Ирина Крупеникова - Застава
— Стой спокойно, — предупредил младшего брата Ворон и снял очки.
— Без глупостей! — крикнул ему бандит. — Шевелись, док. Мозг живёт после смерти всего пять минут!
Тур и Ворон обменялись быстрыми взглядами.
— Я должен принести сюда лекарства и оборудование, — сказал Тур. — Мне нужен помощник.
— Живее! А ты помогай, — последнее относилось к Ворону. — Учти, я бью без промаха. У меня все на прицеле!
И дуло пистолета, описав угрожающую дугу, вернулось к виску юноши.
Лис, а Лис, что мне делать?.. Лис, ну прости, пожалуйста, я как лучше хотела… Лис, ты хоть кивни мне, пожалуйста!..
Так-то лучше. Лис, хочешь, я его по башке чем-нибудь трахну? Нет? Тогда давай опять свет вырублю, а ты вырвешься?.. Тоже нет? Почему? Тьфу… Ой, мамочки. Лис, я вижу другого! Я его вижу!
Эй, парень. Привет!
Лис, ты его чуешь? Он какой-то чокнутый. Мечется над покойником, как будто в закрытые ворота рвётся.
Парень, всё, кранты. Мы с тобой теперь одного поля ягоды. Да не бойся ты! Мы в информационной сфере. Классно звучит, да? Видишь — ни формы, ни веса, и вообще ничего, что было прежде. Это здорово!.. Стой, ты куда!
Лис, он в окошко бьётся. Ведь сейчас догадается, что стена нам не помеха! Что делать-то? Стукнуть его? Нет?.. А, поняла: номер узнать!
Парень, скажи мне номер прежде, чем смоешься! Ну, что тебе стоит! Скажи, ведь он тебе теперь не нужен, а моего друга, того гляди, пристрелят из-за тебя… Ага, порядок. Счастливого пути!
И куда его понесло? Лис, почему он остаться не захотел?.. Чего? И сдался же тебе этот номер…
Не смей его бить, ты, гад! Лис! Мамочки! Ну нет, этого я не потерплю! Тур, посторонись! Ворон, ты меня не слышишь, конечно, поэтому заранее прошу прощения…
Ура! Сработало…
Ой…
Лис, я лучше исчезну, ладненько?
— Заряжается… Готово.
Тур вновь приложил электроды к холодной груди убитого. Разряд. Тело выгнулось, руки и ноги трупа подпрыгнули, но зелёная точка на мониторе продолжала безразлично чертить идеальную прямую. Врач сделал вид, что внимательно изучает пациента.
— Ничего. Давай триста джоулей.
Ворон увеличил напряжение дефибриллятора.
— Заряжается… — и опять направил пристальный взгляд в лицо человека, заложником которого был сейчас младший брат.
Взвинченные нервы убийцы лопнули. Он выругался и в сердцах саданул юношу по голове рукоятью пистолета. Лис охнул и обмяк. Оружие исчезло под ремнём, а его владелец ринулся на Всеволода Полозова.
— Дай сюда, я сам!
И выхватил электроды из рук врача, игнорируя элементарные правила безопасности.
— Осторожно! — Тур отшатнулся.
Ворон отдёрнул ладонь от рубильника, но вдруг дыхание перехватило, и на плечи навалилась тяжесть, будто в помещении стремительно выросло давление. Мгновение, и пусковая клавиша сама собой плавно утонула в панели прибора.
Раздался сдавленный вскрик. Тот, кто секунду назад был профессиональным наёмником-убийцей, мешком рухнул на пол. Руки конвульсивно сжались, стиснув разряженные электроды, а по лицу размазалась и застыла кривая гримаса.
Наступила угрожающая тишина.
Первым очнулся Тур. Развернулся к близнецу, мягко, но настойчиво оттеснил от аппаратуры и заставил сесть на топчан.
— Не волнуйся, — Ворон не позволил себя уложить. — Повело слегка. Я не знаю, как это получилось.
Он посмотрел на погибшего и поспешно отвернулся.
— Вот уж что менее всего меня интересует, — бросил Тур. — Лис!
Он нашёл глазами младшего брата, а его руки, будто независимо от хозяина, аккуратно прощупывали раненную ногу Ворона.
— Я в порядке, вроде, — промямлил Лис из-за опрокинутой тумбочки и приподнялся. — Силы небесные! Что она натворила!
— Выйди в холл немедленно, — приказал Тур.
— Займись его башкой, — посоветовал Ворон.
— Прежде я займусь твоей ногой.
— Да там касательное.
— Я сам разберусь, — Тур быстро разрезал окровавленную штанину, сорвал перчатку и опустил ладонь на рану. — За антисептик сойдёт.
Ворон попытался улыбнуться.
— И за всё остальное тоже. Давай без швов на этот раз.
Взгляд непроизвольно перекинулся на свежий труп. Сознание замерцало, и уши залепил противный нарастающий с каждой секундой гул.
— Тур, уведи меня отсюда.
— Держись.
Доктор Полозов немедля выполнил просьбу брата.
* * *
«Лис, а Лис!»
