Алексей Калугин - Время — назад!: Фантастические рассказы.

— Это ты только сейчас придумал? — с сарказмом поинтересовался Динелли.

— Да какая разница, — слегка поморщившись, отмахнулся Берковиц. — Главное то, что этим холостым выстрелом трагги дают нам понять, что хотят прекратить бессмысленную, никому не нужную бойню. Они прислали нам болванку в качестве подарка на Рождество и надеются на то, что мы ответим им тем же!

— Не факт, что сегодня Рождество, — мрачно заметил Динелли. — Лейтенант так и не успел сказать, что он там отыскал в газетах. А теперь нет ни его, ни газет.

— Да? А что ты на это скажешь?! — Берковиц с победоносным видом выдернул из-за пазухи пару красных носков.

— Скажу, что это носки, которые ты сегодня получил с почтой, — криво усмехнулся Динелли.

— Верно, — коротко кивнул Берковиц. — И это значит, что сегодня Рождество.

Сказав это, он внезапно вскочил на ноги и кинулся к пушке.

Мы с Динелли не сразу сообразили, что он задумал.

— Ты куда собрался, Берковиц? — удивленно спросил я. Потом у меня мелькнула мысль, что ему приспичило по нужде, и я добавил: — Неужели не можешь дождаться конца обстрела?

— Если обстрел прекратится, меня прихлопнет кто-нибудь из наших снайперов, — не оборачиваясь, ответил Берковиц.

— Что?

Берковиц ухватился рукой за металлическую скобу и начал карабкаться вверх по стволу пушки.

— Я к траггам, — сообщил он как бы между прочим. — Должны же мы когда-нибудь посмотреть друг другу в глаза.

Я тут же вскочил на ноги.

— Ты в своем уме?!. Рядовой Берковиц, назад!..

Динелли среагировал на слова Берковица куда быстрее меня. Перепрыгнув через лафет, он ухватил Берковица за ногу в тот момент, когда тот уже навалился грудью на бруствер.

Я поспешил Динелли на помощь, но опоздал.

Свободной ногой Берковиц заехал Динелли по каске, и тот, выпустив его ногу, сел на песок.

Перекатившись через бруствер, Берковиц вскочил на ноги и побежал в направлении позиции траггов.

— Назад, Берковиц! — заорал я что было силы, высунув голову из окопа. — Убьют же, идиот!

— Без толку. — Рядом с моей головой возникла голова рядового Динелли. — Он, должно быть, и в самом деле свихнулся. — Сделав паузу, Динелли посмотрел на меня и, как бы извиняясь за что-то, добавил: — Так же, как и все мы здесь.

Вокруг на десятки голосов, словно бешеные демоны, вырвавшиеся наконец на свободу, выли снаряды. От их нескончаемых разрывов сама земля, казалось, вставала на дыбы. И сквозь этот ад, не замечая того, что происходило вокруг, шел человек.

Рядовой Берковиц шел в направлении позиций траггов, словно знаменем размахивая над головой своими красными носками. А мы с Динелли смотрели ему вслед до тех пор, пока фигура Берковица не скрылась за пеленой стелющегося над землей черного дыма. И за все это время рядом с ним не разорвался ни единый снаряд.

Окажутся ли наши снаряды так же милосердны к нему, как и снаряды траггов?

Я опустился на край снарядного ящика.

Рядом со мной присел Динелли.

Достав из кармана мятую пачку сигарет, он молча протянул ее мне. Я машинально взял сигарету и сунул в рот. Динелли щелкнул зажигалкой. Мы по очереди прикурили от красноватого язычка пламени и, привалившись спинами к стенке окопа, одновременно выпустили из легких дым.

Снова заверещал радиотелефон.

Я подцепил трубку носком ботинка и откинул ее в дальний конец окопа — туда, где нашел свой конец лейтенант Шнырин. Если кто-то в штабе непременно желает передать нам очередной бессмысленный приказ, он сможет сделать это, только если сам явится сюда.

А мы с Динелли будем сидеть на ящике со снарядами, молча курить и ждать возвращения рядового Берковица. Ведь сегодня как-никак Рождество, а значит, может случиться любое чудо.

Колдун

Взвод попал под массированный обстрел вражеской артиллерии, когда, казалось, ничто не предвещало беды. Колдун стоял по щиколотку в жидкой грязи, заполнявшей дно ирригационного рва, и, прижав локтем приклад автомата, пытался прикурить. Задача была непростая — ветер продувал ров, как аэродинамическую трубу. Колдун старался прикрыть ладонью трепещущий язычок пламени зажигалки, но огонек гас прежде, чем он успевал поднести его к сигарете.

— Бросай курить, Колдун...

