигер, поворачиваясь к Аяску. Разговаривать со мной он более, похоже, не собирался.

Ну вот и славненько. Это мне и было нужно. Я опять взглянул в окно.

Поля гаркопусов сейчас временно отодвинулись от железнодорожного полотна шагов на сто, и весь этот промежуток был засыпан серым, хорошо утоптанным гравием. На нём, понятное дело, не росло ничего. При нынешнем дефиците земли это было совершенно необъяснимо. Однако существовало.

Я подумал, что видел эту пустую землю уже не раз. И все время, увидев ее, пытаюсь понять, отчего она пустая. Это при условии, что в городе гаркопусами засажены даже крыши многих домов. Тут же… в окружении полей, достаточно обширная полоса пустой, незанятой земли. Почему? Может, когда-то давно здесь пролили нечто настолько ядовитое, что не могут ничего посадить на этой земле даже сейчас? Что ж это такое может быть?

Полоса серого гравия все тянулась и тянулась. Я попытался придумать еще какое-то объяснение ее существования, и, как обычно, ничего у меня не получилось. А ведь еще одно по крайней мере объяснение должно быть. Мир устроен так, что любое происходящее в нем событие можно объяснить по крайней мере с двух противоположных позиций. Если не стрех, четырех, десяти… за исключением длинной многокилометровой полосы серого гравия.

Зачем она нужна?

И я его почти придумал, это второе, абсолютно логичное и достоверное объяснение, но тут кто-то в дальнем конце вагона встал и сказал, что неплохо было бы вот сейчас прогуляться и проведать наших старых друзей болотников.

Это было сигналом. Все повставали со своих мест и слаженно, целеустремленно, с трудом сдерживая возбуждение, отправились драться.

Болотники нас ждали. И ничего удивительного в этом не было. В первый раз, что ли? Сначала в их вагон вбежали Многонагонович и Аяск. Последний даже успел сшибить с ног какого-то толстого, размерами с подвального борца, болотника, а также садануть ногой в живот еще одного, и довольно удачно, но вдруг получил по голове спинкой скамейки и ушел в аут. Многонагоновича с ног было свалить гораздо труднее, и он показал себя во всей красе. Первый же ринувшийся к нему болотник получил кулаком в лоб и, перелетев через скамейку, надолго исчез с горизонта событий. Многонагонович должен был при этом разбить кулак в кровь и выйти из игры. Не тут-то было. Он даже этого не заметил и, тут же прихватив следующего нападающего, швырнул его на пол. Тут остальные наши хлынули в вагон, и поскольку Многонагонович плотно блокировал проход между скамейками, полезли через них, пытаясь добраться до врага.