Дмитрий Леонтьев - Идущие за кровью
— У меня в башке гудит… Который час?
— Ещё рано… Вечер… Что-то около двенадцати.
— Уф-ф… Ничего не соображаю. Мне казалось, что в полночь мы только разгулялись… Что ты хочешь?
— Антиквара. Знакомого. Спросить.
— Консультанта или практика?
— А совместить нельзя? Мне нужна информация о действующем рынке.
— Они вряд ли станут особо распускать языки. Сам понимаешь, какое дело. Антиквариат, как и валюта, стоит с законом по разные стороны.
— Вот потому тебя и прошу нас свести. Человек, о котором я хочу узнать, уже умер, так что…
— Хорошо. Завтра в десять тебя устроит? Позвони мне, я дам тебе номер телефона и предупрежу этого человека о твоём визите. А вы уж сами договоритесь — где и когда… О, мама мия!..
— Что такое? — насторожился я.
— Я только что посмотрел на часы… И у меня появилась одна мысль…
Не дожидаясь, пока он её выскажет, я быстро повесил трубку…
На следующее утро он всё же закончил свою мысль. Волей-неволей, я был вынужден её выслушать, и, когда он поостыл, я получил номер телефона некоего Исаака Минеевича Фридмана, коллекционера и эксперта в области антиквариата. Далее я всего за каких-нибудь полтора часа сумел объяснить недоверчивому Исааку Минеевичу, кто я такой и кто меня рекомендовал, получил адрес и отправился на встречу.
Исаак Минеевич был точной копией той самой статуэтки, которую вчера просил меня подержать Петров, только увеличенной в «оригинале» в сотню раз. Маленький, пузатый, с огромной, непропорциональной головой, которая венчалась столь же огромной залысиной, и к тому же завёрнутый в какой-то диковинный халат, весьма напоминающий древнегреческий хитон.
Маленькие черные глазки старого антиквара цепко ощупали моё лицо, долго и пристально изучали удостоверение, и только после этого мне было наконец разрешено переступить порог квартиры. Комната, в которую меня пригласили, не уступала по роскоши и обилию антиквариата квартире Ватюшенко. В силу служебной необходимости я был вынужден разбираться в некоторых видах живописи и скульптуры, по крайней мере, в их оценочной стоимости, и сумел по достоинству оценить титанический труд, который потратил Фридман на сбор своей коллекции. К тому же, как я подозревал, передо мной была лишь малая и, скорее всего, далеко не лучшая её часть.
— Итак, молодой человек, вас интересует Семен Викторович… Покойный Семен Викторович, — поправился Фридман. — Сразу хочу предупредить, что знал я его отнюдь не близко.
Я понимающе покачал головой и подтвердил:
— Я тоже. И вот теперь, Исаак Минеевич, я хотел бы задать несколько вопросов как один плохо знавший Ватюшенко человек — другому плохо знавшему Ватюшенко человеку… Разумеется, я не буду даже спрашивать о ваших предположениях относительно того, кто мог его убить. Вы этого не скажете. Но меня интересует вопрос: за что его могли убить? И здесь вы можете оказать мне весьма существенную помощь. Мне необходимо знать, какие именно раритеты могли вызвать интерес у лиц, способных ради их приобретения пойти на заказную кражу, окончившуюся так печально… Если, конечно, это была заказная кража. И на что могли польститься обычные «домушники», если в данном случае заказ отсутствовал.
— А простите за нескромность, молодой человек… Какой мне смысл вообще отвечать вам, как вы думаете?
— Тот же, по причине которого вы согласились встретиться со мной, Исаак Минеевич, — безопасность. Убит человек, занимавшийся антиквариатом. Несомненно, обладавший связями, рынком сбыта и возможностями. Довольно известный в вашей среде деятель. И если причиной его смерти послужило ограбление (а у меня достаточно мотивов думать именно так), то может оказаться, что наводчик, или заказчик, находится непосредственно среди людей вашего круга, Исаак Минеевич. А это значит, что Ватюшенко может оказаться не последней жертвой. Так почему бы вам, с моей помощью, не обезопасить себя и ваше дело от подобного риска? Я ведь не требую от вас невозможного. Минимальная информация о самом Ватюшенко и как можно более объёмная — об имевшихся у него ценностях.
— Очень не люблю иметь дело с милицией, — признался Фридман. — Но я также не люблю эти проклятые таблетки, которыми меня пичкают врачи уже пятый год… Не люблю, а без них никак… Но перед тем как я принялся глотать эти отвратительные пилюли, я спросил врача: «Доктор, не дадут ли эти лекарства побочного эффекта?»
— Мы с вами видимся первый и последний раз, — заверил я. — Я слишком маленький сотрудник, чтобы часто иметь дела подобного масштаба и быть вынужденным обращаться к столь крупным в своём мире дельцам, как вы. А к тому времени, когда я «вырасту», вы уже уйдете на спокойный и заслуженный отдых. Так что…
— Но меня могут превратно понять коллеги. Деловая репутация стоит очень дорого… В нашем деле она — бесценна.
— А вы собираетесь им рассказывать о нашей беседе? — «удивился» я.