Шедший следом за Колдуном рядовой Оглин встал к ветру спиной, давая приятелю возможность спокойно прикурить. И в этот момент на позициях траггов отрывисто рявкнула гаубица. Снаряд разорвался на краю рва, метрах в двадцати от того места, где остановились Оглин и Колдун. Осколком, вошедшим точно под срез шлема, Оглину снесло половину черепа. Теплые брызги крови хлестнули Колдуна по лицу. А Оглин еще какое-то время стоял и смотрел на него мертвыми глазами, в которых уже не было ничего: ни усталости, ни боли, ни сожаления.

Ночью небо на Марсе никогда не бывает абсолютно черным. Во тьме, накрывающей марсианскую пустыню, всегда присутствуют едва уловимые оттенки багрового цвета. А в те часы, когда над горизонтом поднимается Фобос, небо делается похожим на засохшую лужу крови. Прежде чем снаряды обрушились на взвод сержанта Вирана, небо расцвело сполохами желто-зеленых огней, а воздух наполнился пронзительным воем, словно множество бэншей слетелись в одно место, чтобы возвестить о гибели людей. Снаряды, что использовали во время ночных обстрелов трагги, в полете трассировали и издавали жуткие воющие звуки, от которых закладывало уши и кровь, казалось, закипала в жилах. Полковые химики утверждали, что это было связано с особенностью состава взрывчатой смеси, используемой в снарядах. Но те, кому хотя бы раз довелось побывать под ночным обстрелом, сходились во мнении, что таким образом трагги пытались оказывать на противника психологическое давление — днем ведь они никогда не использовали бэнши.

Трагги били по рву прямой наводкой, так, словно точно знали, где залег третий взвод разведроты землян. Сержант Виран даже не пытался отдавать приказы — в диком грохоте и вое их все равно бы никто не услышал. Теперь каждый сам должен был думать о спасении. Хотя о каком спасении могла идти речь — выжить в мясорубке, в которую за считаные секунды превратился ирригационный ров, казавшийся прежде надежным укрытием, было невозможно.

Колдун упал на грудь рядом с рядовым Оглином и, ткнувшись лицом в жидкую грязь, уже в который раз подумал о том, что трудно придумать что-либо более глупое, чем ирригационный ров на Марсе. Человеческая психика порою выкидывает удивительные фокусы. Вот и сейчас, лежа на дне ирригационного рва, Колдун слышал не звуки рвущихся снарядов, а то, как шипят в воде кусочки раскаленного докрасна металла, как шлепаются рядом в жидкую грязь осколки, один из которых в конце концов должен был убить его.

Пара осколков щелкнули по бронекирасе на спине Колдуна — недостаточно крупные, чтобы пробить металлокерамический щит — почти эфемерную перегородку, отделяющую слабое человеческое тело от смерти, со свистом рассекающей воздух. И еще он слышал крики... Или ему только казалось, что он слышит отчаянные голоса?

— Колдун!.. Где ты, Колдун?..

— Помоги, Колдун!..

— Да сделай же хоть что-нибудь, Колдун!..

Колдуном он стал, оказавшись на Марсе. А прежде его звали Олег Николаевич Неверов. Когда трагги высадили десант на Марс и Межгосударственный совет Земли выступил с заявлением о начале войны с инопланетными захватчиками, он вместе с сотнями таких же молодых парней, знавших о войне только из книг и видеофильмов, побежал на мобилизационный пункт. Все они тогда, в первые дни конфликта, были уверены, что война продлится всего несколько дней. Ну, самое большее — пару недель. Этого срока, по оценкам доморощенных экспертов, было достаточно для того, чтобы лихо, в стиле старых добрых фантастических фильмов, расправиться с космическими агрессорами и с гордостью победителей вернуться домой, где героев с нетерпением будут ждать млеющие от восторга подруги. Естественно, никому не хотелось упускать такой возможности: война с инопланетянами — это будет почище летнего лагеря в первобытных джунглях на Борнео.

Однако большинство парней, явившихся по зову совести на мобилизационные пункты, получали назначение в части тылового обеспечения, расположенные на Луне и орбитальных станциях. Те, кто попал в подразделения, базирующиеся на Фобосе и Деймосе, считали, что им уже повезло: до района боевых действий было, можно сказать, рукой подать. И только считаные единицы были направлены в действующую армию. Поэтому Олег сначала даже не понял, что произошло, когда в руках у него оказалось приписное свидетельство, в соответствии с которым он поступал в распоряжение командира четвертой разведроты мобильной пехоты, принимающей непосредственное участие в боевых действиях на поверхности Марса. Решающую роль в этом сыграло то, что пару лет назад Олег ради спортивного интереса прошел курс выживания в экстремальных условиях, по окончании которого заработал двадцать пять призовых баллов — для новичка фантастический результат — и получил специальность фельдшера с правом работать в полевых условиях.