— Слушай, Ки, помолчи, пожалуйста. У меня голова кругом.
«Тебе плохо?»
— Ерунда. А вот утром мне так шею намылят по твоей милости!
«Ну, я же не нарочно. Я просто испугалась. Видишь, я честно признаю: испугалась».
— Я на тебя не сержусь. Сам хорош тоже.
Парень отвернулся к стене и натянул на плечо одеяло.
«Лис, а Лис. Можно я здесь побуду. У тебя уютно».
— Ага, особенно после твоей «уборки», — буркнул хозяин разгромленной комнаты. — Болтайся, где нравится. Но умоляю — помолчи. Я спать хочу.
«А я думала, ты ночью не спишь».
— Это Тур никогда не спит. А я нормальный.
«Совсем не спит? А что он делает?»
— Отвяжись.
Лис, а Лис… Ну и ночка. Коли так пойдёт дальше, скучать мне не придётся. Где-то я тут книжку открывала… Тьфу. Ведь получалось же час назад! Лис, а Лис, почему меня предметы то слушаются, а то нет?.. А, дрыхнет. Ладненько. Навещу-ка лучше красавчиков. Эх, поговорить бы с Туром! Вдруг услышит?
Тихонько, медленно, чтобы не растеряться. Вот так, Лиса уже не вижу, значит, вся в коридоре. Куда теперь?.. Ага, вон дверь. Втекаем… А здесь тоже славненько. И опять компьютеры. Сколько же у них этих штуковин?
Влево или вправо? Пожалуй, влево. Вроде бы там мысли водятся. Точно.
Доброе утро, братья Полозовы. Я знаю, вы меня не слышите, но я буду вежливой. Я на вас просто посмотрю, не стану мешаться, честное слово. Никогда так близко не видела настоящих близнецов!
Тур, а ты почему около Ворона сидишь? Его же не очень серьёзно ранили…
А, всё равно не ответит.
Странно, что это у него вокруг ладоней? Не перчатки, вроде. На солнечное марево похоже. А ну-ка я поближе… Ай!
Полутёмная больничная палата. Обшарпанные стены. Под потолком тусклая лампочка без абажура. За окном белые громады сугробов и узкая полоска светлеющего неба. Три койки. На одной неподвижно лежит человек. Веки опущены. Под глазами чёрные круги. Серое, будто неживое, лицо. Рядом на табурете другой — как две капли воды похожий на больного. Сидит и, не отрываясь, смотрит на лежащего, а ладони автоматически скользят по исхудавшему телу, там, где устало вздрагивает сердце.
— Вы опять не спали, юноша? — седовласый врач встаёт возле койки. — Разве можно так изводить себя.
— Никто не запретит мне быть рядом с братом.
Глухой голос, волевой взгляд.
— Да кто ж вам будет запрещать, — врач присаживается напротив.— Но вы должны понять, мы сделали всё, что в наших силах.
— Ему лучше.
Пожилой мужчина в белом халате недоверчиво оборачивается на больного. Берёт его кисть. Долго отсчитывает пульс.
— Пожалуй, вы правы. Да, уже лучше… Но я говорил вам и говорю опять, чтобы вы не питали пустых надежд. Даже если ваш брат останется в живых, а дело, похоже, всё-таки идёт к тому, он навсегда будет прикованным к постели. Современная медицина тут беспомощна, и ни один мануалист не возьмётся за его позвоночник.
— Он выйдет отсюда на своих ногах.
Властный, не терпящий возражений голос. Врач непроизвольно поёживается.
— Это невозможно. И не пытайтесь что-либо делать самостоятельно. Чтобы работать со столь хрупким органом, нужны не просто специальные знания, а…
— Так дайте мне эти знания.
Старенький доктор растерянно водит глазами по стенам. Но воля сидящего перед ним подчиняет, берёт в тиски и заставляет перевести взгляд на молодое осунувшееся лицо, где живут сейчас совсем не юные очи могучего человека.
— Вы… я… — врач лихорадочно подбирает слова, — поймите, я обычный районный травматолог. Вы посмотрите на нашу больницу! С каждым годом оснащение хуже и хуже! Найдите деньги, отвезите брата в областной центр.
— Вы сказали, медицина бессильна. Значит, я сам поставлю его на ноги. Объясните мне детально, что у него разбито и как теоретически это исправить.
Травматолог долго рассматривает оживающего пациента, затем его здоровую копию перед собой.
— Я принесу вам парочку книг. Но… А ведь ему действительно стало лучше. Вы отдохните пока. Отдохните…
…Неутомимые воробьи снуют по карнизам покосившегося двухэтажного здания с обломком таблички над дверями «…инская районная …ца». Свежая листва в старом сквере. Скамейка. Молодой человек в больничном халате поверх новенького физкультурного костюма вертит в руке палку, тщательно инкрустированную изощрёнными узорами. Венчает её искусно вырезанная птица с раскинутыми крыльями.
— Феникс?
— Первая твоя догадка была верной, — оборачивается другой, с таким же лицом, в точно таком же костюме, но без халата. В курчавой, недавно отпущенной бородке прячется улыбка.