— Молодой человек, — улыбнулся Фридман, — у вас случайно не было в роду евреев?
— Нет.
— Тогда вы, должно быть, находитесь в звании не меньше «капитана» и прослужили в сыске не менее пяти лет?
— Это равноценно? — рассмеялся я. — Да, я — капитан.
— Мы друг друга поняли… Что ж, я поделюсь с вами моими скромными знаниями. Семен Викторович был человеком не бедным и опытным. С кем попало он дел не имел. Были у него и серьёзные покровители… Где-то там, «наверху». «Стаж» подобной работы у него невелик, он занялся антиквариатом профессионально совсем недавно, а, как вы знаете, самые опытные профессионалы учились именно в «добрые, застойные» годы… Но недостаток «профессиональных навыков» Семен Викторович компенсировал знаниями, хваткой и характером. Его былая профессия воспитала его довольно приёмлемо для успешной карьеры в деловой сфере. И что самое главное — у него были огромные познания в области антиквариата. Он знал столько, что порой удивлял даже меня, а я уже давно ничему не удивляюсь. Он не поддерживал дружеских отношений ни с кем… Но это вполне обычное явление, где дело касается денег. Сперва деньги, потом дружба. Связи — да, дружба — нет… Это мешает бизнесу. Но коллекция у него была замечательная… Но не здесь. Вы знаете, что у Семена Викторовича два дома за границей? Один в Германии, где находится второй — я не знаю… Вот там он и держал основную часть своего состояния. То, что вы видели у него в квартире — крохи. Не большой резерв для обмена и продажи. Когда ему удавалось приобрести ценную вещь, он немедленно переправлял её за границу… И не спрашивайте меня — как…
— Я же молчу…
— Это очень тактично с вашей стороны… Разумеется, периодически у Ватюшенко появлялись и весьма ценные вещи. Но что из них похищено, я сказать не могу. Во-первых, я не знаю, что хранилось у него дома незадолго до его смерти, а во-вторых, я не знаю, что пропало, так как не видел его квартиры после его смерти. Но некоторые вещи, которые он приобрел в последнее время, я помню и постараюсь вам описать. Если это была «заказная» кража и воры шли по наводке на конкретные вещи, то этими вещами вполне могли оказаться керамическая ваза, коллекция серебряных монет, одна-две иконы и маникюрный набор начала восемнадцатого века… Позже я опишу вам эти вещи подробнее. Это те вещи, о наличии которых я знаю наверняка. Но успел ли он продать их или переправить за рубеж — увы, не знаю.
— Куда могут попытаться продать эти вещи преступники?
— Только за границу. Все мы, специалисты, хорошо знаем эти вещи и знаем, у кого они были в последний раз. Хранить их у себя тоже опасно. Покупателей будут искать за рубежом. Или же — что мало вероятно — попытаются продать коллекционерам в других городах. Если же эта кража прошла без руководства опытного человека, тогда… Тогда может возникнуть множество разных «интересных» моментов, и не исключено, молодой человек, что вам повезет.
— Почему?
— Представьте себе психологию преступника, в руки которого попали эти предметы. Для него ценно то, что изготовлено из золота, серебра или драгоценных камней, то есть «блестит». Серая или стертая временем монета или пуговица вряд ли представят для него какой-нибудь интерес. На моей памяти свежа история, когда воры дочиста ограбили квартиру одной моей знакомой. Взяли все: золото, меха, драгоценности. Все, кроме одной маленькой шкатулки с кружевами. Тоненькая паутинка кружев, вышитых бисером. Это были три части женского платья, образно говоря: «манжеты» и «нагрудник». Преступников они не заинтересовали, зато несказанно обрадовали мою знакомую, ибо цена этих «тряпиц» в сотни раз превышала стоимость всего похищенного. Подобные «манжеты» остались только в трёх местах: в Лувре, в Эрмитаже и у моей знакомой. Музеи и частные лица предлагали ей за эти кружева такие суммы, что… Скажем так: плохо быть необразованным, даже если ты с детства мечтал стать пиратом… Я к чему веду? Для людей необразованных перстень с кусочком серого гранита не представляет интереса, они понимают, что это не алмаз и не жемчуг, но не понимают, что это часть знаменитого «Гром-камня», представляющая собой огромный интерес для любого коллекционера. Алюминиевое кольцо с княжеским вензелем также не вызовет у них интереса, а ведь именно этот металл был наиболее драгоценным в восемнадцатом веке, и обладать таким кольцом мог только очень богатый человек. Узнав, что именно было похищено, можно определить, кто похититель и был ли заказчик. Если всё же были взяты предметы старинные, красивые, но представляющие для воров интерес только как «безделушки», можно ожидать, что они попытаются реализовать их через антикварные магазины или «низшую» ступень перекупщиков. Появление этих вещей на аукционах в данном случае практически равно нулю. Вывод: из похищенных у Ватюшенко вещей вам надо заострить внимание на тех, которые красивы на вид, но не изготовлены из драгоценных металлов, и искать их вам следует на «валютных» толкучках и в антикварных магазинах. Подобные безделушки они вряд ли станут оставлять у себя, а выбросить их не позволит жадность.
